Коварная Упса

  Не понимаю, говорила доктор Ленка, почему дядь Дима, такой спортивный, успешный, дважды женатый и в принципе кругом правильный, курит.
  Остальное она понимала хорошо - Большой Взрыв, Теорию Струн, Перельмановскую Вселенную и удобства приобретения симпатичных сережек через мировую паутину.
  Правда, последняя проблема непрерывно решалась в течение полугода - Алка тогда проживала на стенке, поскольку вопрос обсуждался всерьез, по нескольку раз в день, иногда чаще, с полной выкладкой эмоций, обид и горячих споров - вплоть до швыряния трубок и недельно-многозначительного молчания.
  Ды-к, служение муз не терпит суеты, и хотя Ленка - крупный авторитет, особенно для старперов вроде меня, молча проигнорировал намек.

  Следующим номером был подарок, поскольку за дело улучшения здоровья взялась сама благоверная - теперь будешь курить электронные сигареты, строго сказала она, с днем рождения, и, несмотря на то, что у нас заведен предельно строгий домострой,а мужиков, с учетом двух мейн-кунов, четыре к одному - есть даже отдельная душевая, пришлось с радостью подчиниться.
  Перешел, и где-то с полгода вдыхал безвредные капсулы с ядом - главное, это температура, утверждала реклама-инструкция, если вы курите обычный табак, получаете горячие градусы и максимум вреда, а когда эссенцию, напротив, холодные, отчего вся польза лезет внутрь.

  Жизнь потекла вдоль линии хорошо с заходом в прекрасное далеко, как вдруг облом, заболел - внезапно, неожиданно, внепланово и по-крупному, как-будто в первый раз.
  Нет, конечно болел и раньше - в детстве практически непрерывно - ревмокардитом, дважды пневмонией, ангинами и гриппом, а еще регулярным воспалением хитрости.
  Пару-тройку раз лежал в больнице - ненужные гланды, с распухшей после прыжков на велике ногой, а еще какой-то сыпью, которую поначалу посчитали "смертельной", чем чуть не свели отца в могилу - мама, слава богу, находилась на съемках Памирской пограничной заставы, а по телефону, который случался раз в неделю, ей многого не договаривали - и хотя сыпь исчезла также внезапно как и появилось, папа всю жизнь закрывал лицо руками при малейшем упоминании красной точки.

  Болеть Димасик любил, хотя лежать в постели круглые сутки не самое большое удовольствие. В плюсе были книжки, яблоки, рисование, пластинки и конструктор.
  При этом приходилось глотать хлористый кальций и рыбий жир - вот аспирин, аскорбинка и тетрациклин с нистатином опасности не представляли, в отличии от занудного пятнадцатиминутного градусника через каждые три часа, порошкового димедрола, банок, горчичников или уколов - порой встречались довольно болезненные, но Димасик сжав зубы терпел, ибо так повелевал великий мужской кодекс, как терпел бесконечные хождения по стоматологиям.

  В поисках голливудовской улыбки мама не знала устали - Челябинск, Свердловск и Ленинград многотрудно работали над блестящим оскалом.
  После многолетних стараний, талончиков, пропусков уроков, страхов, мучений и коридоров советской зубопротезной системы - аппаратов, скобок, операций и резиночек - Димасик, едва достигнув возраста решительного сопротивления, сказал "больше не пойду" и, несмотря на обморочное состояние мамы, действительно не пошел. Самое смешное, перестал болеть не только зубо-ртом, но и остальным организмом тоже. Повзрослел.

  Так вот, в две десятом случилось. Сильно понервничал на работе, со злобой покрутил часа полтора педали, поругался с благоверной, еще покрутил - теперь, чтобы выпустить пар, резко сорвался и поехал в Свердловск - забрать дочь.
  Пока ждал застудил ноги, снова разозлился - уже на весь мир, включая родных и близких, на обратном пути сорвался по незначительному поводу, а по приезду сходу обнаружились слабость, жажда, озноб и сильнейший жар.
  Пришлось пить колдрекс, есть малину, мед и лимон, более того, лечь в койку, будучи в зимней майке и носках, доверху набитых горчицей.
  На следующий день, к удивлению окружающих и самой жертвы, температура не спала, а напротив, приподнялась, да так, что пришлось проглотить жаропонижающей упсы.  Не спала и на третий, пуще того, по телу побежала противная мелкая сыпь.

