Правдиво, без фальши - о долгом боевом пути

 
Недавно заведующая общим отделом администрации Гришковского сельского поселения Татьяна Анатольевна Некрасова передала мне уникальный исторический документ – фронтовой дневник бывшего председателя местного колхоза Семена Кирилловича Наливайко. Подобных раритетов, думаю, не только на Кубани, но и по всей стране – единицы, ведь в перерывах  между боями мало у кого была возможность, силы и терпение делать какие-либо записи. Да, и не приветствовалось это командованием. 
О том, как на фронт провожали
В самом начале уже отредактированного после войны дневника автор называет всех членов своей семьи, в том числе и, появившуюся на свет после войны дочь Клавдию. А когда он уходил на фронт, провожала его жена Агафья Илларионова, сыновья Александр и Валентин, годовалая дочурка   Пелагея. Призвали в красную армию Семена Кирилловича  10 октября 1941года Ивановским райвоенкоматом Краснодарского края. Этим же числом датирована и первая запись в дневнике.
С 10 октября по 15 ноября 1941года
Простился с женой  на полустанке в Гришковском в восемь часов вечера. Жаль было расставаться с ней, детьми и особенно с сыном Шурой. Пить водки и  вина  дома я не хотел, чтобы не быть пьяному в дороге. Ехал всего  четыре дня: до Кущевки  пассажирским поездом, до  Крыловской товарным на пшенице, до Прохладной  - на пассажирском (там  была пересадка). Пришлось ехать сначала с эвакуированными. Затем пассажирским, на приступках, до Беслана, там пересадка, до Орджоникидзе – тоже пассажирским. 14  октября прибыли мы в город Орджоникидзе в первое пехотное Краснознаменное  училище. Со мной из Ивановского района было 23 человека. И.С. Бабенко,   И.С. Бураков, Мартынов, Демитренко, Семенюта, Гончаров, Филин, Ермоленко, Бухтаров – остальных не помню.
14 октября нас расформировали. Меня зачислили в 21 роту. Со мной - Гробко и Мартынец. 29 октября переодели в  военную форму, построили, искупали на конюшне. Спали мы на матрасах, занимались с 6 часов утра до 4 вечера.  Было больше тренировочных походов. Кормили плохо, пища вкусная и хорошая, но норма очень маленькая, не наедался, приходилось есть морковь, траву, листья. Табаку не выдавали. Мы покупали в магазине табак и попыхивали с перебоями. Покупали в магазине хлеб и повидло. В город нас не пускали. Я принял военную присягу. За все время учебы получил только одно письмо, такое оно было долгожданное для меня. Я читал его со слезами, читал много раз. Оно даже все потерлось, а я открывал листочек и смотрел на него, а в голове выученный наизусть складывался текст.
Все время погода  была холодная и неустойчивая. И день, и ночь мы крепко мерзли.
15 ноября – 15 декабря 1941 года
Когда мы узнали, что выезжаем, все были рады, веселились,   что едем на фронт. Так надоела нам тяжёлая местная учеба, недоедание. 15 ноября в 5 часов утра с духовым оркестром нас провожали на фронт. Отправились товарным поездом и очень медленно. Железные дороги были забиты поездами. Ехали на Сталинград 20 суток. В дороге наш поезд много раз останавливался. 23 ноября на станции Сур мы долго стояли. Наши: Жарко,  С.Т. Мирный, П. Бурьян, Г. Середа достали табаку, угостили меня табаком, колбасою. Вечером наш поезд ушел, а они остались. Тогда я продал свои часы за 160 рублей. На дорогу нам выдали один суточный паёк, затем дорогой  выдавали с большими перебоями. Были случаи, что по 2-3 дня ничего не давали. Приходилось воровать из вагонов муку, пшеницу, рожь. Делали лепешки, варили галушки. Пшеницу и рожь варили и ели так. Бегали на остановках менять барахло на картошку. В общем, в дороге нас кормили очень плохо. Всю дорогу кушать варили в походном котелке. Суп, тюрю, горох. Пока сварили, а есть всем и нечего…Табак не давали. Приходилось менять вещи на табак. Все ждали, когда доедем до Сталинграда. Приехали. Дул сильный ветер – курело. Нас  расквартировали по квартирам, разбросали по деревушкам всех в разные места.
