Бреслау, 1945

Отцам-победителям посвящается ...


Мой отец - Корнич Николай Федорович, 1917 г. рождения.
Кадровый офицер-артиллерист, Одесское артучилище, 1940 г.
Всю войну прошел в действующей армии, воевал в
тяжелейших боях при штурме крепости Бреслау (Вроцлав).
Почтим память павших фронтовиков-освободителей.

 
Моя мама - Дегтярева Мария Нестеровна.
В самом начале войны по комсомольскому
призыву была направлена в зенитную
артиллерию. Мл. сержант - командир
оптического зенитного дальномера.
Война соединила судьбы моих родителей.



Здесь приведены отрывки из истории жизни моих родителей, фронтовиков Великой Отечественной Войны. Таких историй - миллионы в нашей бывшей общей стране, драматичных и героических. Всего лишь одна из них, из прошлых лет, на память нашим детям и внукам.

Отец  мой окончил Одесское артиллерийское училище перед самой войной, которое имело к тому времени (как бывшее Сергиевское, имени великого князя Сергея Романова – шефа российской артиллерии) репутацию солидного военного учебного заведения. Мне мало что известно об этом периоде учебы отца, можно только предполагать, что годом окончания училища мог быть или 1940 г.  или начало 1941 года . Единственное документальное свидетельство того времени, это фотография отца в курсантской форме  ОАУ с надписью карандашом на обороте: «Во время прохождения курсантских сборов в Рязанском артиллерийском  училище. Декабрь 1940 г.»  Вот она, эта фотография (1).




 Однако доподлинно известно, что войну отец встретил уже кадровым офицером и началась она  для него на южном направлении фронта. Из рассказов моей мамы я знаю, что воинская часть отца долгое время отступала к отрогам Кавказского хребта в направлении на город Туапсе, а затем закрепилась на горных перевалах. Боевая задача состояла в долговременной обороне с целью не допустить прорыва немецких войск на черноморское побережье, где практически не было наших войск, а от города Сочи находилась бесконечная череда воинских госпиталей и тыловых баз переформирования личного состава. В то же время проводилось срочное формирование и усиление Особого Бакинского округа противовоздушной обороны, поскольку необходимо было защитить бакинские нефтяные промыслы от воздушных налетов немецкой авиации. Видимо ощущался острый дефицит офицеров артиллеристов в зенитных частях, если отца направили в Баку несмотря на другой профиль его военной специальности – «наземная артиллерия». Там он вступил в должность начальника штаба  артиллерийского зенитного дивизиона, который занимал позиции в пригороде Баку – станции Баладжары. Надо отметить, что оборона Баку была выстроена очень плотно,  артиллерийские позиции зенитчиков и полевые аэродромы тянулись далеко на север, к Сумгаиту и даже к Махачкале. Из более поздних рассказов однополчан отца я знаю, что служба его на новом месте была успешной, так например он сумел провести некие технические усовершенствования прибора управления зенитным огнем (ПУАЗО), которые и его боевую эффективность. Здесь же, в Баку, пересеклись жизненные линии моих будущих родителей, пересеклись и сложились в настоящую фронтовую любовь. Дело в том, что в этом же дивизионе несла воинскую службу,  как командир оптического дальномера, младший сержант Дегтярева Мария Нестеровны, моя будущая мама.(2)


 Позже я расскажу подробнее как ее, воронежскую девчонку, судьба забросила в этот южный город. На войне, как на войне, но и чувства молодых людей не дремлют, и их отношения  достигли той черты, где отец решил официально оформить брак , исключив тем самым с положения командира и подчиненной. В принципе это было возможно даже в тех условиях,  они  официально расписались, но дальше возникли непредвиденные осложнения ...  Отца поставили в известность, что по существующим правилам  муж (в статусе командира) и жена (в статусе подчиненной) не могут служить в одном подразделении.  Так или иначе, однако вскоре отец получил новое назначение, уже в наземную артиллерию, и для него начались боевые действия в составе наступающих  наших войск. Воинская часть в которой служил отец наступала в юго-западном направлении и фронтовая линия вскоре уже проходила западнее родных мест отца. Это было уже столь близко, что отец не смог преодолеть желания посетить свое село и повидать свою родную тетку. И отец совершил этот шаг, сделал краткосрочный «рывок в сторону» ..., но по тем суровым военным временам это был достаточно серьезный проступок офицера, за который надо было нести ответственность. По возвращении отца в часть состоялся разбор с командованием его проступка, он получил « выговор с занесением в личное дело» и этот факт сыграл существенную роль в уже недалеком будущем ... Фронт стремительно двигался на Запад, но бои не были бескровными и воинские части периодически отводили во вторую линию для  переформирования пополнения. Дивизион, которым командовал отец, тоже проходил очередное переформирование, он принимал пополнение прибывшее из далекого Казахстана. По правилам военного времени срок выступления подразделений  на передовую линию фронта носил гриф секретности и не подлежал предварительному   разглашению перед личным составом. И вот тут произошло непредвиденное: старшина одной из батарей случайно проговорился в кругу солдат о получении полного боекомплекта , что всегда предшествовало выдвижению на е. К следующему утру в этой батарее налицо имелось чрезвычайное проишествие (ЧП): молодняк из пополнения сознательно объелся мылом в наивной надежде избежать передовой. Тем не менее боеспособность воинского подразделения была подорвана и ответственность за этот факт нес лично командир подразделения, т.е мой отец.  Вкупе с уже имевшем место проступком факты дали основание командованию направить отца в офицерский штрафной батальон. Таковы были жесткие законы того военного времени. Безусловно, с точки зрения официальной морали, подобные факты могли рассматриваться только как негативные в биографии советских  людей. Обычно в семьях  их просто скрывали, как могли, опасаясь навредить близким, детям. Я узнал об этом факте из рассказов моей мамы, когда мне было уже лет 16-17, а затем более подробные детали мне рассказал фронтовой друг  отца  - Кутелия Владимир, с которым  отец был дружен еще с бакинского периода войны. Жизнь и в этом случае проявила неожиданность своих сюжетов – именно Владимир, волею судьбы оказался  первым, кого встретил отец по прибытии в штрафбат. Владимир был также наказан за совершение проступка, он ударил старшего по званию офицера, какого то майора допустившего оскорбительное высказывание, которое Владимир в силу своего взрывчатого грузинского характера не смог перенести безответно.