  Приехавший по вызову врач женского пола неуверенно предположил краснуху и предложил срочное уложение в инфекционку, от чего больной истерически-категорически отказался подмахнув соответствующую бумажку, а на четвертый день, когда температура перевалила за сорок, не по-детски испугался, после чего очень взрослый Димасик, сделав соответствующие имущественные распоряжения, позорно  капитулировал - согласился на сдачу анализов и, вообще, интенсивное врачебное вмешательство.

  Леонидыч, узнав о состоянии больного стоя на трапе тайско-курортного самолета, тут-же соорудил визит в пульмонологию, которую возглавлял один из его многочисленных друзей - полыхающего жаром загнали на рентген, обнаружили воспаление легких и уложили прямо в ординаторской на железную койку с неудобной спинкой и продавленным в восьми местах матрасом.
  Быстро вштырив пару уколов и вкрутив длиннющую капельницу, врач похлопал Димасика по плечу со словами "ничего, ничего, мы еще поживем", после чего больного поглотило забвение, а еще через шесть часов он очнулся в состоянии эротического вожделения и дикой курительной недостаточности, и если первое было событием радостным, духоподъемным, то второе попахивало невзгодой - вдруг нельзя, воспаление легких, все дела.

  Врач, чудесная женщина с большой и ясной улыбкой, забежавшая на секундочку, в ответ на отчаянную мольбу сказала, ладно, курите, но только нормальные, табачные, а не эту гадость из розетки, более того, всемерно успокоила, забыв разве погладить по головке - мол боятся нечего, температуры не будет, поскольку вкололи сверх-лошадиную дозу магически-зарубежного препарата, а на вопрос о стоимости в рублях весело замахала руками, и больной наконец уразумел, что здесь даже богатые не плачут.

  Больница была забита под завязку - без пустых мест, включая коридоры, тем не менее отдельная курилка, темная, просмоленная с металлической трубой вместо пепельницы, страшно гудящей на низких оборотах ржавой вытяжкой и сидящими на кортах мужиками, имелась.
  Поражало и то, как быстро, профессионально, главное, весело, если не сказать задорно, решались все вопросы - никакого промедления, суеты или нерасторопности - пришли, посмотрели, назначили и сделали.
  Но особенно, как девочки, девушки, женщины и бабки - легкие, средние, тяжелые и совсем на краю, вместе с койками и капельницами, таблетками, халатами и платочками, усердно помогая друг другу преодолеть длинный коридор - боевое сестринское братство, сползались вечером к телевизору, где затаив недолеченное дыхание сопричастно проживали Дом-Два. Ставка больше, чем жизнь.

  Вылечили за четыре дня, мало того, засунув эндоскоп поглубже, радостно сообщили, что самолечение упсой привело к образованию медикаментозной язвы, которую придется зарастать другой больницей. Денег не взяли наотрез, несмотря на многочисленные просьбы, угрозы и уговоры.

  В другой больнице поджидало другое чудо - Галка, давняя Алкина подруга, которая при слове деньги заплакала от обиды - разве непонятно, что единственным виновником язвы была именно она. Тем не менее за неделю излечили не только лечебно-химические ожоги, но также избавили от застарелого гастрита.
  Трудней далось получение непонятного железнодорожного номера, поиск вечно убегающей карточки, посещение процедур, назначенных на семь утра, при полной невозможности сдать вещи на вешалку, поскольку гардеробщица часами разговаривала по телефону начисто игнорируя орущую из-за прилавка очередь и массой других милых несуразностей, образующих магический круг таинств отечественной медицинской машины.
  Короче, вышел здоровым и морально покрепчавшим, правда, несколько ослабевшим.

  Вот такая история болезни, и когда газеты написали о табачных страхах самой короны, поверил не читая - мне ли червонцев не знать, из такой жопы вырулил, но если серьезно, улыбаюсь и благодарю по сей день наших, ватно-марлевых, провинциальных, чисто стопроцентно золотых Челябинских докторов.
  Дай им бог всякого блага