Квазитехнология. гл 15. Тили-бом

Продолжение. Начало в  http://www.proza.ru/2020/04/01/1627


Мила завела машину, стараясь унять волнение, которое дрожью сотрясало всё тело. Телефон беззвучно орал входящими вызовами от Вильяма. Мила выдержала паузу, но потом всё же нажала на приём.
- Аллё! Я выезжаю, скоро буду дома, не паникуй, Вилли. Постарайся быть трезвым.
Мила не стала выслушивать ответные тирады, отключилась, тем более, что надо было следить за дорогой.

Как можно узнать, что мир стоит на грани краха, если в нём по-прежнему светит ласковое солнце? Конечно, птицы в городе не поют. Городские звуки глушат крики птиц, делают птичьи переговоры бессмысленными. Пернатым приходится петь по ночам.
- Тили бом, тили – бом, загорелся кошкин дом, - прошептала Мила.
Никто не знает, что этот мир обречён, что его разъедает золотая ржа, медленно и неумолимо.  Когда каждая «буквенная молекула»  этого мира будет заменена полновесной молекулой золота, этот мир закончит своё существование. Можно будет повесить на него ярлык, назвав его миром сумасшествия или миром свободных убийц.  В принципе, не имеет значения названия бессмысленного действия, безумного  действия во имя  личной свободы и прибыли.  Когда надувают мыльный пузырь, он неминуемо лопается, какими бы радужными красками он ни сверкал.
Сидя в машине, Мила ощущает своё тело по особенному живым. Живое заключено в капсуле мёртвого. Мерседес мёртв, только присутствие в нём Милы оживляет его. А сама Мила- это дирижёр оркестра  из живых клеток. Бархатная кожа,  тонкие запястья рук, держащихся за руль, округлые колени (их видно через тонкую  ткань камуфляжных штанов) – всё тело кажется сейчас неимоверно прекрасным, каждая его клеточка, словно струна, словно луч  неведомого звёздного света, освещающего планету -  ядро ДНК, оживляющего его буквенный код. Все эти буковки вплетаются в фразы, из которых пишется книга жизни.

Телефон поставлен на беззвучку, но продолжает безмолвно орать.  Мила понимает, что ей надо сосредоточиться перед прыжком в бездну. Нельзя  в неё тупо падать, нельзя… Нужно прыгнуть. Но куда?  Убежать в Мишину игру?  Это как вариант. Интересно, успеет ли она вернуться в Сокольники, снова позвонить Мише, дойти до кафе Меркато, найти там официанта, невзрачного мальчика со звучным именем Артур, он откроет дверь в подземелье с нечистью, и Миша проведёт её в новый «шахматный мир». Что ждёт её  там?

Мила, словно бы снова слышит Мишин голос:
- В новой игре ты приблизишься к пониманию того, что такое твоё тело. Оно вечное, оно словно ансамбль других струн, оно источник энергии, времени. Ты дирижёр в нём, и ты будешь воспроизводить музыку данного нотного стана. Если раньше ты жила в «Собачьем вальсе» или в «Мурке-жмурке», то сейчас тебя ждёт самая изысканная музыка нового мира.
- Так и мурки не будет?
- Будет. Но в малых дозах. Я же говорил тебе, что все игры есть в самой главной гиперфункции мира.  Но в каждой отдельной  игре они  присутствуют в разных дозах. Есть основа, а есть добавки. Допустим, в нашем «Чапаевском» мире тоже есть шахматы, но  повсеместно в основе всё же  «Чапаев». Пока ты раскладываешь на шахматной доске свои планы, добродетели, мечты, пытаешься выстроить связи, вдруг приходит Некто, чтобы щелчками посбивать все твои фигуры. Ты плачешь, рыдаешь, потом начинаешь процесс заново.
Но в «шахматном мире» такого уже не будет. Там есть правила игры, которые невозможно будет нарушить.  Хотя, какие-то люди, типажа боксёров, видимо, будут «играть в Чапаева», если на это низкоинтеллектуальное зрелище найдутся   такие же зрители. Мир так устроен, что в любой его игре он присутствует весь, все игры есть внутри одной игры, дело только в долях этих игр.  Я лишь сконструировал принцип, скелет, основную долю отдал шахматным тактикам и  стратегиям. Как всё будет точно происходить там, я не знаю.  Да, это не тот истинный мир, это игра.  Но, кто его знает, где истина?
-Миша, а в игре надо обязательно кого-то побеждать? Разве не бывает игр-викторин или каких-нибудь игр, состоящих из сказочных загадок, лабиринтов?  Или игр по построению миров?
- Мила, у любой игры должна быть основа, заветы и правила, смысл и цель. И даже верные правила типа «не убий», «не укради» в основе содержат «убий» и «укради»  и вечную борьбу между ними. Создание правил и аксиом игры – это непростое дело.

