На плечо!!! Антивоенная проза

     Мне шёл восьмой месяц, когда началась вторая мировая война. Мой отец ушёл на фронт. Вернулся он через  полтора года после долгожданной  победы. Пришлось дослуживать в Кёнинсберге. Отцу ещё повезло.  Из,  отчего дома, построенного его дедом, ушли на фронт  четверо. Это он и его младший  брат и двое  двоюродных  братьев. Вернулся  только  мой  отец. Он был  офицер.  Его  братья  были  рядовыми и все  трое  погибли. Место  захоронения  неизвестно, а есть ли оно вообще, большой  вопрос. Как  точно подходит афоризм  Лао  Цзы  древнекитайского  философа  шестой  век  до  н.э.  “ Победу  следует  отмечать  похоронной  процессией”.   Когда  вернулся  мой  отец  мне  уже  было  шесть  лет и на следующий  год  я  должен  был  пойти  в  школу. Все  дворовые  дети  уже ходили в школу. Я очень  ждал дня,  когда  стану  учеником.  Ждал  ли  я  отца  своего?  Я  думаю, не  ждал. В  семье  были  постоянные  разговоры  о  том,  что  скоро  приедет  твой  отец,  мне  внушали,  что  я  должен  быть  рад  этому.      Понятие  отец  было  слишком  отвлечённым  для  меня. Встреча  не  вызвала  у  меня  радости.  Скорее  наоборот. Чужой  человек  в  военной  форме,  а  я  должен  был  сидеть  у  него  на  коленях  и  выражать  восторг « Ах,  это  мой  папа!» Те братья отца, которые погибли, обзавестись семьёй не успели, поэтому среди родни, отец стал центром внимания. Он, а не я, несмотря на то, что был единственным ребёнком. Моё стеснение они не понимали, учили, как я должен радоваться его появлению.  Чему радоваться?  Явился, занял моё место в кровати, рядом с мамой, а ты должен быть рад.    Но  он  привёз  мне  подарки.  Это  мне  понравилось. Особенно  понравился  пневматический  пистолет, трофейный как  тогда говорили.  Он  блестел  чёрной  сталью  и  тёмно-коричневой рукояткой.  Зарядить  этого  красавца  я  не  мог,  не  хватало  сил. Приходилось  просить  отца.  Нажать  на  курок  у  меня  получалось, и при звуке  выстрела я  приходил  в  дикий  восторг.                Хочу  напомнить, что  первые  послевоенные  годы  детских  игрушек  практически  не  было.  Помню,  у  меня  был  плюшевый  клоун,  резиновый  мяч и  металлический  мотоциклист  довоенного  выпуска,  перешёл  ко  мне  от  наших  друзей. Толи  недостаток  игрушек,  толи  желание  придумать  игру  для  общения  подвигло  моего  отца  сделать  мне  ружьё,  которое  он  выточил  из  деревянной  планки. По  сравнению  с  пистолетом  оно  было  просто  никакое. Моя  логика  была  проста, зачем  страшное  ружьё,  когда  есть  красавец  пистолет.  Видимо,  желая  преодолеть  скованность  наших  отношений  через  игру,  отец  стал  обучать  меня  строевой  подготовке. Я  должен  был  подойти  к  нему  строевым  шагом  и  отрапортовать « Товарищ  капитан!  Ефрейтор  Аруцев  по  Вашему  приказанию  прибыл!»  Затем  следовал  следующий  приказ   «  Слушай  мою  команду!  Смирно!  На  плечо!»    По  команде  « На  плечо!»     в  три  приёма   я  должен  был   поднять  ненавистное  ружьё  на  левое  плечо  из  исходного  положения  по  стойке  смирно,  когда  оно  прижато  к  правой  ноге,  а  приклад  к  ступне. Довольно  известный  приём  строевой  выучки.  Мне  казалось,  что  делаю  я  всё  правильно,  однако  отец  был  недоволен. « Слушай  мою  команду,  делай  раз,  делай  два,  делай  три!»  повторял  он  снова  и  снова.  Конечно,  мне  это  надоедало: « Больше  не  хочу  играть  в  солдата!  Не  хочу  быть  ефрейтором!»   Мне  казалось,  что-то  немецкое  есть  в  звучании  слова ефрейтор.  «  Давай  играть  в  мяч.  Моё  предложение  вызывало  возмущение  отца.          «Он не  хочет  выполнять  то,  что  я  от  него  требую», -говорил  он  моей  матери.  Мама  успокаивала  его.  « Он  ещё  маленький,  угомонись,  всему  своё  время», объясняла  она.  Кончилось  это  тем, что  при  очередной  строевой  подготовке я  получил  затрещину,  и  очень  обиделся.  Ударили  меня  впервые,  слёзы  буквально  брызнули  из  моих  глаз.  Ружьё  я  бросил  на  пол  и  стал  топтать  ногами.  На  мой  крик  прибежали  мама и бабушка.  Отец  сел  на  диван  и  тяжело  дышал.  Был  он  бледен, а крупные  капли  пота  выступали  на  лбу. Успокаивали  и  отпаивали  валерьянкой  его,  а  не  меня. Мой  бунт,  со  слезами  на  глазах,  длился  недолго.  Видимо  я  понял,  что  не  очень  старался  и  испытывал  свою  долю  вины. Ненавистное  ружьё  я  спрятал  под  кровать, на  всякий  случай.  Не помню,  как  скоро  между  нами  установились  нормальные  отношения. Со  временем  я  стал больше доверять отцу, да и он стал другим,  добрым и весёлым.                На  войне он  получил  обморожение  ног. Следствием  стало сужение  сосудов и боли при ходьбе.  Я встречал  его с работы,  он шёл, опираясь на моё плечо.  Кроме  того  у него  была  контузия.   Будучи студентом медиком,  я понял  странности в поведении  отца в те первые  дни  нашего  знакомства.  Это  были  последствия  контузии. Люди  мыслящие  знают, что война  долго  держит  людей в своих объятиях.  Кто погиб,  для  тех война закончилась.  Кто  уцелел, живут с ней весь остаток  жизни.