С 5 декабря больше из наших никого не встречал. Меня зачислили в 18-й запасной полк, телефонистом. Квартиры были очень плохие, холодные. Дров не давали. Приходилось  разбирать заборы на топку. Зима была очень скверная -холодная. Все время дули ветры, курил снег. Учили нас очень плохо, просто - не бей лежачего. Кормили очень плохо, почти одним горохом. Приходилось все время менять и покупать  картофель. Табаку не давали, а покупать было очень дорого. Несли караульную службу. Стоишь на посту, а есть ужасно хочется, думаешь про дом, деток.
Арск - небольшой районный татарский городишко. В нем приблизительно дворов 500 – не больше. Войсками город в то время был очень насыщен. Жизнь в Арске была самым трудным периодом в моей жизни. Я там так изголодался, что потом целый год на фронте не мог наесться. Мне не хватало солдатского пайка.
17 января по 21 января 1942 года
17 января 1942 года отправили в Москву.Ехали товарняком, смотрел в щель вагона, видел  – красивые леса, поля, домики. Думал, как хорошо тут люди жили до войны, а как там мои?
21 января -23 февраля 1942 года
Приехали в Москву. Поселили нас на улице Краснопартизанской в доме А-19. Прожили там четыре дня. Затем нас переселили в дом №2. Квартиры были очень хорошие, спали на кроватях. Домой писал часто, но из дома писем не получал.  Мы несли караульную службу, дневалили, работали. Политзанятия  были часа по два в день. Часто мылись в бане. Кормили нас хорошо. Давали белый хлеб, но так мало, что  кушать хотелось  всегда. Табак давали с перебоями.  Там я часто встречал Ткаченко. Он жил в одном доме со мной. Москва была разрушена, с разбитыми бомбежкой зданиями. Много было пустых домов, где жителей эвакуировали. Магазинов в Москве много, но большинство были пустыми. Просто купить что-то было нельзя. Давали только по карточкам. Бомбежек Москвы почти не было, а военных было много.
23 февраля – 13 марта 1942 года
Вишняки. Они – в семи километрах от Москвы. Там мне удалось сфотографироваться. Я выслал домой три фотографии! Письма домой писал, но из дому так и не получил ни одной весточки - потому, что часто менял адрес  из-за переездов.  Жили мы там в хорошем доме. Спали на кроватях. Ели хорошо, но нормы все равно не хватало. Хотя табак давали регулярно. Мы 2-3 часа в день несли караульную службу, работали на кухне, дневалили, часто ездили в Москву мыться в баню.   
13 февраля – лето 1942 года. Путь на фронт
13 марта товарным поездом мы выехали из Москвы на фронт. Я и Ткаченко отстали от поезда. Но командир полка остановил эшелон, и нас взяли. И мы хлебушка успели выменять. 19 марта разгрузились на станции – Малая Венигора под Ленинградом. В свой полк ехали очень быстро на машинах.
Как  больно было смотреть на местность Калининской области, которая была освобождена от фашистов: разбитые города, вокзалы. Когда ехали своим ходом, стояли только в одном леску. Мы охраняли свои машины, а спать ходили в землянку. Сыро и с потолка текло, но не так холодно, как на улице. Как страшно показалось сначала в землянке, земля прямо давила со всех сторон, как в холодном гробу, я не мог уснуть, хотя спать очень хотелось. Знал, что тут хотя бы не убьют, а там на верху все грохотало. Каким страшным  оказался фронт!
Лето – 12 декабря 1942 года. Васильки.
