Глава 6

  Грейс проснулась в пять утра, как по указке; ее подсознание словно само настроилось на то, чтобы разбудить ее спящее "Я" именно в пять. Был выходной, поэтому, несмотря на внутренний "будильник" – хотелось и дальше спокойно спать в теплой кровати, а не выходить на бег в такую холодину.
  Мысли были спутанные и сонные, но все же она позволила им остаться в сознании, и постепенно стала просыпаться. В это же время Пегги раскрыла шторы, как она это делала всегда, и в комнату ворвался свет уличного фонаря; Грейс, прикрыв ладонью глаза, резко встала.
  Они наскоро перекусили и вышли на крыльцо дома. Грейс потянулась, втянула свежий воздух и посмотрела на Восток, где уже на горизонте виднелась светло-голубая тоненькая полоска, возвещающая о скором восхождении солнца. Но пара часов еще минимум уж точно будет темно, а Грейс нравились подобные вылазки с тетей, хоть такое бывало и не часто. В этой утренней атмосфере будет гораздо приятнее тренироваться на свежем воздухе, думала она.
  Пегги была в спортивном темно-зеленом костюме, с заплетенными в кубышку волосами, а Грейс в своем типичном физкультурном сером костюме, с бардовой шапкой на голове.
  Они побежали в легком темпе по Цветочной улице, затем через некоторое время свернули на другую. Пробежав около трех километров, Грейс поняла, что нисколько не устала; "Интересно, когда мои силы иссякнут? – размышляла она, слыша такое же, как у нее, тихое, мерное дыхание тети. - Если мы гораздо выносливее людей, то и бежать надо вдвое быстрее".
  Грейс не скрывала эти мысли от Пегги, но та ничего в ответ не помыслила. После еще пяти километров (у Грейс был специальный счетчик на руке в виде часов), она решила немного ускориться, на что Пегги сразу запретила ей это делать и сказала: "Имей терпение".
  На двенадцатом километре Грейс почувствовала усталость, на четырнадцатом и вовсе стала задыхаться, хватая ртом воздух. Тетя продолжала в том же темпе, ровно дыша и не обращая внимания на усталость племянницы.
  Грейс непонятно из-за чего разозлилась на нее; запястье слегка кольнуло, но она не обратила на это внимания и решила не уступать тете во что бы то ни стало. Она старалась дышать носом, но через несколько вдохов и выдохов опять стала задыхаться, потом ускорилась и обогнала тетю примерно на сто метров и остановилась. Согнувшись пополам и уперев руки в колени, она отдышалась и встретила Пегги с довольным видом.
  – Я выиграла, обогнала тебя.
  – Мы и не соревновались, – остановившись, Пегги огляделась по сторонам. – До нашей точки еще далеко.
  – Так я даже не знаю, до какой точки мы бежим. Для меня это бесцельный бег.
  – Бег не может быть бесцельным. Ты уже получаешь здоровье. Ладно, вижу, ты не в состоянии продолжить, хотя я надеялась довести тебя до двадцати. Это странно, ведь все эльфы...
  – Но я не эльф! – вдруг вспылила Грейс. – И даже не человек. Физически я эльфийка, а мыслю по-человечески. То есть я ни то, ни другое в полной мере.
  – Что это на тебя нашло? – удивилась тетя. – Видимо, в первую очередь тебе надо научиться терпению.
  – Ты обещала магию.
  – Будет тебе магия.
  Они нашли открытую, неосвещенную спортивную площадку и встали в самом ее центре.
  – Смотри, – Пегги достала из внутреннего кармана куртки серебристый кинжал, и его гладкая, холодная поверхность вспыхнула голубым светом, как только она коснулась его рукой. – Этот кинжал сейчас очень медленно забирает мои силы и преобразовывает ее в магическую энергию. Он всего лишь инструмент, а я своими мыслями заставляю кинжал работать на меня. У Раинера это посох, у Вирсавии – лук, у меня – кинжал. Не каждая вещь может преобразовывать твою внутреннюю энергию в магию.
  – А как я могу направлять эту энергию?
  – С помощью сознания, разумеется. Вирсавия ведь вчера именно этому тебя учила.
  – Значит, Оскар все рассказал тебе. Как только он понял, интересно.
  – Вы молча стояли друг против друга около пяти минут, тут и понимать не надо. Ладно, возьми кинжал, вот так, а теперь представь, что ощущаешь внутри своего тела всю энергию, почувствуй тепло каждой его клеточкой, – Пегги молча следила за реакцией племянницы. – Молодец. А теперь силой мысли направь часть энергии сначала в свое плечо, затем представь, как этот сгусток перетекает по всей руке к предплечью, потом к запястью. Умничка! А теперь направь из запястья прямо в кинжал.
  Грейс сделала все так, как велела Пегги; сначала у нее не сразу получилось представить всю энергию внутри, но как только кинжал засветился нежным, голубым, но пока еще тусклым и неуверенным светом, Грейс обрадовалась так, что этот эмоциональный порыв буквально зарядил кинжал на полную, превратив его чуть ли не в фонарик.
  – Так вот значит как это работает! Класс! Только знаешь, мне не очень нравится держать в руке кинжал. Это ведь орудие убийства. Я бы не хотела пользоваться именно им.
  – Да, орудие, но в умелых руках оно необязательно должно убивать. Во-первых, лично я им никого не убивала, по крайней мере из живых существ. Он служит мне лишь инструментом для выражения моей магии, не более. Так что я могу разве что отпугнуть им недругов, а на фантомов моей силы, к сожалению, и вовсе не хватит.
  – А выстрелить из него этой самой энергией получится?
  – Еще бы. Только мысленный импульс должен быть гораздо сильнее. Заметь, именно мысленный, а не эмоциональный. Эмоциями, как вот сейчас, ты только можешь перегрузить кинжал и зажечь его ярко-ярко, либо взорвешь что-нибудь ненароком. Чтобы выстрелить магическим импульсом, подумай о том, что ты хочешь это сделать и резко направь эту мысль в кинжал.
  Грейс повторила, и кинжал испустил мощный магический луч, который врезался в один из тренажеров неподалеку, и тот загорелся. Пегги тут же забрала у нее кинжал и убрала запазуху, а Грейс мгновенно почувствовала слабость; силы стремительно покидали ее.
  – Что-то мне... нехорошо... – промолвила она, и Пегги, взяв ее за руку, повела подальше от площадки.
  – А Вирсавия неплохо натренировала тебя за одно занятие, – заметила Пегги. – У тебя сильное сознание.
  – Она выиграла все поединки, что были между нами. Так что я пока еще слаба по отношению к вам.
  – Контролируй свои силы. Ты направила мысленный импульс, и, скорее всего, поддала немного эмоций. Хороший импульс мысли, плюс щепотка ярких чувств, и получится настоящая огненная смесь. Но выстрел получился хорошим, признаю. Скоро твои силы восстановятся.
