Горящая жизнь 3. глава 2

 глава 2. Первые искры.

                - "Я сделал это не в интересах правды, но в интересах истины."
                "Золотой телёнок"

 5.

 Ещё около часа у Милки ушло на возьню с зондами. С помощью Рэя Миллигана из трюма был выволочен контейнер, извлечена и установлена на корме полубака катапульта, и некоторое время они изучали инструкцию.
- Всё, как раньше, никаких обновлений. Ненавижу обновления, добавляют ерунду, нужную раз в тысячу лет... Впрочем, сейчас как раз такой случай, но здесь, кажется, предусмотрено всё, что может пригодиться.
 Заряжали в лоток разноцветные капсулы, выстреливали их в зенит, где на высоте трёхсот - четырёхсот метров, в зависимости от направления ветра, те расцветали гигантскими баллонами. По пять штук поплыли на север и юг.
- Вот местные удивятся, увидев такие красивые солнца. Ещё культ образуют, жертвы начнут приносить, - ухмыльнулся Рэй.
- Я об этом не подумала... Надо было выбрать по цвету неба... Я посмотрю, может быть, есть функция самоликвидации... - Милка просмотрела инструкцию. - Нет, такой функции здесь не предусмотрено, а жаль. Будем надеяться, что негативной реакции не последует.
 Покончив с профессиональными делами, неугомонная Милка подошла к Ансельму:
- Вот теперь и скорость можно увеличить.
- А это с чего?
- Ну, Анс, ведь НИЧЕГО не происходит, глянь, ведь, ни в небе ни облачка, ни в море ни чуда-вуда, ни на берегу зачёсанного медведя. Ведь время только теряем.
- В самом деле, командир, можно магнитный движитель опробовать, паруса мало что дадут, ветер слабый.
- Хорошо, уговорили, Только, Милка, видеонаблюдение за берегом настрой на объекты порядка человека, и держи под контролем. Роберт, возьми Герта, уберите паруса и запускай мотор. Ставь на сорок километров, через два часа будем в намеченной точке. - подумал и обратился к команде. - Просьба к присутствующим, в связи с увеличением скорости корабля, прошу в одиночку у бортов не отираться. В случае падения за борт не паниковать, связываться со штурманом. К берегу причаливаем через два часа, заинтересованным подготовиться к высадке. Стоять будем, видимо, до утра. Желающих прошу подготовиться к разведке дна моря.

 ***

 Он обратил на неё внимание с самого начала учёбы в университете, высокая, вызывающая, она будто сразу поставила ему предельную планку, и он согласился на этот предел, но никогда даже не подходил к нему. Они занимались на разных курсах факультета физики атмосфер, но каким-то странным образом их дороги постоянно пересекались в тенистых двориках универа, и эти встречи только демонстрировали ему собственное ничтожество. Милка Кравена обладала редким даром в любом кругу выделяться неким центром притяжения, на который равнялись, и вокруг которого вращались, по которому выстраивали темы, и это получалось у неё само собой, без малейших усилий, самым естественным образом. А он, Виктор Ланс, не мог шага ступить на свет, выйти из собственной тени. Это его мучило, заставляло кривляться и быть назойливым, но от него просто отмахивались, в лучшем случае выслушивали и пожимали плечами.
 Ей нравилось красить волосы в ярко-красные цвета спектра, и его взгляд постоянно бродил в поисках светлого пятна. Со временем это стало паранойей, он ненавидел себя за это, но от натуры так просто не избавишься, и пришлось маскироваться под маской балагура и весельчака, но и это у него получалось натужно плохо. Он думал избавиться от наваждения в экспедиции на "Алварише", Милка обычно отдыхала в Карпатах с родителями, что обещало забвение в стрессах бродячей жизни, но и тут получилось, как обычно. Ноющая, как внезапно заболевший зуб, натужная жизнь без всякой надежды на положительную реакцию. Он сам не заметил, как стал ненавидеть эту слишком востребованную в обществе девушку. Ненавидел себя за это, но ясно осознавал своё ничтожество, и это ещё больше сжигало его. Планка, к которой он стремился, была изломана и выброшена, впереди зияла яма с дном, скрытым туманным пятном. И, как это свойственно натурам мнительным, живущим впечатлениями, постоянно нуждающимся в самооправдании, он стал видеть в ней надуманность, стремление к дешёвой популярности, страсть к лидерству и влиянию на окружение. Это было субъективным, и иногда он осознавал это, но пренебрегал этим знанием, ему нужно было самооправдание, он коллекционировал мелочи, свидетельствующие о его правоте. Смотрел-ли он на неё, как на врага? Нет. Но он ненавидел её за свою выброшенность и отчуждение.
 И совершенно случайно Ланс оказался свидетелем разговора Милки с Ансельмом и Робертом, когда она высказала свою тревогу о возможной опасности для экспедиции и необходимости предпринять дополнительные меры по безопасности корабля. Его не видели в тени грот мачты, но он слушал каждое слово, и услышанное почему-то произвело на него тревожное впечатление. Милка что-то знала о предположительной угрозе, и скрыла это от друзей.