Прибыли на Ленинградский фронт, остановились за 30 километров, в деревне  Васильки Ленинградской  области,  расположенной в лесах. До 29 июня я все время жил во втором эшелоне у Васильков. Нес караульную службу, работал на кухне, изредка занимался хозяйственной работой внутри расположения полка. Жили хорошо в построенном фашистами блиндаже, на нарах. В это время приехали к нам действующие 114 и 9-й дивизионы. Дивизионы  выезжали   стрелять на передовую, а управление полка все время стояло во  втором  эшелоне.
Воевал я  в армии генерал-майора Гусева. 29 июня  впервые выехали на передовую под село Грузино. Пробыли там до 4 июля 1942 года. Там впервые увидел разрыв мины. Как она меня испугала. Потом услышал музыку наших "катюш". Впервые увидел немецкий самолет-корректировщик. 4 июля переехали под деревню Киришины, где сплошной лес и болота. 8 июля я впервые попал под сильный обстрел и бомбежку. Стыдно признаться, как было страшно! Думал сердце лопнет и наступил конец моей жизни.   Потом стал потихоньку привыкать к вою снарядов и мин, жить в болотах.
Ноги никогда не высыхали. Я даже протер от мокроты подошвы ног. Часто приходилось во всей мокрой одежде спать под открытым небом. Лежишь на земле, и кажется,  в тебе и вокруг тебя дрожит все. Я чувствовал в себе холодные кости, думал, никогда не смогу согреться. Снилась печка дома, в нашей хате, даже слышалось во сне, как трещат дрова. Жили в деревянных блиндажах. Окопаться вода не давала. Основательно заедали комары их никакой дым не пугал, а нам житья не было. Кормили хорошо, давали регулярно по 100 граммов водки в день, а лето  только начиналось. Летом ночи очень маленькие, заря не утухает. Там я один раз встречал Буракова. Он воевал во 2 полку рядом с нами. Мы с их полком всегда имели телефонную связь. Все время мы наступали, хотели выбить противника с восточного берега реки Волхов. Но успеха не имели. Противник очень сильно укрепился. Сделал подземные ходы, была у них сильная артиллерия. Она крепко бомбила наши части и особенно пехота несла большие потери.
Я начал получать письма из дома! С апреля получал часто письма и часто писал домой. Весной, когда жили во втором эшелоне, все время находились без овощей и фруктов. Мы не знали, что население живет очень бедно. Дети ходили к нам доедать суп и кашу. Сеяли хлеб очень мало. Земля очень плохая - леса и болота вокруг.
12 августа мы оттуда выехали, такая была радость, что уезжаем из проклятых болот. Хотя, там мы в лесу ели малину, собирали грибы, рвали подснежники и ромашки. Очень скучал по дому. Хотелось посмотреть, как там живут мои.
13 августа – 20 августа 1942 года. От Волхова – под Сталинград.
Погрузились мы 13 августа вечером на железнодорожной станции  Будугущев в специальный эшелон. Ехал наш полк тремя эшелонами. Везли нас очень быстро. 16 августа в Москве мы заменили все свои боевые машины. Постояли сутки на сортировочной станции, и уехали под Сталинград. Дорогой покупали огурцы, яблоки - впервые за время  службы в армии, мне  довелось их попробовать. Ел и закусывал слезами - вспоминал жизнь дома. Не думал я тогда, что огурцы и кислые, маленькие яблочки такие вкусные.
В это время уже на железных дорогах  был полнейший порядок. Особенно мне понравилось на вокзалах Калининской области. Везде чисто, побелено. Разгрузились мы на станции Поворино и уехали. 300 километров нельзя было ехать из-за бомбежки. Остановились у деревни Ширяево, это за Доном, район Кременская - Ново-Григорьевка - Каменка. Первая гвардейская армия поддерживала 40-ю дивизию. Наши отступали очень медленно, с боями по  3-5 километра в день. Там впервые я увидел много трупов наших солдат и  фашистов. Страшновато было первое время воевать в чистом поле после волховского леса. Письма получал от В. Бабенко, но ему мои не доходили. Много было трофеев. Я нашел немецкий велосипед. Долго мы на нём катались, а затем бросили. Немецкой авиации было мало, а нашей совсем не было.