  – А как вы с Вирсой стреляли в фантомов и не слабели?
  – У нас есть другие источники энергии. Мы наполняем их заранее, а потом используем. Но когда они закончатся, то в ход пойдут уже собственные силы. Я поэтому и показала тебе, какой ценой происходит трата сил, если ты их неправильно используешь. В следующий раз постарайся избавить мысленный толчок от всяческих эмоций.
  – Это сложно.
  – Не спорю...
  Они остановились в темном переулке, и Пегги послала бумажный самолетик с посланием. Через некоторое время Грейс услышала над головой мощные взрывы воздуха, и прямо перед ней вдруг возник Сильверн. Тряхнув головой и громко фыркнув, он сложил крылья и подошел ближе.
  Пегги посадила Грейс на спину гордого коня, затем сама поднялась и обхватила племянницу рукой. На улице было довольно темно и совсем безлюдно, поэтому конь спокойно разбежался, цокая копытами, расправил крылья и взлетел; через пару минут растворился в темно-синем небе.
  Со стороны спортивной площадки среди деревьев показалась небольшая фигурка девочки с каштановыми волосами, заплетенными в конский хвост. Девочка проводила взглядом летающего коня, поправила пальцем очки и пошла по пустой улице.

  Уже дома Грейс повалилась на кровать от усталости, ведь помимо магического выстрела, ее утомил бег, так что теперь, как ей казалось, она проспит до самого вечера.
  Она проснулась в обед, думая о том, что уже наверняка поздно (плотные шторы были задвинуты тетей) и лучше не вставать, а теперь уж проваляться до утра.
  – Проснулась? – послышался голос Пегги, и шторы вновь разъехались в разные стороны. Яркий свет ударил в лицо Грейс, и та недовольно поморщилась. – Отлично. Сейчас проведем второе занятие. Первый урок, я думаю, ты усвоила на отлично. – Пегги подала ей кружку прохладного сладкого чая.
  – Да я запомню этот урок на всю жизнь, – пробормотала Грейс и залпом осушила кружку. Поставив ее на прикроватную тумбочку, она быстро переоделась, сменив пижаму на толстый серый свитер и черные штаны. – Кстати, а как мы это делаем, ну, выражаем свою энергию через определенные вещи?
  Они спустились вниз на кухню, прежде чем Пегги ответила на вопрос.
  – Это в нашей природе, как и все остальные сверхъестественные на первый взгляд штучки. Для нас они вполне естественны, а для людей это сродни фантастике. Так что не пугайся некоторых проявлений магии, если вдруг снова не рассчитаешь энергию. Итак, теперь поговорим о другом.
  Ты научилась блокировать лишний шум. Как насчет... музыки? – Пегги подошла к раковине и провернула кран, из которого тут же хлынула струя холодной воды. - Слышишь?
  Грейс напрягла слух. Шум воды внезапно исчез. Настала полная тишина.
  – Кроме своего голоса, я больше ничего не слышу. Здесь точно должна быть музыка?
  – Ты просто заблокировала шум воды. На деле же там можно услышать некоторые ноты. Это как читать текст и между строк видеть скрытый смысл. В этом шуме немного грубоватая мелодия, не такая, как в фонтане или в роднике, но она есть. Везде. Проехала машина – прозвучала нота. Разбилась тарелка – прозвучала нота. И это лишь отдельные звучания, а в самой природе это уже закономерность – можно услышать вокруг целые произведения, если внимательно вслушиваться.
  – Мне кажется, если пытаться слушать всё вокруг – получится хаос.
  – У планеты есть своя мелодия. Если ты услышишь ее, то остальные окружающие звуки жизни сольются и дополнят ее песнь.
  – А для чего мне нужна эта музыка?
  – Для очищения сознания. Это своеобразная медитация. Необязательно слушать ее постоянно, к тому же, так можно определить затаившегося врага.
  Грейс снова сделала попытку вслушаться в шум воды из под крана, и наконец услышала то, что хотела: металлический стук воды о раковину был не хаотичным, а постепенно повторялась одна и та же комбинация, но это не было похоже на нормальную музыку.
  – Не похоже на Моцарта, – сделала кислое лицо Грейс. – Да, теперь я слышу звучание, но разве это музыка? Я ожидала услышать что-нибудь посимпатичнее.
  – Пока учись концентрироваться на природных звуках. Уж конечно это не Моцарт. Я часто слушаю Моцарта, – сказала Пегги. – В его музыке много всего, в том числе и от природы.
  – Ой, я в курсе, что ты его слушаешь, – кивнула Грейс. – А я Чайковского люблю. Ты меня на классическую музыку и подсадила.
  – Ой, я тоже в курсе. Не благодари.
  – А есть что-нибудь в эльфийском репертуаре? А то кроме как песни эльфов в Зеленом Доме я больше нигде эльфийских не слышала, и даже их так и не сумела разглядеть.
  – А что на них смотреть? Такие же, как мы. Разве что одежда другая. Главное – ты слышала песнь. Причем о тебе пели. Вот повезло-то!
  – Все равно, они... таинственные, чудесные. Есть в них что-то волшебное. Я еще не полностью ощущаю себя такой, как они.
  – Потому что долго считала себя человеком. Что ж, со временем все придет. Надо немного подождать.
  – А может не немного.
  – Может. Только от тебя зависит.
  – Кажется, я всегда буду считать себя человеком. Я эльфийка? В самом деле, непривычно. Да, я чувствую перемены внутри, вижу много всего, чего раньше не замечала, слышу вот странную музыку воды из под крана, если это вообще можно музыкой назвать. Я люблю сказки, но считать себя частью этой сказки, соединять ее с реальностью...
  – Ладно, вот подрастешь и поймешь, что сказки полезны в любом возрасте, – только отшутилась Пегги.
  – Читаешь сказки? – хмыкнула Вирсавия, незаметно появившись на кухне.
  – Читаю. И не только сказки. Разную литературу. В последнее время подсела на нон-фикшн: биографии, астрофизику, и даже...
  – Довольно, – резко прервала девушка. – Эти знания никак не помогут Грейс выжить. Переходим к рукопашному бою.
  – Прямо здесь, дома? – удивилась Грейс. – Может, для начала запишемся в какой-нибудь спортзал?
  – Пока дома. Ни к чему демонстрировать людям все наши приемы.
  – Да по-моему они знают о боях еще даже больше, чем мы, – сказала Пегги. – У них богатая история, постоянные войны во всех частях света, это и привело к разработке огромного количества стилей и целых систем.
  – Опять ты на стороне людей, – подметила Вирсавия. – Наши виды боевых искусств гораздо эффективнее и старше.