 ***

 Минут через пятнадцать во всех помещениях проныл предупредительный зуммер, паруса на реях с мягким шелестом свернулись, и корпус "Алвариша" приподнялся из воды примерно на метр. Скорость заметно увеличилась, заметнее стал ощущаться освежающий ветер, только теперь он дул с носа. На палубе форкастля собрался народ, нагибались над ограждением, любовались вздевшимися у форштевня бурунами, девушки взвизгивали, когда нос наклонялся, брызги долетали до палубы и кололи лицо.
 Ланс тоже склонился, почувствовал тошноту, и это привело в бешенство.
- Куда спешим? - пробормотал он и сделал шаг. - Чего вы радуетесь, как куры горстке зерна?!  - чуть не закричал он. - Вы знаете, что нас ожидает? Наши организаторы молчат, потому что и они этого не представляют. Но вы спросите у них, почему они приготовили спасательные капсулы. Что они вам скажут? Нашему специалисту по атмосфере стала доступна некая информация, и нам угрожает прямая опасность!
- Виктор, о чём ты говоришь? - спросила растерянная Милка. - Ребята, он явно не в себе, где Мышь? Его надо успокоить...
 Здесь сейчас собралась две трети команды, никто ничего не понимал, кроме того, что у Ланса истерика.
- Милка, что случилось?
 Из-за спин выдвинулась Мышь, в руке она держала кружку:
- Виктор, тебе надо выпить это, надо успокоиться, ведь ничего не происходит. Если тебе что-то не понятно, Ансельм тебе всё объяснит.
 Ланс изо всех сил ударил её по руке, кружка полетела за борт:
- Убери от меня чортову пилюлю! Я не псих! Вы ничего не знаете, совсем ничего, вас ведут к катастрофе! Почему они не вынесли информацию и решение на общее обсуждение? Амбиции, вот причина! Потребуйте у них объяснений, нет, не дождётесь! Будут только пустые разговоры, и вы ничего не узнаете!
 Подошёл Герт:
- Виктор, ты выходишь за рамки, ты пугаешь девушек...
- Ты веришь им? Конечно, у вас свои соображения, но я вижу вас насквозь, и ты с Мышью, и Милка, вы все что-то задумали, и вас не волнует судьба сообщества.
 Мышь, до этого с удивлением рассматривающая руку, подняла глаза, подошла к Лансу вплотную и, не размахиваясь, ладонью ударила его по лицу:
- Не будь глупее, чем можешь себе позволить, - негромко сказала она, но её было слышно всем. Потом повернулась к нему спиной. - Я прошу вас не волноваться, друзья. Наверное, в связи с горячим выступлением оратора у вас возникли кое-какие вопросы, вы можете смело задать их Ансельму и получить любые ответы. А Ланс сейчас пройдёт в свою каюту и отдохнёт.
 Тяжело дыша, Ланс переводил взгляд по лицам товарищей, он понимал, что что-то произошло, что-то кончилось и продолжаться по прежнему не будет. Он увидел перед собой спокойные, требовательные глаза Мыши, пожал плечами, повернулся и, волоча ноги, пошёл в каюту.

 6.