Потом немцы большими силами пошли на Сталинград. Нас перебросили воевать под железнодорожную станцию Катлубань (25 километров севернее Сталинграда). Шли очень сильные бои, было много авиации, бомбежка велась  постоянно  -  от 50 до 100 налетов за день. Бывало, днем не отдыхаешь. Пережил день - и хорошо, а ночью тоже не до отдыха - бомбила артиллерия. Наших войск там было очень много. Мы пытались от обороны перейти в наступление, но  безуспешно и несли большие потери. Вся земля была изрыта. Сколько смертей вокруг! Так уставал, что научился спать на ходу, иногда хотелось упасть на землю и пусть что будет. Наш полк поддерживал 233, 49, 41, 308 пехотные дивизии. Письма ждал каждый день, но получал не часто. Мне с перебоями писали: Бабенко, Бураков, В. Байлук. Погода все время стояла теплая и сухая. В воздухе было много пыли от большого движения техники. Много раз попадал под большие бомбежки и мысленно прощался со всеми родными. Казалось, еще мгновение и я буду мертвым. Радости к жизни никакой не было.
Район Серафимовичей
Стояли мы в лесничестве, в 12 километрах от   Серафимовичей (через Дон). С 8 ноября, мы начали готовиться к большому наступлению. За праздник выпили по 200 граммов горилкы, получили подарки – кто что, а я – кусочек химического карандаша. Был очень рад. Потом я его долго носил в гимнастерке, почти весь исписал.
Под Калецкой были сконцентрированы вторая армия, третий конный корпус Кириченко, три полка «катюш". Начиная с 10 ноября, нас очень сильно бомбили. Действовали против нас румыны. 19 ноября был пасмурный день, шел теплый, тихий снег. Наши части успешно, почти без потерь, прорвали оборону противника, и пошли по тылам врага. За три дня прошли километров 200 и заняли город Калач. Я проезжал деревни – Селиваново, Верхнебузиновка, Осиновка и много других.  6 ноября нас одели в зимнюю форму, получили валенки, шубы, шапки, шинели, теплое белье. Я увидел пленных фашистов, которые партиями примерно по 1000 человек, без особой охраны шли и ехали своими подводами к нам в тыл. Хорошо  было жить в лесничестве!
12 декабря – 1 января 1943 года. Станция Чирь
Возле этой станции мы стояли в хуторе Бурацком, поддерживали 4, 40, 315 дивизии пятой ударной армии. Бои были страшными – танки, авиация… Враг рассчитывал прорваться из Сталинградского окружения. Новый год встречали в бою. Думал, что принесет мне новый год? Проживу я еще год? После боя - нам дали по 100 граммов горилкы, по кусочку сала и белого хлеба. Станция Чирь была завалена снарядами, составами, орудиями. Солдаты везде толпились. Погода была сухая, держался небольшой мороз. Вот тогда я поверил в свои силы и в нашу победу. Решил- надо драться и не думать про плохом.
1 января – 12 марта 1943 года. Путь от Чира до Миуса
Мы попали в город Шахты, где я сфотографировался, фото  выслал домой. Там я попробовал первый раз в жизни ситро за 10 рублей кружка. Нас приютил С. И. Шубин. Потом была передовая  в деревне Новоосиновке. Шли сильные бои. Когда в районе Харькова противник перешел в наступление, мы получили приказ: "Занять оборону". Проехали мы путь напрямую километров 500 по Сталинградской и Ростовской областям.
12 марта – 18 августа 1943года. Фронт. Миус
Миус - небольшая речушка, ширина метров 10, глубина метр и меньше, не особенно крутая. Круча очень извилистая и оба берега реки поделены на высоты. Форсировать ее очень легко, но взобраться на западные высоты под огнем противника очень трудно: все видно. Но зато много подходов огородами, балками. Мы стояли в деревне Кукушкино, затем 11 апреля выехали в степь, под деревню Куйбышево. Часть наша стояла в Новой Надежде, Дубровке и Октябрьском. С марта и до 17 июля мы стояли в обороне. Фашисты наступали. Велась артиллеристская перестрелка, все чаще гремели наши "катюши". Как  радостно было на душе, когда они палили.