  – Наши, ваши... какая разница? Ладно, это ненужный спор, но я думаю, что Грейс пока еще рановато учиться драться. Она с помощью необычных рефлексов преуспевает в своей обороне, к тому же кулон все это время неплохо защищал от нападок фантомов, так что пока самое важное, я считаю – это развитие интеллекта до уровня, превышающего среднестатистический человеческий. Пока у нее именно такой интеллект. Надо тренировать сознание.
  – Его надо тренировать постоянно, да и лучше, если эти тренировки будут дополняться физическими навыками.
  – Я согласна, но на первых этапах ей надо понять, как работает телепатия, а чуть позднее заняться ее боевой подготовкой.
  – А меня вы спросить не хотите, чему Я хочу научиться в первую очередь? – мягко спросила Грейс.
  – Нет, – в один голос ответили Вирсавия с Пегги.
  Тетя прошлась по залу и все-таки решила:
  – Пока занимаемся умственной деятельностью. Итак, музыка...
  Вирсавия подошла к ней ближе и не дала возможности продолжить.
  – Просто ты боишься показать свои навыки, – говорила девушка. – Я знаю, ты долго не тренировалась, ведь не с кем было, правда? Люди достаточно медлительны для нашей реакции и движений, вот ты и боишься показывать свою технику; за столько лет можно было многое подзабыть, к тому же, что будет, если Грейс научиться бить не совсем правильно? Виновата будешь ты. Я вижу тебя насквозь, Илария. Не увиливай от прямых ответов, просто покажи, на что способна, а Раинер и я оценим. Давай, сразись со мной.
  Пегги переступила с ноги на ногу, обдумывая предложение.
  – А ты не боишься проиграть? – с легким задором поинтересовалась она. Вирсавия горделиво улыбнулась во все лицо, словно за долгое время ее осчастливила возможность в действии проявить себя в том жизненном деле, в котором она преуспела.
  – Я быстрее, умнее и выносливее.
  – И скромнее, однозначно, – хмыкнула Пегги. 
  – Вот тут, пожалуй, побеждаешь ты. Я не скромная. К чему скромничать? Моя философия проста: выразить себя максимально честно – вот это я и не скрываю. Только через призму собственного Я можно это сделать, иначе никак. Вот потому и нет смысла скромничать. Я сражалась с врагами в разы сильнее меня и побеждала. Как говорится: надирала зад. – Вирсавия украдкой глянула на Грейс. – Это все Твиттер.
  – Но ведь ты не знаешь потенциала своего противника, а он может быть в чем-то лучше тебя, – сказала Пегги.
  – Приступим? – бросила Вирсавия и встала в боевую стойку, слегка подогнув ноги и выставив кулаки перед собой. - Без поддавков и сильных ударов. Так что не бойся, я тебя не покалечу. 
  – Ох, ладно...
  Легкое волнение тети не укрылось от Грейс, и она, закусив губу, затаила дыхание в ожидании схватки.
  Вирсавия резко подалась вперед и выпадом ноги сбила тетю с места. Та упала на спину, но тут же вскочила и попыталась атаковать прямым ударом рукой в лицо; Вирсавия, сделав подшаг назад, уклонилась корпусом в сторону, затем выбросила кулак снизу, стараясь легким движением пройтись по подбородку тети, но Пегги успела среагировать и тоже увернулась.
  Они кружили вокруг столика, выискивая брешь в обороне друг друга, а Грейс и Раинер, тем временем, стояли у дальней стены зала, успев отодвинуть диван. Вирсавия до того ръяно начала бой, что даже не позаботилась об обстановке на импровизированном "ринге".
  Пегги перепрыгнула через столик (по высоте он был размером с молодую Овчарку), затем снова провела ряд кулачных выпадов, стараясь продемонстрировать технику бокса. Вирсавия парировала, сделала кувырок вперед в направлении тети, и, оказавшись позади нее, обхватила шею Пегги. Классический захват, из которого довольно сложно вырваться, если сила противника превышала силу того, кто попадался.
  – Я дома не отсиживалась, – пропыхтела Вирсавия. Пегги пыталась высвободиться, но железная хватка племянницы стиснула шею сильнее. – И много тренировалась. Становилась сильнее с каждым днем. Тебе надо было поддерживать форму, Илария.
  Не дослушав три последних слова, Пегги приподняла ноги до уровня груди, и, резко выпрямив их, перенесла весь свой вес вперед, и перекинула племянницу через себя. Вирсавия с грохотом обрушилась на деревянный столик, раздробив его в щепки.
  Девушка нахмурилась и медленно встала; лицо ее залилось краской.
  Тетя откинула прядь упавших на лицо волос и сказала:
  – Порой не знаешь, как поведет себя противник, правда? А он, как выяснилось, может и хорошенько надрать зад.
  Вирсавия не намерена была отступать.
  – Предлагаю прогуляться на улицу. Теперь все будет серьезно.
  – Куда уж серьезнее. Теперь ты в курсе, что нельзя в бою зазнаваться. Надо изучать противника и предугадывать все его действия. Хотя ты и без меня все это знаешь, не так ли? Эльфы не ищут конфликтов, но если и приходится вступать в бой, то отвечаем мы достойно. Ты же, как ПРОСТОЛЮДИНА, ищешь любой повод подраться.
  – ЧТО?!
  С каждым словом соперники приближались друг к другу шаг за шагом. Так было до тех пор, пока Раинер не возник между ними и не развел их руками.
  – Так! Стоп, стоп! Вам же еще жить вместе, да? Ведёте себя, как...
  Все смотрели на него в ожидании завершения реплики.
  – Как люди, – подытожил он.
  Конфликт был закончен тем, что Пегги признала свое поражение, так как спарринг должен был быть легким, а она явно переусердствовала. Вирсавия молча удалилась к себе на мансарду, Раинер и Пегги тоже разошлись, не перекинувшись и словечком, а Грейс осталась стоять одна в зале, пытаясь осмыслить то, что произошло. Вскоре Пегги пришла к ней и извинилась за произошедшее. Грейс помогла ей убрать груду щепок – все, что осталось от их столика.
  Грейс сдержалась, чтобы сказать тете о том, что техника Вирсавии ей понравилась больше и что именно у нее она хотела бы научиться рукопашному бою. Однако Пегги сама предложила заниматься рукопашным боем, но только у Раинера, чтобы захватить основы. Она думала, что именно страж сможет все грамотно изложить и показать даже несмотря на отличие более мягкой техники эльфа от техники Вирсавии.
  Всю последующую неделю Грейс обучалась у настоящего стража Мэллонии. Все-таки Раинер зарекомендовал себя как один из лучших воинов, но преуспевал он не только в магии и рукопашном бою, но еще и в философии. Он считал, что только соединив в себе эти три качества, можно стать настоящим мастером.
  – Жесткость должна превращаться в мягкость и наоборот, – говорил Раинер. – Нужно быть гибким: стойким, но не всегда жестким, а по ситуации. Если в стойкости нет мягкости – нет и силы.