 Следующие два часа на борту стояла какая-то гнетущая атмосфера, бенефис Ланса произвёл впечатление, и за борт теперь поглядывали с непонятным предубеждением и опаской, хотя и не понимали смысла услышанного. После ухода архивариуса Анс сделал объявление:
-  Ребята, я не понимаю, что произошло с Лансом, но постараемся выяснить. Похоже на бред, но чем он может быть вызван, мы пока не знаем. Занимайтесь своими делами, советую отдохнуть перед стоянкой. Если появится новая информация, вы будете знать. Мышь, пойдём, посоветуемся.
 Они уединились у корня бушприта, в каюту спускаться не хотелось, кое-кто подходил, молча слушали, о чём идёт разговор, молча отходили.
- Какие соображения?
- Никаких, - помолчав, ответила Мышь. - Полное непонимание.
- Это может быть какая-нибудь аллергия? Может быть, воздействие местного, нам не известного фактора? На земле, кажется, существовали растения, пыльца которых, или микрочастицы вызывали неадекватную психическую реакцию...
- Анализы воздуха не вызывают сомнений, ничего опасного. Споры растений? Это может быть, но не прояснится, пока не будет диагностировано состояние Ланса. Мы не знаем, что с ним произошло.
- Это может быть и в воде, - прибавил Герт. - Во время купания можно непроизвольно глотнуть водички.
- У нас есть химические анализы воды? Может быть, ты проверишь их ещё раз? Если в воздухе летает какая-то зараза, она должна быть и в воде. А пока, на всякий случай надо раздать ребятам какой-нибудь адсорбент, Мышь, ты в этом лучше всех здесь разбираешься,  придумай что-нибудь. А Ланс... Вряд-ли запирать его в каюте будет умно, по его психике, такая мера может усугубить его состояние. Впрочем, я не думаю, что он сейчас, после происшедшего, будет стремиться к общению. В любом случае, за ним нужно наблюдение. Тактичное.

 ***

 Короткий, нерешительный стук, так мужчины не стучат. Только не сорваться! Но кто это может быть? Милка? Зачем? Неужели она поняла его отчаяние? Нет, он знал, что в последнее время она прислонилась к Кола Вильку, выполняющему на "Алварише" обязанности первого штурмана, вот ещё одна придуманная маска! Кто? Конечно, это Мышь, Марина Мышкова, хорошая девчонка с её пилюлями... Исполняет обязанности и заодно поверенный сердца... Надо держать себя в руках, без сомнений, его срыв был неожиданностью для него самого...
- Войдите!
 Да, это была она, и Мышь настороженная, ожидающая неожиданного.
- Как ты, Виктор?
 Он выглядел растерянным, жалким, не понимающим.
- Нормально, кажется. Я... я подумал, Мышь, и я не знаю. Я ничего не понимаю, что произошло? Я, кажется, что-то кричал, напугал девушек?
- Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?
- Болит... немного.
- Желудок?
- Нет, всё нормально...
- Значит, ты не чувствуешь ничего ненормального. Что было перед этим? Перед тем, как ты вышел на палубу?
- Я почти не спал ночь, много работы. Заснял отплытие, потом глаза уже начали слипаться, еле на ногах стоял... Решил поспать. Я забыл включить кондиционер, и проснулся от духоты и тошноты. Встал с койки, и всё перед глазами поплыло. Потом вообще потемнело, а ещё качка, я всегда страдал от морской болезни. Вышел на палубу, проветриться, подышать свежим воздухом. А потом увеличили скорость, качка исчезла... и я уже не помню. Что это было?
- Ты слишком много работаешь, Виктор. если хочешь, я дам тебе стимуляторы,  и скоро остановка, рекомендую тебе прогуляться по берегу. Тебе надо адаптироваться, тем более здесь сила тяжести меньше, чем на Земле, кровь больше приливает к голове. думаю, что ничего опасного. И в самом деле, открой иллюминатор, свежий воздух тебе не помешает. Если ещё будет головокружение, обращайся. А сейчас тебе надо отдыхать. Не волнуйся ни о чём. Я зайду, когда причалим, проверю давление.
- Спасибо, Мышь.
 Если-бы она оглянулась при выходе из каюты, взгляд, которым он проводил её, долго снился-бы ей кошмарными ночами.
- Как он? - спросил у Мыши Ансельм, когда она закурила на корме, задумчиво глядя на убегающие волны.
- Переутомление, переработал ночью, спал в душной каюте. Обычное явление для диванных романтиков. Но вот то, что он кричал на палубе, это меня тревожит. Какие-то комплексы, психика у него слабенькая, надломленная. Знать-бы причины... Я рекомендовала ему прогулку по твёрдой земле, с вестибулярным аппаратом у него не порядок, жаловался, надо будет присмотреть.
- Присмотрим. А ты, вот что, сделай-ка общее сообщение. Перечисли симптомы, пусть обращаются. Не хватало нам эпидемии.
- Хорошо. - Мышь подумала, медленно продиктовала. - Всем. При головокружении, тошноте, провалах в памяти, плохом сне - обращаться к Марине Мышковой... Пойду, подумаю над составом забортной воды.
- Подключи Ронни, хватит ему дурака валять. Пусть проведёт расширенный анализ, нацель его конкретно. Кстати, с ним наверняка будет и Павлик.
 Павликом называли Паолу Лену, однокурсницу Ронни и, как поговаривали кумушки, его наречённую, ждущую ребёнка. Всё это, впрочем, было на уровне сплетен, ради почесать языки.

