Череп баронета 30 - Криминальные изыскания

Капрал с Томом вошли в приземистое кирпичное здание, зажатое с двух сторон новехоньким одноэтажным коттеджем с решетками на высоких окнах и мрачной деревянной пристройкой, окрашенной в осенний каштан.

– Что нового, Шато?! – крикнул капрал с порога.

Откуда-то из глубин пристройки раздался голос:

– Божьей помощью, все спокойно, месье Кюшо!

Следом в дверном проеме показалась неизменная меховая шапка «фавна»-Шато со всей прилагающейся натурой. Вместе с этим – запах сырой овчины и тавота.

– Половицы вытряс?

– А то как!

– Эт’ новый помощник шефа, – представил Тома капрал, ставя на пол свою корзину (удочка осталась ждать на крыльце).

– Уж знакомы, ваше благородство. Секретарь ихний. Здравствуйте, уважаемый! Как здоровьице?

Шато чуть не подтекал мармеладом, глядя с обожанием на капрала. Часть расположения доставалось, очевидно, любому, кто был с ним на короткой ноге – по крайней мере, в его присутствии. Это было особенно необычно Тому, поскольку, как он успел заметить, с главой общины «фавн» держался почти что нагло. Поди еще разбери, кто тут главный, в этом пруду…

– Спасибо, Шато, уже лучше.

– Начнет подзаживать, обращайтесь, дам барсучьего жирка с подорожником – в следующий день хоть на свадьбу, герр секретарь.

«Герр? Он что, немец? Или меня принял за немца?»

– А что узник-т’ наш?

– Который энто?

– Ну, который…

– А… Кушали. Отдыхают. К себе пошли.

– Хорошо. Ну иди, ладно. Вечером воды мне нагрей.

– Слушаюсь, ваше благородство! Здоровьица вам, герр секретарь.

– Иди, иди уже… – И Тому: – Вот, знач’, темница и жандармерия тут у нас. Все своим чередом.

Из холла вели три двери: две с люками на уровне глаз и засовами толщиной в лодыжку – известно для чего, и другая, откуда вышел Шато – контора с железной печкой, двумя столами и дремлющим в углу тощим парнем в засаленном сюртуке.

– Иероним! – гаркнул капрал на спящего, уставив руки в бока. – Дрыхнешь, твою-т’ мать!

– Никак нет, – отозвался тот, не открывая глаз, тоном, каким задают вопрос «Зачем я появился на свет?».

– Как же нет, когда я сам вижу?

– Нахожусь в бдительной задумчивости, капрал.

Расположение частей тела стража начало меняться, будто кто-то тянул за нити куклу Пиноккио. Примерно в середине этой кинетической эволюции, когда зад уже оторвался от табурета, но руки еще не пришли в движение, тот открыл глаза и посмотрел на вошедших.

– Жду ваших приказаний.

На секунду капрал задумался. Вероятно, сделать что-то большее, чем просто разбудить подчиненного, он не намеревался. Да и то, что он вообще находился теперь в участке, было чистой случайностью.

– Идите и проверьте немедленно! – скомандовал господин Кюшо, владевший в полной мере той загадочной логикой, которой живут военные – логикой, делающей прямее даже луч света.

– Слушаюсь, капрал.

Длинный и сухой словно жердь, парень снова пришел в движение и через какое-то время, не сразу совладав с косяками, вышел, чтобы немедленно проверить все самым тщательным образом (судя по раздавшимся в холле скрипам, сидя на скамейке для посетителей).

– Вот, значит, как у нас… Да вы располагайтесь, месье Легран. Не хотите ли по стаканчику?

– Если честно, я бы не отказался.

– Славно! Сам я предпочитаю подогретое вино с солью… Знаете, многие говорят, мол, будто селедка утопилась в вине… Дело вкуса. Но, скажу, как верный сын города, Кот-не-Наш-то наш – столица яблочного бренди всей Франции! Лучшее, кстати, делает ваша домохозяйка, мадам Додо. Уж мы с ее благоверным в свое время – ведрами, ведрами буквально! Да… Эт’, месье Легран, не блоха в кальсонах – хорошую выпивку далеко не спрячешь.

 – Эт’ да, согласился Том.

***

– В общем, послали их куда следует, ожидая, так сказать, законного хода дела. Но назад получили не ордер на арест и не предписания… а проценты с вклада.

Странное дело, речь капрала становилась глаже и чище с каждой рюмкой. К утру он должен был написать поэму, если сможет держать перо.

– Ладно, думаем. С первого не пошло, со второго раза приведем в соответствие. В деле оставались еще улики – примерно половина того, что намалевал этот проходимец. Тогда мы еще раз послали его бумажки с подробными разъяснениями на их счет. И вновь получили ренту!

– Какой казуистический случай, – протянул, качая головой, Том.

– Именно! Коллизия и оксюморон!

Капрал хлопнул по колену от чувств. Затем разлил еще бренди и поднял рюмку:

– Твое здоровье.

Закуской служила говяжья колбаса с чесноком, распространявшая сложный аромат сельской жизни. В печке потрескивали поленья, медный чайник закипал с тихим шумом, и вообще, несмотря на потертый вид, контора жандармерии казалась местом обжитым – что-то вроде холостяцкой квартиры, где бы чуть-чуть уюта… Но и так сойдет, если под коньячок.

– И что же вы? – прожевав кусок, спросил Том.

– Разумеется, мы заставили его изготовить еще пачку поддельных бондов! Пришлось даже купить для этого тушь и бумагу за счет общины. И нужно ли говорить, что мы не имели права выпускать этого проходимца?

– И вы вновь послали их…

– Разумеется!

– С тем же результатом?

– Уловил суть.

– Сказать «удивительно» – не сказать ничего, капрал!

– Ситуация, требующая подробного изучения.

Господин Кюшо поднял палец, посмотрел на него, осознал, что поднимать нужно нечто большее, и снова разлил по рюмкам.

– Когда в должной мере будут накоплены факты, мы точно разгадаем эту загадку. Сегодня, господин секретарь, помимо французских банков – которым мы, конечно, как патриоты, всегда отдавали приоритет – в этом важном для криминалистики изыскании мы сотрудничаем с банками и страховыми обществами Германии, Бельгии и Голландии.

– И как?

– Только ссудная касса Антверпена показала отрицательный результат. Но они не успели ничего сделать – закрылись из-за махинаций с перуанскими акциями. Так что пока примерно пятьдесят к одному.

– Очень убедительный результат.

– О чем я и говорю. А! Пойдемте, я его покажу. Малый он неплохой, но… Жук еще тот! Глаз да глаз.

Пошатываясь, капрал с секретарем пошли в холл, к дверям, ведущим в камеры заключения.

– Вот, – капрал указал на левую и открыл лючок.

Том посмотрел внутрь камеры. На стенах висело несколько акварелей и полки с книгами. Вместо жестких нар в углу стояла бархатная козетка с пледом и брошенной парижской газетой. Люстра с пятью свечами освещала мозаичный пестрый пол.

– Весьма комфортно…

Сам Том никогда не жил в такой роскоши.

– Да, – сказал месье Кюшо с ноткой вызова. – В конце концов, он ведь не только заключенный, но и участник научного изыскания. К тюрьме пришлось пристроить небольшой флигель – там кухня, мастерская и ванная. Мерзавец любит чистоту как собака кость! И отлично готовит, кстати.

– А где же сам заключенный?

– Я же сказал: мы пристроили к тюрьме флигель. Полагаю, он находится там. Готовит материал для работы.