17 июля в 5 часов утра началась артподготовка, били пушки, минометы, "катюши". Был такой гул, думал, голова лопнет. Все это длилось два часа. После этого наша пехота перешла в наступление. Три дня не знали мы передышки – то наступали, то отступали, то опять наступали... За три дня боя прошли километров 15. Заняли деревни: Мариновка и Степановка, хутор Саур. И  Могилевск, на который мы наступали с балки Дубровки. После сильной артподготовки началось великое наступление (так  сказал наш политрук). Сколько было танков! Я пережил ужасный страх, но воевать надо.
1944 год. Путь до Днепра
13 мая 1944 года мы уехали из–под Севастополя, остановились в одной деревушке, километрах в 10 от Симферополя. Стали готовиться к длительному маршу. 19 мая выехали. Распрощались с Крымом, переехали Сиваш. 21 мая остановились для погрузки на поезд в районном селе Черниговка Запорожской области. Красивое и чистое село, хорошо жили здесь люди, есть что покушать и во что одеть детей. А я думал, как там мои, что едят, во что одеваются, есть ли, что посадить на огороде? 
Проезжая по Крыму и Украине  видел, что везде яровые и озимые хлеба стоят очень хорошие, везде сады, зелень. Думал: если бы не война - пахали бы мы дома свою землю. И все, кто проезжал мимо хутора, тоже  видели, что тут живут настоящие хозяева. Местные жители радостно встречали нас. Но что сделали фашисты! От увиденного сердце болело. Дома сожжены, коров постреляли, жители живут в развалинах. А вот в Крыму фашисты сделать этого не успели.  Женщины, детишки смотрят, как мы едем, бегут за нами, радостно на них смотреть,  присматриваюсь, кто из этих детей похож на моих. Какие они стали, думаю, мои кровиночки?   Дожить бы и увидеть!
23 мая 1944 года на одной из  железнодорожных станций Запорожской области мы погрузились  в вагоны и  ночью тронулись в путь. Ехали через Волноваху, Сталино, Харьков, Полтаву, Киев, Фастов, Казатин. Прожили в деревне Бродецкой трое суток. Жили в хате. В ней был настоящий домашний дух. Бабка-хозяйка хлеб пекла в печи. Как пах Хлеб! Все вокруг пахло домом. Такая тоска взяла: где взялась эта война, был бы дома - растил бы хлеб, жена бы хлеб пекла, а детвора этот хлеб ела…
Дошли до Буга, река широкая, метров 15-20. Видно не очень глубокая. До государственной границы живут украинцы. Как их язык похож на наш кубанский! И гостей любят, и самогонку гонят,  закусывают, как и мы,  салом и капустой  квашенной. Пил и бражку на буряках, как у нас. А за Бугом живут поляки - они нас тоже дружелюбно встречали. Мы двигались очень быстро, по 15-20 кмилометров в день. У них я попробовал пиво, говорили что вкусно. Мне не понравилось,   наша самогонка крепче и вкуснее. Еще пил воду с разведенным сахаром и вспомнил  домашний узвар, дома все вкуснее и лучше! Мы поддерживали 22-й стрелковый корпус.
На Висле с 26  июля 1944 года
Нас переподчинили 76-му стрелковому корпусу. Остановились на Висле 26 июля, на второй день стали форсировать реку, быстро переправились, захватили маленький плацдарм, попали под сильный артобстрел. Река глубокая - 6–7 метров, ширина 400 метров, думал, что  не выживу. На маленьком плацдарме продержались неделю. Какое было месиво! Много раз прощался с жизнью.
6 октября 1944 года, не забуду никогда. Нам на фронт привезли кино. Посмотрел "Кутузова" и "Небо Москвы",  мне очень понравилось. До этого я несколько раз смотрел кино дома. Потом много раз я прокручивал это кино у себя в голове. Надо же люди как настоящие перед тобой. А 4 ноября меня отправили работать на наблюдательный пункт. На праздник 5 ноября дали 200 граммов водки, пирожков с капустой, и мы пожарили картошки на костре. Слушали по телефону доклад товарища Сталина. Пели песни, вспоминали дом, как отмечали этот день  раньше.