  Грейс как губка впитывала новые знания и ощущала себя на пороге открытия чего-то нового, пусть и боевые искусства никогда не были ее страстью. Она всегда считала, что драка – это беспорядочное махание кулаками и победит тот, у кого больше сил, но Раинер буквально перевернул ее представления о самом мире.
  – Гармония. Мы находимся в постоянной гармонии с внешними силами, а не восстаем против них. Это значит, я действую спонтанно и делаю то, что в данной ситуации естественно. Быть спокойным в бою – самое главное. Когда враг атакует со всей яростью и злобой – защищайся, жди момента, ответь мягкостью. Только почувствуешь усталость врага – переходи в наступление, найди брешь в его защите. Это естественный процесс и для тебя он пройдет без напряжения.
  – Так значит, ум не только пластичен, но и свободен от эмоций.
  – Именно таким он и ДОЛЖЕН быть в своей естественной форме. Он и будет, если ты будешь тренировать его медитацией, освобождать от ненужных мыслей.
  – Поняла. Но что если противник лезет в голову и я начинаю злиться? Вон, Вирсавия очень мощно показала себя, однако тетя вывела ее из себя. Как противостоять подобному?
  – Всё дело во внимании, а вернее в его отсутствии. Наблюдая за шайбой, зрители не видят только ее, или конкретного хоккеиста; они наблюдают за игрой в целом. У эльфов реакция быстрее, следовательно, при желании мы способны сразиться с пятью противниками одновременно, не давая взгляду останавливаться на каждом нападающем. А если еще тебя будут провоцировать, и ты позволишь этому управлять тобой, то бой уже проигран с большей вероятностью. Так что забудь о себе, освободи разум, атакуй без мыслей.
  – То есть, ты был абсолютно хладнокровен в тех ситуациях, когда на нас нападали фантомы?
  – Нет, конечно нет, – ответил Раинер. – Тогда я очень сильно переживал... За вас больше всего. Вообще ни один эльф не может быть абсолютно хладнокровен и не чувствовать абсолютно ничего. Учитывая, что эльфы и люди разные, эмоции у нас разные, но мы чувствительны также, как и люди. Возможно, в некоторых ситуациях гораздо острее, чем люди. Я столько раз нервничал, боялся за вас во время пути к лесу, что иногда терял контроль над посохом. Я старался не показывать этого.
  А в остальных ситуациях, когда судьба зависела напрямую от наших действий, я просто выкидывал все мысли – и хорошие, и плохие. Волнение оставалось где-то внутри, но уже не так сильно влияло на посох. Мысль порождает эмоцию. Используй эмоции. Только не переусердствуй.
  – Приведи пример.
  – Ты же видела, как Пегги дерется с Вирсавией. Я думаю, Вирсавия победила бы, если бы не поддалась эмоциям. Я согласен с ней в том, что выразить себя можно только через свое "Я", но иногда от Я нужно избавляться полностью, иначе противник залезет к тебе в голову, спровоцирует на ненужные мысли, ты начнешь злиться, и на этом бой завершится не в твою пользу.
  – Так значит, тетя специально ее настраивала?
  – Да. Она знала, что твоя сестра собирается устроить физический конфликт, только не стала ждать начала поединка и намеренно спровоцировала на эмоции.
  – Это не очень хорошо...
  – А у нее не было выбора. Либо она проиграла бы. У твоей тети тоже порой бывает жесткое "Я".
  – Да уж, это точно. И всё же мне не нравится такое поведение. Они обе хороши. В большей степени Вирсавия, конечно.
  – Эльфы порой впадают в крайности похлеще людей. Мы либо сдержаны долгое время и нас трудно вывести из себя, либо выпускаем бурю изнутри настолько, что конфликт неизбежен. До смертельного исхода, правда, никогда не доходило, и всё же я согласен с тобой: такое поведение неприемлемо. Пегги призналась, что ей стыдно, и что это она повела себя, как простолюдина. Так что, я думаю, ничего подобного впредь не случится.
  Раинер демонстрировал некоторые приемы, Грейс старалась повторять за ним, но у нее не получалось. Прошла целая неделя, а она так и не освоила базовые движения в целом. В теории все было интересно, а вот с практикой что-то впервые не задалось. Еще через неделю она преуспела в усвоении ударной техники, изучила пару блоков и быстро делала подсечки.
  Когда с рукопашным сделали паузу, Раинер принялся за объяснение немаловажных способностей, о которых Грейс, будучи эльфийкой, даже и не подозревала.
  – Реальность на самом деле всегда ускользает от нашего восприятия.
  – Это как? – вытянула шею Грейс, не понимая, о чем речь.
  – Вот, допустим, видишь этот коврик? Изучи его как следует.
  Грейс подошла ближе к коврику, который лежал рядом с дверью и осмотрела его. Обычный круглый ковер серого цвета.
  – Это что, шутка такая, Раинер, – без вопросительной интонации уточнила Грейс. – Простой коврик. Что я должна изучить?
  – Не шутка. В общем, когда мы смотрим на "что-то", то видим явление этого "что-то", то есть в основе этого явления мы подразумеваем реальный физический объект.
  – А если это не так? Как мне распознать иллюзию?
  – Если это не так, то твоя задача выяснить это с помощью мышления. Ты рассказывала, как видела вещи такими, какие они есть на самом деле. Дерево, например.
  – Да, видела насквозь. Видела в нем жизнь, но она как бы спала.
  – Ты не полностью использовала свои зрительные способности. Дело в том, что человеческий глаз и эльфийский во многом схожи – они далеки от идеала. Но при всем при этом, в нашем мозгу есть специальный отдел, который задействует способности нашего зрения вовсю. Чтобы добиться такого результата, нужно как бы включить эту часть, просто подумав об этом.
  – А как вы об этом узнали? Проводили эксперименты?
  – Что-то вроде того. На основе эмпиризма, но с помощью магии. В общем, если ты не можешь определить, что перед тобой – реальность или иллюзия, задействуй особую Зоркость. Как и у людей, за восприятие реальности и образов у нас отвечает затылочная доля. Тебе нужно подумать об этой доли, и сконцентрироваться на каком-то объекте. Попробуй.
  Грейс почти час ходила по дому, вытесняла из головы мысли, концентрировалась на  Раинер пояснил, что необязательно избавляться от фоновых мыслей и образов, достаточно просто подумать. Наконец у нее получилось. Только восприятие истинного мира произвело на нее совсем другой эффект, потому что все, что она видела, не имело цветов.
  – Я вижу всё как будто в черно-белых тонах! Почему так? Раинер, чего ты улыбаешься? Серьезно! Так реальность БЕСЦВЕТНА?!
  – Абсолютно точно.
  – И зачем мне такая реальность...
  Раинер засмеялся.
  – Она такая, какая есть. Зато теперь ты видишь истинный коврик. Это тот коврик, который существует НА САМОМ ДЕЛЕ, а не просто явление коврика.