 ***

 - "Но что сказать о жителях Меркурия? Они более чем в два раза ближе к Солнцу, чем мы. Должно быть, они обезумевают от бушующих в них жизненных сил. Я думаю, что у них совсем нет памяти — не более, чем у большинства негров; что они никогда ни о чем не размышляют и действуют лишь по прихоти и внезапному побуждению; наконец, что именно на Меркурии находятся сумасшедшие дома Вселенной." - Герт держал в руке томик, ещё хранящий тепло синтезатора. - Странные книжки ты читаешь. "Фонтенель. О множественности миров." Она помогает тебе в профессии?
- Любая талантливая книга помогает жить. Но даже если и не так, разве не приятно читать изложенные мысли, выраженные так искусно? "Поскольку государи владеют Землей, справедливо, чтобы небо оставалось за учеными и чтобы они были там господами: они вовсе не должны туда пускать никого другого."
- Ты о нашем случае? Некоторые попадают в космос случайно, и могут представлять опасность...
- Ты слишком приземлён, Герт, но в данном случае, кажется, прав.
- А вот это, похоже, о Годиве: - "...Мадам, - отвечал я, - если бы вы знали что-нибудь о вихрях Декарта - тех вихрях, наименование которых так ужасно, а суть так приятна..."
- Фонтенель имел в виду нечто другое, но, как аллюзия, подойдёт... Зачем ломать голову о том, чего мы пока не знаем.
- Мышь, ты восхитительна. У тебя дар смотреть на жизнь легко, наверное, это людей к тебе и притягивает.
- Я притягиваю? Этим ты оправдываешь то, что делаешь? Я постараюсь быть осмотрительней, - Мышь легла и с удовольствием ощутила рядом мужское тепло. - Сколько у нас времени?
- Всё время космоса. Вполне достаточно...
- Кажется, говоря о вихрях, "суть которых так приятна", Фонтенель-философ знал, о чём говорит. - через некоторое время прошептала Мышь и прикрыла глаза. - У нас есть ещё пол-часа, чтобы подремать... Или час.
- "Не горюйте об этом, — сказала маркиза, — тот, кто оказался бы на Солнце, не увидел бы ничего — ни планет, ни неподвижных звезд. Ведь Солнце все затмевает! Именно его жители имели бы все основания считать, что они единственные существа во Вселенной." Твой любимый Фонтенель.
- Притворщик, - прошептала Мышь. - Ты давно прочитал его.

 ***

 - Странный берег. Невозможно представить, что здесь может жить хоть что-нибудь, - Милка разглядывала глиняные холмы, спускающиеся к воде, скалы, торчащие, словно кривые зубы, кустики местных кактусов. - Никаких признаков жизни, ни тропок на водопой, ни пищи травоядным...
- Мог-бы кто предположить, что Земля кипит жизнью, высадившись на берег Африки в Средиземном море? А Сахара пятьсот лет назад? Я видел записи, это один из кругов ада, и какое разнообразие жизненных форм! если есть предпосылки, жизнь приспособится к любым условиям.
- Но здесь нет даже прибрежных птичек.
- может быть здесь живут прибрежные гадюки, - Кола пожал плечами, погладил Милку по плечу. - Ты знаешь, что Ланс ненавидит тебя?
- Ты выдумываешь. С чего ты это взял?
- Это факт, я наблюдал за ним, когда он устроил концерт. Он упомянул только одно имя, и это было твоё. Действительно, надо быть параноиком, чтобы тебя не любить. Я этого понять не могу. Где ты перешла ему дорогу?
- Не знаю. Парень чудаковатый, он постоянно украдкой пялился на меня, девушки это хорошо чувствуют, но ни разу не было каких-то попыток сблизиться. Мне такие не нравятся, я не знаю, как с ними общаться.
- На твоём месте я держался-бы от него подальше. Конечно, свою работу он делает хорошо, но... Чем он интересуется, кроме ракурсов и экспозиций? И если он страдает от укачивания, как он попал в команду?
- Ты изображаешь Шерлока Холмса? Это забавно. У человека фобии, аллергия, хотя, в наше время аллергии, это смешно, но мы на неизученной планете...
- Посмотрим. Проблемы всегда появляются неожиданно и непредсказуемо. Я вижу удобное местечко для высадки. - Кола показал на расщелину в скальной стене, в сотне метров за травянистым пляжем. - Может быть, за скалами найдётся для нас что-то интересное.