С любимыми? Не расставайтесь?!

             Он: худой,  длинный свитер,  морщил лоб.  Любил в детстве читать  под одеялом с фонариком,  сейчас -  студент.
             Познакомился с девушкой, такой хорошенькой и живой, ее звали Саша.  Долго сидели вечерами в сквере. Ему  все  время  хотелось поцеловать  ее  - и не мог… Уже настроился, выдохнул, наклонился – и не смог… Она не выпускала изо рта сигарету, прикуривая одну от другой, а он боялся обжечься, несмелый. Она сбрасывала ему пепел в карман, долго и звонко смеялась, как сошедший с ума Петросян. Она тушила окурки об его шляпу, завороженно наблюдая, как ветер разбрасывает оранжевые искры. Еще окурки засовывала ему в носки, не ленясь наклоняться, так, для смеха.
             Он тоже улыбался, но грустнее. Она заставляла и его курить и сердилась, и топала ножкой, когда, вытаращив глаза, он кашлял и зеленел, как футбольное поле. Целый день ему казалось, что во рту растет  табак.
             Они поженились. Сняли комнату. Она курила в комнате, забывая проветривать. Торшер часто падал в обморок, хватаясь проводами  за  стены. Муж приходил домой, полчаса разыскивал ее, тяжело дыша, натыкался на мебель.
             Через девять месяцев она  задымилась  сама по себе. Дым автономно валил из ушей, из ноздрей, изо рта и еще откуда-то.  Стало невыносимо.
             Однажды в три часа ночи он лежал и думал.  Дымовая Сашка… Затем побрел  на кухню, набрал ведро холодной воды, подошел к ней и вылил все десять литров. Она перестала дымить, но до утра, затухая, шипела.
             Утром она проснулась огромным, хмурым, невыспавшимся черным окурком. Он бережно завернул ее в белую-белую простыню, вынес на улицу и  засунул в урну.
            Каждое утро он выходил из подъезда, спеша в университет;  она  молча провожала его мутными глазами, сидя в урне. Вечером, задрав голову, она наблюдала, как он готовит себе на кухне ужин. Она потеряла голос, тихо хрипела, не могла передвигаться, а могла только вспоминать. Правда, со временем ей стало уютно и комфортно.