Мишины слова вспыхивали в памяти Милы, обрастали новыми подробностями, как рифы кораллами.  Кажется, на эти рифы начали уже накатываться волны головной боли. При этом Мила уже определила для себя порядок действий. Выходя из машины и заходя в «гробовой» лифт, она примерно наметила план ближайших действий.

Дверь в квартиру Вильяма была открыта настежь. Циклопический глаз на вешалке со змеиными жалами приветственно ей моргнул.
- Вилли, я пришла! – крикнула Мила в пустоту коридора.
В конце туннеля брезжил свет террасы, и Вильям, судя по звону бокалов, был там. Бокалы звенели тихо и мелодично, музыка усиливалась по мере того, как Мила подходила к выходу на террасу.
- Не спрашивай по ком звонит колокол, - сказал Вилли.
Он сидел в кресле - качалке спиной к Миле. А звенели и вправду не бокалы, а хрустальные колокола с такими же хрустальными языками. Они были подвешены к потолку в немыслимой густоте, и ветер, залетавший в открытое окно террасы, играл ими на свой лад.
Вильям повернул к ней своё лицо, и тут только Мила заметила, что он острижен налысо.
- Что ты сделал со своей головой?
- Принял меры предосторожности.  Не хочу, чтобы у меня выросли золотые волосы.
- Ты уже в курсе?
- В курсе, Мила Картавина. Я в курсе того, что в наш мир стало поступать неуничтожимое золото. Конечно, его можно расплавить, изменить форму, как мне сказали в лаборатории. Но там, откуда оно взято, его убрать невозможно.  Вот на стене  золотое пятно. Я соскрёб с него целую чашку золотого песка, но пятно от этого нисколько не пострадало, мне кажется, даже стало больше. Оно растёт словно золотая опухоль.  И я догадываюсь, что это только начало неодолимой золотой заразы, в которую погружается весь наш мир.
- Весь мир туда не погружается. Только ваша дрянная игра в «создай-разрушь», только она. А есть ещё другие игры.

- Мила? С каких полей вести несёшь?
- Я нашла ещё одного Бога, но от другой игры, где правила не такие тупые, как тут у вас.
- И где же ты его нашла?
- В Сокольниках.
- Ну да, так я знал… Кафе «Меркато», его зовут Михаил, а его убийцу Артур.
- Почему убийцу?
- Дело годовой давности. Официант Артур убил крутого программиста Мишу, а тело его закопал  неподалёку от кафе.
- Этого не может быть!
- Может, Мила, может. Ведь ты встречалась с ним не на небесах, а в подземелье, так? И видела там много червей и всяких монстров.
- Нет! Ничего такого я там не видела! – Мила ощутила, что Вильям словно бы читает мысли, толпящиеся в её  голове.
И читает он их не для того, чтобы помочь Миле, а чтобы поиметь с этих мыслей свою выгоду. Так цыганка смотрит в глаза, пытаясь по эмоциям угадать, правильно ли она плетёт сеть своих «предсказаний».

- Для тебя Миша конкурент и ты на него наговариваешь. Никакого подземелья не было. Мы с Мишей просто прошлись по парку, ну и выпили по чашечке кофе в «Меркато», - вдохновенно врала Мила, чтобы хоть как-то сбить с толку Вильяма.
Врать она не привыкла и получалось неубедительно.
 
- Он звал тебя к себе?
- Звал. И сказал, что здесь наступит конец игре.
- Так чего же ты не пошла?
- Решила вернуться и предупредить. А потом уже уйти.
- Уйти в преисподнюю?
- Там хоть деревья есть и птицы, а здесь скоро будет золотая пустыня.
- Я не знал, что ты умеешь выходить на контакт с мёртвыми.
- А ведь они не умирают, Вилли, они просто уходят за черту этой безумной игры. И нельзя утверждать, что за чертой этой игры ничего нет. Вы – черти. Ваша задача не пускать никого, вышедших из игры, обратно за черту, ведь так? Вы придумали вечность для себя и смертность для людей. Но ваша вечность – буквенная, символическая, функциональная, а наша вечность людей, настоящая, живая.
- Утю-тю, как мы заговорили…
- Да, Вилли,  я – светоч не потому что тупо свечу в вашу грёбаную грибную игру, а потому что во мне кроме букв и символов есть звезда. Да, Вилли, звёзды важнее колбасы!

Порыв ветра наполнил террасу хрустальным звоном. Инсталляция  с колбасой –дирижаблем и звёздами-лампочками  потерялась в бликах и гранях хрустальных погремушек.
- Твоя взяла, - неожиданно сказал Вильям. – Я знал, что ты меня не бросишь.  Свари мне кофе, надо поговорить, пока кофейные зёрна не превратились в золотой овечий помёт.

продолжение в http://proza.ru/2020/05/17/193