Век живи век учись

Век живи – век учись…
  Поговорка эта у меня подтверждается всю жизнь. Почему-то только в этом году пришло осознание, нашлись ответы на вопросы, сидевшие в голове слишком долго. Может оттого, что мне всю жизнь некогда…
Меня растили бабушки – родная и две двоюродные. Так уж получилось, что на момент моего рождения они жили на одном этаже. Это не была коммуналка. Это были жилые комнаты в «коридорной системе».
Растили в строгости, к порядку и послушанию приучали «с пелёнок».
Но, сейчас речь совсем не обо мне, а о моей родной бабушке.
Я знала только, что она была на фронте сначала медицинской сестрой, потом военфельдшером - и всё! Никогда не было рассказов о войне, воспоминаний, фотографий. Орденов и медалей тоже не наблюдалось. Лишь иногда, к слову или ситуации возникшей, ронялись фразы о том, как засыпали медсёстры, стоя у операционного стола. И, если удавалось проснуться, продолжали свою работу, а если нет – падали. Их относили до лежанки, а просыпаясь и не помнили, как на неё попали.
Однажды я обмолвилась о своих размышлениях в беседе со своим другом, и получила такой простой и исчерпывающий ответ, на который почему-то своего разума не хватило. Почему не рассказывала? А как можно рассказать девочке что такое война для медицинской сестры на фронте? Это кровь, грязь, вонь, стоны и вопли раненых. Операции в палатках под обстрелом, когда жизнь и смерть настолько рядом, что день и ночь не различимы.
И на этом бесконечном по времени операционном столе лежали живые люди, которых надо было спасать. Это представить себе трудно, а уж ребёнку рассказывать… А вспоминать, наверное, тоже было невмоготу.
Теперь можно прочитать о всех боевых действиях Великой Отечественной войны, и я, конечно, начала изучать документы об освобождении Житомира. Это было последнее место, где бабушка выполняла свой воинский долг, об этом я помнила чётко.
Она сама не помнит, как оказалась в тылу, в госпитале. Её свалила жестокая малярия, и она чудом выжила.
Я прочитала, что освобождение Житомира не сразу удалось. Ноябрьские бои закончились отступлением. Освободили его в январе 44-го. Можно только догадываться теперь, в какой волне наступления она участвовала.
А вопрос об отсутствии наград объяснение пришло само от свёкра, прошедшего всю войну, политруком поднимавшего в атаку бойцов на Курской Дуге и закончившего войну в Германии командиром части в звании подполковника. Он и рассказывал, что первые герои в земле лежат без наград. Множество погибших и комиссованных по ранению до 44-го года остались не представленными к наградам – не до того было… А когда дела нашей армии пошли к Победе, освобождались города, и награждения начались активно. Даже примеры приводил из сослуживцев своего окружения. Когда достойнейшие, но на тот момент лежащие в госпитале друзья не попадали в наградные листы, а штабные, и пороху не нюхавшие, только и делали, что дырочки на кителе.
Так бывает в жизни. Наши заслуги на небесах виднее. Бабушку очень любили сотрудники института, в котором она работала секретарём директора после войны. Она была безукоризненно грамотным человеком, печатать диссертации у неё мечтали все. У неё до конца жизни было много друзей, причём совсем не её возраста. Она была очень интересным человеком. Собирала вырезки из газет о Пушкине, Лермонтове. С ней всегда было интересно вести беседы. Ведь она родилась в прошлом веке.
Но это уже о мирной жизни, которая и явилась следствием участия в Великой войне всего нашего народа и даже такой маленькой женщины (представьте бойца весом 40 кг и 148 см роста).
А кто может измерить вклад её? Кто знает сколько семей продолжились благодаря таким героическим женщинам!
Вечная память! Помним! Гордимся!
Моя бабушка Михайлова Калерия Глебовна 1897 – 1983 годы жизни.