  Грейс рассматривала предметы вокруг – они были не идеальны, если не вглядываться в них. Шероховатые поверхности, кривые линии, да к тому же всё теперь было бесцветное.
  – Эта реальность – реальное уродство, – вынесла вердикт Грейс. – Хотя так гораздо приятнее глазу, признаюсь, – видеть все в истинном свете.
  – Не устала еще? – улыбнулся Раинер.
  Тогда Грейс впервые присмотрелась к эльфу, но черты его лица, глаза, нос, уши... Они не были такими страшноватыми, как всё вокруг.
  – Раинер, ты идеален.
  Страж снова засмеялся. Грейс смущенно опустила голову.
  – Я не в том смысле... Пропорции твоего лица, эти ровные чертЫ, – идеально!
  – Полагаю, многое, что создано природой, очень даже идеально по нашим меркам. А всё, что создано человеком – не настолько. Но в природе объективно не может быть идеального треугольника или круга. Разве что в нашем уме. А ты знаешь, что такое идеал?
  Грейс пожала плечами.
  – Не задавай мне таких сложных вопросов. Я люблю поломать голову над чем-нибудь, но сейчас мне не до этого. Да и право задавать вопросы пусть лучше остается пока у меня.
  – Хах, ладно. В общем, есть чисто субъективная оценка тех или иных действий, явлений и событий, а объекты вне нашего сознания просто такие, какие они есть. Мы наделяем их смыслом, считаем уродливыми или красивыми, идеальными и не идеальными, а они просто существуют. Для кого-то эльф идеален, а для кого-то он выглядит, может, слишком женственным и неправильным. Кому-то нравятся такие эльфы, а кто-то их ненавидит и предпочитает качка с тройным подбородком, причем небритого. Вот как-то так.
  Какое-то время Грейс еще смотрела по сторонам, ходила по дому и изучала предметы, но вскоре это дело ее заметно утомило и она отключила Зоркость.
  – Я будто вернулась в Матрицу, Раинер! Здесь так всё красиво, по-своему приятно. Только теперь как-то неудобно – знать, что это всё ненастоящее.
  – То, что мы видим, не совсем иллюзия. Наши представления, если очень постараться, будут весьма близки к реальности. Даже без всяких вот этих "переключений" на Зоркость. Мышление – наш главный инструмент постижения истинной реальности.
  – До меня только сейчас дошло кое-что. Если я использую Зоркость – то оно и есть продукт моего мозга, тогда где гарантия, что я вижу истинную реальность? По сути ничего не изменилось!
  – Ну ты же видела искаженные предметы, все их изъяны. При тщательном изучении какого-либо объекта, без влияния Зоркости мы получаем обычно точно такие же результаты, поэтому Зоркость и зарекомендовала себя как Луч Правды.
  – Но эти предметы на деле такие... не совершенные.
  – Повторюсь, что изъяны они только для нас изъяны, в нашем восприятии, к тому же не все. Надо отбрасывать иногда субъективные суждения в сторону ради беспристрастного изучения окружающего мира. А Мир, будь уверена, поможет тебе увидеть пути решения проблем.
  – А что там насчет мышления? Ты вот не раз упоминал философию в последнее время. Для чего вообще она нужна? В наше время наука отвечает на многие вопросы. Я слышала, что в прошлом философы занимались всем, что им было интересно, но редко добивались точных знаний. Сейчас этим занимаются ученые, причем довольно успешно.
  – Насчет себя могу ответить ясно: у меня много вопросов. Философия уже открыла некоторые истины и помогла мне найти ответы на сложные вопросы, но чем больше размышляешь над разными проблемами, чем больше читаешь и узнаешь, тем больше вопросов появляется...
  – И зачем мне столько вопросов, если я не смогу на них ответить?
  – Вопросы играют большую роль в развитии мышления. Попытки ответить на них, пусть даже неверные – тоже большой плюс, ведь мы можем не соглашаться с ними, дискутировать, приводить свои аргументы и в конечном счете что-нибудь да получить. Как говорил древнегреческий земной философ Сократ: "В споре рождается Истина". Вообще дядя веселый был и очень мудрый, притом говорил: "Я знаю, что ничего не знаю". Знаешь, к чему он так говорил?
  – Я ничего не знаю, – без энтузиазма ответила Грейс. – Может, хотел постоянно развиваться, даже в старости? Ну, в философии вот, к примеру.
  – Да, так и есть. Чтобы не зацикливаться на своих уже имеющихся знаниях и держать себя в интеллектуальном тонусе. А то бывает, что человек начитается умных книжек и говорит: "Я знаю всё, я лучше всех".
  – Так и к чему всё это? Мне и наука помогает достаточно. Я только начала свой путь в этом направлении, но думаю, философия мне ни к чему.
  – Отрицая философию, ты уже философствуешь.
  – Хорошо. А много ли ты знаешь? Чувствуешь свой предел знаний?
  – Я пока не уверен, когда именно удастся залатать "дыры" в моем образовании, но одно я знаю точно – я буду биться за Истину, как это делали Сократ, Платон, Аристотель; как это делали стоики и киники, схоласты, кантианцы и гегельянцы, а также Мэллон и все-все ученые-философы Нового Мира.
  – Как-то неубедительно. Прости.
  – Философия подобна океану - бесконечно широкая и глубокая. Ученый-химик, смотря на море, скажет: "Это всего лишь оксид водорода". Биолог заметит: "Океан лишь среда обитания для рыб, основа жизни". И они не ошибутся, нет. Просто философ совместит все эти знания и термины, но посмотрит еще шире и заглянет глубже; нырять в этот океан, осмыслять его метафорически, изучать, созерцать и вдохновляться, черпать духовную силу и передавать весь полученный набор знаний и ощущений другим людям. Твоя душа – это модель твоей реальности. Подойти к пруду, взгляни на свое отражение. Брось камешек – пойдут волны. Соверши какой-нибудь поступок, и он также повлияет на твою жизнь. 
  – Слушай, философ, тогда ответь мне вот на какой вопрос. В чем, по-твоему, смысл жизни?
  – Смысл жизни в том, чтобы найти этот смысл. А поиск смысла – уже наличие самого смысла.
  – Тогда какой смысл во всем? Я вот думаю, на самом деле, неужели мы и только мы придаем смысл всему, ищем какую-то систему? Мы - и есть природа, Вселенная, которая сама себя осознает, но должно же быть что-то большее в этом познании, в этой структуре Всего. Почему многие ставят себя в центр мироздания? Глядите-ка, какой я уникальный. По-моему, всем нам нужно научиться смотреть на себя с точки зрения Вселенной, а не с точки зрения себя самих. Добывать знания ради знания. Быть беспристрастными в отношении истины...
  – Хорошие мысли, весьма, – сказал Раинер. – Теперь тебе не скучно будет наедине с собой, да к тому же сможешь постоянно поддерживать ум в тонусе. Не забывай читать.