Новый год встречали севернее города Сандомира, у кирпичного завода. Дали нам табака вместо махорки, лука, по 150 граммов спирта. Домой хотелось, жить хотелось, из землянки в тепло хотелось… А в начале января началось наступление. Прорыв делали мы с 21 стрелковым корпусом и с 76, затем - со 120 стрелковым корпусом. Прорвали оборону противника у городка Ракус. Под городом Кольца шли особенно сильные бои, фронт продвигался очень медленно. Впервые за столько дней наступления мы остановились. Ночевали в лесу, спали у костра при морозе до 15 градусов. Иногда строили из  хвойных веток шалаш. Намерзлись, наголодались, очень часто все болели. У  меня не проходила простуда, болело горло, ломило спину, ночами  чувствовал,  как настывали легкие.
А вот на территории Германии спали в комнатах, на кроватях с подушками и перинами. Двигались – быстро. Немцы не успевали удирать, и целые немецкие  дивизии разбегались по лесам, но многих отлавливали.  Все дороги были завалены трупами фашистов и немецкой техникой. Столько трупов и разбитой техники не видел с начала войны.
25-26 января я пережил особенно тяжелый для меня случай. Не по своей вине я отстал от своей части, когда отправляли арестованного Бородина в штрафной батальон. Целые сутки я гнался, не зная дороги за своими. Проехал и прошел 60 километров, пока догнал свою часть. Передумал все: думал,   отдадут под суд за дезертирство. Похудел килограммов на 10, и какая была радость, когда догнал свою часть.
Когда шли по городам Германии,  я впервые попробовал коньяк и шнапс. Не лучше нашего хуторского самогону, даже наш - получше. В Германии местные жители разбегались, прятались, кто где. Мы заходили в их пустые дома -  хотелось посмотреть как живут. Везде полные дворы скотины. Свиней, овец, барашек, кур, гусей - не сосчитать. Очень красивая обстановка, посуда, а какая обувь… Какие красивые детские игрушки - мои дети таких никогда не видели. В каждой комнате красивые вещи, по несколько кроватей с подушками и перинами, стулья, шкафы, гардеробы, зеркала. Посуды разной полно, даже не понял некоторая - для чего предназначена. А одежды разной полные дома, подвалы, чердаки. Везде висит по - десятку костюмов, несколько десятков рубах и к каждой рубахе специальный галстук. В каждом доме полно угля, дров, сена - все это спрятано в постройках. Построены большие сараи крытые толью. В самом плохом доме 3-4 комнаты.  А из еды в немецком доме можно было найти все, кроме рыбы и хлеба.   
Перешли реку Одер и успешно двинулись к Берлину. Одер река судоходная, глубокая, шириной 200-500 метров, затем форсировали небольшую речушку Бобр и остановились на реке Нессель. От реки Висла до реки Нессель прошли по прямой километров 480, не меньше. Двигались с 12 января по 26 марта 1945 года. Земли в Германии и Польше очень мало. Везде леса и леса. Дороги проселочные и те мощенные камнем или асфальтом. Кругом чистота. Все это время, при  наступлении, телеграфной связи не давали, работала только радиосвязь. За то время я отправил домой одну посылку:  23 февраля 1945 года послал хозяйственного мыла.  Моим оно   так нужно! Письма из дому получал очень редко и с большим опозданием. Домой писал часто. Кормились мы, особенно на территории Германии, хорошо, и все за счет Германии. Из армейских складов получали только хлеб.