    ...  Именно от него я узнал многое о войне, о фронте, и о чем не принято было говорить в официальных источниках , но что составляло суть «окопной правды». Как я теперь понимаю, офицерский штрафбат – это был «спецназ  по-сталински», спецназ не элитарный, не за славу, а за единственный возможный шанс отстоять свое доброе имя в особых боевых операциях, смывая вину свою кровью или платя самой жизнью ( по правилам штрафбата полная реабилитация наступала только в случае ранения или посмертно). Фронтовое командование ясно понимало, что всегда возникали боевые задачи, которые надо было решать не числом, а умением, быстро и без проволочек, именно на такие задачи и бросали штрафные подразделения. Описание такой операции я привожу здесь полностью со слов Владимира Кутелия. Фронт к тому времени уже стоял на немецкой территории и под г. Бреслау  (будущий польский Вроцлав) был организован немцами сильно укрепленный оборонительный район с центром в городе-крепости Бреслау.

В русскоязычном секторе самыми  ценными   для меня стали книги  «Бои за Бреслау» Ильи Мощанского и «Последняя крепость Рейха» изданная современным  российским  историком-германистом Андреем Васильченко. Она написана по источникам немецких военных архивов, с которыми автору предоставили возможность поработать в Германии, и существенно отличается своей научной объективностью и непредвзятостью от официозных военно-исторических трудов советского периода. Книгу можно найти в Интернете по адресу:

Книга является хорошим источником для размышлений о военной истории того периода в целом, для меня же она ярко высветила также те  адские, и героические одновременно условия, в которых довелось воевать отцу. Ниже я привожу несколько фотографий и выдержки из текста книги, свидетельствующие о жестоких и яростных боях в крепости Бреслау.
« ... Бреслау стал одним из немногих городов, оказавших упорное сопротивление наступающим частям Красной Армии весной 1945 года. ...
С начала марта, под влиянием первых неудач, Красная Армия изменила тактику и занялась постепенным подавлением опорных пунктов огнем артиллерии по квадратам и применением тактики выдавливания противника в центр города с использованием штурмовых групп при поддержке саперных подразделений.»

« ... Бреслау стал одним из немногих городов, оказавших упорное сопротивление наступающим частям Красной Армии весной 1945 года. ...


 Последняя фраза является косвенным подтверждением участия в штурме крепости офицерских штрафных батальонов 1-го Украинского фронта.
... И вот тут все сошлось, все совпало – и документальные сведения из книг, и воспоминания-пересказы моей мамы и беседы наши с Владимиром Кутелия о  последнем бое отца, обстоятельства которого сейчас можно восстановить хотя бы приблизительно. Их штурмовая группа (97 офицеров-штрафников) получила боевое задание выбить из подземных бетонных бункеров  эсэсовских защитников  завода в Бреслау. Теперь я знаю название этого завода – ФАМО, описание  которого приведено в книге Васильченко.  Это был важный объект для немецкого командования не только в системе обороны  г.Бреслау, но также в масштабе Германии, поскольку там исполнялись работы для военных целей всей страны.  В воинский гарнизон крепости Бреслау (сейчас в опубликованных документах доступен полный список воинских частей, их численности и вооружения) входил эсэсовский полк «Ваффен СС» под командованием оберштурмбанфюрера СС, кавалера Рыцарского Железного Креста Георга Роберта Бесслейна. В англоязычном секторе Интернета можно найти немало документальной информации о нем. Вот его фотография.

 ... Детали боя мне известны в самых общих чертах, воспоминания Владимира Кутелия в этом отношении были весьма скупы и лаконичны. Запомнилось мне, что отряд их был вооружен в основном оружием ближнего боя: пистолеты, штыки, саперные лопатки и много ручных гранат. Видимо, это соответствовало условиям боевой обстановки, да и самой задаче реабилитации штрафников. О жестокости и беспощадности схватки говорит тот факт,что в бой пошли 97 человек, а вышли – только трое. Отца, тяжело контуженного, бойцы вынесли из бункеров на плащ-палатке. Среди выживших был и Владимир Кутелия, не получивший ни одной царапины ! На войне, как на войне .... невольно поверишь в фортуну.
Бой тот произошел примерно в начале февраля 1945 года, и отца доставили в конечном счете в фронтовой госпиталь в тылу 1-го Украинского фронта. Поскольку его состояние было достаточно тяжелым, он пробыл там на лечении практически до окончания войны, и в боевых действиях на фронте уже не участвовал. Отец был полностью реабилитирован, восстановлен в воинском звании (капитан артиллерии) и наградах, он снова мог носить погоны офицера. После выписки из госпиталя он был направлен во Львов для определения дальнейшего прохождения воинской службы.