  – Я всегда читала, так что спасибо, философ-страж, за урок.
  Кивнув, Раинер немного помолчал, затем спросил:
  – Итак, что ты усвоила на сегодняшнем занятии?
  – Что мне необходима философия, это однозначно. Она стимулирует мышление, а мышление помогает распознавать правду от лжи. Мне понравились твои мысли.
  Раинер улыбнулся.
  – Это хорошо.
  – А еще я теперь знаю, как увидеть фантома внутри другого человека, ведь всего лишь нужно задействовать Зоркость. К примеру, если поведение человека будет странным и достаточно агрессивным, я просканирую его на всякий случай.
  – Отлично! Именно такой вывод я и ждал от тебя. На сегодня, думаю, хватит. Слушай, что касается твоей метки...
  Грейс с любопытством взглянула на эльфа и пожала плечами:
  – А что? Все прекрасно. Причини для паники нет. Я не испытываю дискомфорта.
  – Точно? Понял. Ну, это пока все хорошо. Это лишь вопрос времени, когда начнутся первые проявления.
  – Что конкретно за проявления и сколько по времени они происходят? "Вдруг я не успею спасти ИХ".
  – По-разному, – почесал подбородок Раинер. – Самое короткое превращение – два месяца с момента нанесения метки. Самое длинное – один год пять месяцев, при условии, что сможешь отсрочить превращение самостоятельно.
  – А такое возможно? – Грейс задумалась, прикидывая, сколько времени может быть у нее в запасе.
  – Возможно многое. Медитации, контроль сознания. Но в любом случае обладателя метки ждут страдания, уже ближе к превращению: невыносимая головная боль, боль в той руке, на которую обычно наносится метка, неконтролируемая агрессия, ярость, полная потеря памяти... Я потому и взялся рассказывать про философию. Мы не знаем точно, как работает метка, но знаем, что ее главная цель – поработить сознание. Сила метки настолько велика, что ни одна магия, ни одна наука не способна с ней справиться. Что мы только ни делали, пытаясь найти изъян в этой... болезни. Иначе не скажешь. Один доброволец с меткой даже согласился на отрезание руки, но метка каким-то образом влияет на организм в целом. Столько наших братьев и сестер отравилось этой гадостью и перешло на Территорию Призраков.
  – Ладно, я буду больше читать сложных книг, изучать проблему, готовиться к худшему, а то напугал ты меня, признаюсь, мощно.
  – Изучать проблему? Тебе тринадцать, Грейс! Лучшие умы за всю историю не нашли НИЧЕГО.
  – Спасибо, я тоже в тебя искренне верю.
  – Это серьезнее, чем ты думаешь. Лучше сразу сказать Пегги, иначе потом может быть поздно, а мы не знаем будущего, не знаем, когда наступит это "потом". Вдруг ты уже завтра превратишься? Это маловероятно, почти невозможно без первых проявлений, но...
  – Но что, Раинер?
  – Я боюсь за тебя и за твоих родных.
  – Я же сказала, что чувствую себя великолепно, пока еще точно мне далеко до сумеречной. Мы снова пришли к тому же, о чем говорили в прошлый раз. Давай больше не будем!
  Эльф настаивал на своем.
  – Мне придется сказать твоей тете.
  – Нет.
  – Да.
  – Нет.
  – Это не шутки.
  – А я прям шутила все это время!
  – Да пойми ты, это для тебя разумный ход. Узнает Пегги, и что? Приведешь те же аргументы, что озвучила уже: надо искать родителей и точка, другого выхода просто нет.
  – Вот снова мы пришли к тому же. Она и подавно не отпустит меня на поиски, ведь это усугубит мое эмоциональное состояние, и тогда...
  – И тогда ты можешь превратиться раньше времени, до того, как подберешься к цели.
  – Но ведь могу и не превратиться? Я же буду учиться и развивать сознание.
  – Я научу тебя всему, что знаю сам, но Пегги все равно обо всем расскажу сегодня вечером, как она придет.
  Брови Грейс сошлись на переносице.
  – Ты не сделаешь этого. Ты не можешь предать меня.
  – Я и не предаю тебя, я лишь хочу, чтобы над этой проблемой думали все. Твоя жизнь бесценна, и не нужно думать, что случится "авось" и все произойдет, как в книге с хорошей концовкой. Ты должна быть честной с тетей и сестрой.
"А он прав, но я все равно не могу так рисковать". У Грейс появилась необычная мысль.
  – Хорошо, я согласна с тобой. Они должны знать.
  – Что-то быстро ты согласилась, – чуть прищурился страж, вглядываясь в лицо девочки; лицо ее было спокойным и не отражало никаких эмоций, прям как у Вирсавии.
  – Ага, быстро, почти полчаса ходя вокруг да около. Я и сама скажу тете.
  – Нет уж, сначала я, – отмахнулся Раинер. – Подготовлю, плавно подведу ее к этой информации.
  – Хм, пожалуй, это у тебя получится куда лучше.
  – Вот и договорились. Обсудим все вместе и решим, что дальше. Пожалуйста, только не переживай из-за этого.
  – Постараюсь.
  Раинер убрал магический пузырь и они разошлись. В прихожей Грейс повстречала сестру, которая только что вернулась с прогулки. Бледно-голубой иней еще не успел растаять на ее длинных ресницах, а румяные щеки придавали вид славянской красоты. Вирсавия подозвала сестру к себе и прошептала:
  – Слушай, только я тебя смогу обучить реальным приемам рукопашной. Пегги просто повезло, что я заранее записала ее в слабаки. Но это моя ошибка и больше подобного не повторится. А Раинер упор делает на магию и свой посох. Он не силен в рукопашке так, как я.
  – И ты хочешь меня обучить? – Грейс расцвела прям на глазах. – Я только за!
  – Тише. Никто не должен знать о наших занятиях, ибо тетя запретила мне заниматься твоим обучением, но я вижу, что это необходимо.
  – По правде, и я считаю, что ты очень мастерски владеешь древними искусствами.
  Недолго думая они отправились в парк. На носу уже был декабрь, и под ногами сочно поскрипывал снег.
  Грейс рассказала, как в этом парке за ней и Ричи в ночь на Хэллуин гнался фантом. Потом что-то произошло, она отключилась и залезла на дерево в целях безопасности. Вирсавия заметила:
  – Это инстинкт сработал. Ты же постепенно вспоминала все, способности проявлялись быстро.
  – Я даже подумать не могла, что это лишь цветочки по сравнению с тем, что я умею сейчас.
  – Никогда не думай, что умеешь все на свете, иначе это повредит твоему развитию. Был момент, когда я тоже считала себя супер всезнающей, но на самом деле, чем больше узнавала, тем больше появлялось вопросов. Во многом, конечно, я умней других, но лучше об этом не думать и равняться на тех, кто знает и умеет больше тебя.