С 26 февраля по 16 апреля 1945 года
Река Нессель шириной до 150 метров, глубиной 1-2 метра, расположена в 100 километрах от Берлина. На ней мы остановились 26 февраля, натянули телефонную связь. Я попал на наблюдательный пункт. Жил там 26, 27, 28 февраля. Это был особенно трудный момент, фашисты нас сильно обстреливали - были страшно злые. Стреляла артиллерия, их "ванюши" - крупнокалиберные   пулемёты. Линия рвалась очень часто, и, хотя страшно,   приходилось  идти  по  ней до обрыва под обстрелом и сильным холодным дождем. Один снаряд попал в наш дом, но мы сидели в подвале и никого не задело. 28 февраля мы смотали связь и оттуда ушли, заняв жестокую оборону. Я жил на узле связи при штабе 76-го стрелкового корпуса в деревне за 15 километров от передовой.
16 апреля - 11мая 1945 года
Вышли на автостраду Бреслава – Берлин. Быстро двинулись,   и через день были на окраине Берлина с южной стороны. 1 мая я получил орден Красной Звезды. Двигались по бездорожью, по немецким деревушкам в направлении  города Любэн. Затем меня перебрасывают в район Дрездена, на реку Эльба.
7 мая  из болтовни по радио   мы неофициально узнали о конце войны, а 8 мая утром из штаба армии получили поздравительную телеграмму. Победа! Какая это радость была, какие счастливые день и ночь с 8 на 9 мая! Все небо горело от ракет и зенитного огня. В 11 часов ночи Москва объявила об официальном прекращении боевых действий.
9 мая мы стояли на границе Германии и Чехословакии. В тот день некоторые друзья пили до потери сознания в прямом смысле. Я выпил совсем мало. Не смотря на то, что война была официально окончена – военные действия на нашем участке не прекращались. Наши войска двинулись в направлении Праги. Шли до 50 километров в день по горам, ущельям, бездорожью. Двигались машины - колонной одна за другой. Население Чехословакии встречало нас очень радостно. Вступили в Прагу 9 мая.  А мы из штаба полка сумели туда пробраться только 11 мая. Все из-за того, что дороги были забиты сплошным потоком машин. В Праге сошлись наши второй и четвертый Украинские фронт. Мы остались на окраине Праги. А 14 мая уехали за 10 километров от нее, в пригород Модибажан.
14 мая – 8 июня 1945 года Австрийские Альпы
Австрия была вся разбита американскими войсками. Ни одна фабрика, ни один завод, ни один вокзал не уцелели. Жители ходили чисто одетые, но страшно голодные. Они приходили к нашим   походным кухням и собирали остатки еды. 25 сентября вышел приказ о моей демобилизации. Получил за всю войну две посылки из дома. Сам отослал одну посылку с мылом, фотографировался за войну 4 раза.
Отвоевал 1423 дня
В финале своего дневника фронтовик записал Гимн (именно – с заглавной буквы) Советского Союза. Потом напомнил этапы своего военного пути: Призван 10 октября 1941года. Уволен в запас 25 сентября 1945 года. Отвоевал 1423 дня.  1 мая 1945 года награжден орденом Красной Звезды. Боевой путь. Краснодарский край: хутор Гришковский, Кущевская, Крыловская, город Кропоткин. Кабардино-Балкария:
Прохладный. Северная Осетия: Беслан, Орджоникидзе. Москва, Сталинград. Украина: Севастополь, Тернополь, Запорожье, Харько, Полтава,  Киев. Польша: река Висла, город Кротошин. Германия:
по рекам Одер, Бобр, Нессель. город Берлин. Чехословакия:
Прага, Модибажан. Австрия: Австрийские Альпы, Феликсдорф.
Вот такой долгий и трудный боевой путь был у нашего земляка. Читала его бесхитростные, правдивые, без фальши и наносной бравады записи, и перед глазами, словно в кадрах документального кино, мелькали бои и бомбежки, шквальные артобстрелы, ночевки в зимнем лесу и сырой землянке… Кажется, все, через что прошел солдат Семен Наливайко – свыше человеческих сил. Но он, как и сотни тысяч других фронтовиков, выстояли, превозмогли все испытания. Выстояли ради своих родных и близких, ради нас с вами. Низкий поклон им и вечная память!