  – Я и не думаю, что самая-самая. Сейчас просто немного больше понимаю свою природу, мир вокруг... Это так удивительно. Еще я поняла, что Мы и есть природа, познающая саму себя.
  Вирсавия приобняла сестренку и спросила:
  – Ты не замерзла?
  – Вопрос с подвохом? – прищурилась Грейс. – Мы ведь почти безразличны к холоду. Хотя, на самом деле, немного прохладно. Иду и думаю, в чем причина?
  – Вот в чем, – Вирсавия вытащила из кармана голубой кристаллик, от которого шел то ли пар, то ли непонятный дымок. – От кристалла идет холод. Я ношу его с собой, чтобы закаляться. Он все время напоминает об опасности, не дает расслабиться. Дома он не действует, но как только я выйду на улицу, то кожу сразу начинает покалывать. 
  – Ты же можешь простыть...
  Вирсавия остановилась.
  – А вот это первый урок, – сказала она, смотря перед собой. – Я пребываю в гармонии с внешним миром, но внешний мир не всегда гармоничен по отношению ко мне. Отчасти я сама в этом виновата, так как лезу, куда не стоило бы лезть. Однако все тепло, спокойствие, и гармония у меня внутри, и только я могу это контролировать. По началу это сложно. Со временем привыкаешь, и подсознание само заботится о тебе.
  – Но этот кристалл ведь забирает твое тепло!
  – Часть тепла. Он же не сразу превращает меня в ледышку. Я приспосабливаюсь, привыкаю. Наш иммунитет сильнее человеческого, поэтому больше закаляйся.
  – Хорошо. Считай, что уже начала. Я задам еще вопрос. Вы все наверное уже устали от моих вопросов, но вы же не думали, что я так просто сдамся? – лукаво поддразнивала Грейс сестру. – Расскажи мне еще что-нибудь такое, что меня удивило бы, и что относится к моей учебе. Самое важное. И пусть будет сложно, но чем раньше я начну в это вникать, тем лучше.
  – Согласна. Что ж, давай. Я расскажу тебе о времени. Есть у меня собственная теория, которая работает на практике. В целом с проблемой времени я еще пока не разобралась. В общем,
я выделяю два важных аспекта времени: психологический (субъективный) и объективный (независимый от человека. Или эльфа. Короче, независимый от субъекта)
Начну с психологии. Почему для детей время идет медленно, а взрослые вечно жалуются, мол, "как быстро летит время"? Мир для детей еще не познан, они ищут в нем массу впечатлений, норовя удовлетворить свое ненасытное любопытство, а для большинства взрослых мир уже абсолютно понятен и не интересен, их заботят лишь заработки и материальные вещи. Вот поэтому время летит в их восприятии быстро, ведь они не останавливаются перед загадочным, более того, они просто не видят загадочного, у них нет времени поразмышлять над чем-то новым, – все давно уже открыто и познано, хоть на деле это далеко не так. 
Что касается объективности. Объективно время просто идёт. Оно идет независимо от того, как ты ощущаешь его. Мы с тобой есть "здесь" и "сейчас". И вот это "сейчас" отсчитывается секундами: один, два, три... Вот я и задаюсь вопросом, что есть "сейчас" – мгновение, миллисекунда, секунда, или же минута? Какова природа НАСТОЯЩЕГО времени? Может быть, час, или двенадцать часов, или сутки? А уже проснувшись на следующий день, то НАСТОЯЩЕЕ теперь уже становится ПРОШЛЫМ?
  В общем, я пришла к выводу, что предел настоящего времени – двенадцать секунд.
  – Почему именно двенадцать?
  – Можно было бы сделать четырнадцать или шестнадцать секунд, но никак не больше двадцати. Полминуты – это уже много, за это время, как я уже говорила, может произойти многое, и время в понимании субъекта может надолго растянуться из-за психологического фактора.
Так почему же именно двенадцать? Ты будешь недовольна моим ответом. Двенадцать в языке чисел нумерологии – число порога между переходом сознания с одного уровня Бытия на другой.
Да, знаю, не совсем научный подход, как ты любишь, но я думаю, за эти двенадцать секунд как раз и происходит такой "переход".
  – Я и правда недовольна твоим ответом.
  – Я же говорила, что не оценишь.
  – Ну, сама идея мне нравится. Я думаю, здесь должно быть другое объяснение. Хм, заинтересовала ты меня.
  – Хоть на этом спасибо. Я всё не просто так тебе про время рассказываю. Как ты уже успела заметить, реакция у тебя стала быстрее. А это значит, когда ты молниеносно реагируешь на объект, который быстро движется к тебе, может немного замедлиться.
  – Да, такое было, когда я наблюдала за твоими стрелами во время боя возле Зеленого Дома.
  – Вот, именно. Это замедление произошло благодаря твоей реакции в мозгу, а значит, ты можешь тренировать свою реакцию и восприятие времени соответственно.
  – Но как это сделать?
  – Допустим, я пытаюсь тебя ударить. Если ты реагируешь вовремя, то моя рука в твоем восприятии ненадолго задержится, и у тебя будет время поставить блок, или же просто уйти в сторону. Чем лучше развита реакция, тем быстрее ты сможешь отвечать на выпады противника. Только практика поможет тебе развить молниеносную реакцию. Давай попробуем.
  Вирсавия попыталась слегка толкнуть Грейс в плечо ладошкой, но та быстро ушла в сторону.
  – Неплохо. Но я двигалась медленно. Еще раз.
  Грейс приготовилась к выпаду, но Вирсавия ничего не делала. Девочка нахмурилась, ожидая подвоха, однако резко отбила руку сестры, когда та внезапно полетела в ее сторону.
  – Хорошо, – сказала Вирсавия. – Я специально выждала момент. Думала, может, ты расслабишься и пропустишь выпад. Ладно, на сегодня, пожалуй, хватит.
  Грейс подобрала свое пальто, но стоило ей только выпрямиться, как она тут же увидела в замедленном действии кулак сестры, который вот-вот уже почти долетел до ее подбородка. Грейс накинула на ее руку свое пальто, и, мгновенно обмотав до самого плеча, потянула пальто в сторону, тем самым не только уведя руку сестры в сторону, но и повернув девушку корпусом к себе. Таким образом бок Вирсавии остался открытым и Грейс, сжав кулак, легонько ткнула им в бок.
  Вирсавия сделала шаг назад и не смогла сдержать удивления:
  – Потрясающая скорость! Ты быстро двигаешься. А как реагируешь... Пожалуй, даже быстрее меня, хоть и над осторожностью еще нужно поработать, а то чуть не пропустила удар по лицу.
  – Ты правда хотела меня ударить? Вот так сюрприз.
  – Разве я могу поднять руку на моё сокровище? – Грейс показалось, будто это был сарказм. – Все под контролем, я могу остановить кулак в паре миллиметрах от тебя, иначе зачем нам тренировка. Просто будь готова и в мирное время отразить атаку.
  – Учти, я могу сказать тёте, а уж она...
  – Надерет мне зад.
  – Я не это хотела сказать, – засмеялась Грейс.
  – Один ноль в ее пользу, надо признать. Но больше я не допущу ошибок.
  Грейс хихикнула. Вирсавия серьезно продолжила:
  – Я атаковала внезапно, потому что ты должна знать, что враг может напасть в любой момент. Ладно, на сегодня достаточно. Ты иди, а я продолжу занятия. Мне как воздухом дышать необходимо оставаться в одиночестве каждый день.

  Немного позднее, уже дома, Грейс сновала из стороны в сторону по мансарде, все время прислушиваясь к шуму внизу. Она ждала сестру уже битый час, и только за это время поняла, что Вирсавия может помочь реализовать ее план. День постепенно тонул во тьме. "Ну где же она? Скоро придет тетя!"
  Примерно через десять минут (сначала Грейс поглядывала на часы, но потом устала от тягучести секундной стрелки и ушла в раздумья), лестница на чердак проскрипела, однако шагов не было слышно совсем – так тихо передвигалась Вирсавия, словно парила над твердой поверхностью; да и это было свойственно всем эльфам. Словно кошка, она прошелестела новой осенне-зимней курткой и отбросила ее в угол.
  Грейс вздрогнула и обернулась. Вирсавия прикрыла за собой дверь.
  – Что-то ты слишком задумчивая, – заметила она. – И нервная. Что-то случилось?
  – Нет, я просто зашла, – дрожащим от волнения голосом выговорила Грейс и даже не поняла, отчего на нее нахлынули эмоции; видимо, ее беспокоила идея, которая пришла к ней во время спора с Раинером.
  – Хотя да, случилось, почти. В общем, я тут ляпнула лишнего своему другу, и хочу, чтобы он никому не проболтался, но зная его...
  – Ричеру, что ли? То есть, Ричи, да?
  – Вот, ему. У меня же больше нет друзей. И кроме Эммы вроде как, это точно, да, действительно так.
  – А что ты ему такого сказала, что так нервничаешь сейчас?
  – Там ерунда. Правда, ерунда эта может повлиять на нашу дружбу. Так что скажешь?
  Вирсавия молча разглядывала сестренку.
  – Я бы стерла ему память, однозначно.
  – А это сложно?
  – Сложновато будет для тебя, а вот я смогу.
  – Нет, – резко возразила Грейс. – Я постараюсь сама, только научи меня.
  – Что-то ты не договариваешь, сестренка. Мы же решили открыться друг другу?
  – Да, но не рассказывать же теперь каждую мелочь, правда?
  – Хорошо, будь по-твоему.
  Грейс едва слышно выдохнула.
  – В общем, вспомни наши занятия на тему сознания. Чем ближе подойдешь к оппоненту, тем сильнее будет воздействие. А дальше просто проникаешь в мысли, ищешь воспоминание и превращаешь его в смазанную картинку. Обычно такие вещи в мозгу неприметны и долго не держатся в подсознании, однако, если не применишь достаточно силы, то со временем воспоминание может и всплыть на поверхность.
  Грейс поблагодарила сестру и выскочила из мансарды, оставив сестру наедине с собой. Теперь у нее появилась большая проблема: как стереть из памяти Раинера то, что она хочет, да еще не навредив ему? А что, если он не позволит вторгнуться в свой ум и будет защищаться? Тогда необходима внезапность.
"Но смогу ли я после этого общаться с ним также, как сейчас? То, что я хочу сделать, будет настоящим предательством с моей стороны. Если бы он не решился сказать Пегги, я бы ни за что этого не делала! Сейчас цель оправдывает средства..."
  Грейс на цыпочках подкралась к стражу на расстоянии вытянутой руки. Он стоял к ней спиной и рассматривал в кухонном шкафчике посуду с различными рисунками. Раинер достал стакан. Грейс была вне себя. Надо действовать! Еще немного, и он повернется к ней, тогда момент будет упущен. "Если не сейчас, то когда? Цель оправдывает средства..." Раинер налил в стакан воды.
  Наконец Грейс подошла к нему сзади и обрушила всю мысленную силу на сознание эльфа, сразу же прорвав его два мысленных барьера. У нее получилось сделать это благодаря случайности, ведь страж был в полной безопасности и в расслабленном состоянии среди тех, кому полностью доверял, и Грейс стало невероятно стыдно за то, что она делает. Она отринула все ненужные мысли и чувства, включая стыд, и максимально сосредоточилась - назад пути не было. Не только случайность и внезапность сыграла свою роль: длительные схватки с сестрой натренировали ее ум достаточно остро, поэтому она захватила почти половину сознания стража и даже ощутила его мимолетный страх, но эльф быстро его подавил и оставшейся частью сознания начал восстанавливать контроль над собой.   Грейс как можно скорее перебирала его воспоминания, надеясь найти воспоминание о ее метке Хаоса и их разговорах на эту тему. Она вдруг чувствовала, как эльф пытается вернуть захваченные "территории" ума, усиливая давление на нападающего. Ум Раинера был немного слабее ума Вирсавии, но было в нем множество непонятных подводных камней, которые появлялись из ниоткуда, словно вынырнувшие посреди океана акулы решили напасть на единственную лодку. Грейс сама себя чувствовала акулой, когда только намеревалась захватить сознание Раинера, но теперь у нее возникли опасения, как бы самой не стать жертвой. Если Вирсавия даже не пыталась атаковать ее со всей силы, сосредоточившись на защите, то Раинер был не в курсе, кто напал на него, поэтому даже в захваченной Грейс территории ее ждали различные ментальные ловушки, спрятанные глубоко в подсознании стража.
  Она старалась не думать ни о чем лишнем, чтобы страж не заметил ее присутствия, или же вдруг случайно не услышал ее голос. Хотя если бы он и заметил, то наверняка ослабил бы защиту и перестал сопротивляться.
  "Нашла!" – вдруг воскликнула Грейс и была готова провалиться сквозь землю.
  "Грейс, это ты?" – кажется, Раинер не мог поверить в то, что ощущает.
  Грейс не ответила, и сосредоточилась на том, чему учила ее сестра; буквально через пару секунд "замылила" то воспоминание о метке Хаоса, которое эльф получил от нее в воспоминании о битве возле леса.
  Грейс сразу ощутила, как сознание ее друга словно вздрогнуло и по нему пробежались волны. Она поняла, что воспоминание осталось, но как будто растворилось в тумане. При желании этот "туман" можно было рассеять.
  "Что ты делаешь?" – вновь эхом прозвучал вопрос.
  Теперь Грейс нашла картинки их спора на кухне, касательно того, говорить Пегги о метке, или нет. Направив все усилия ума на эти два воспоминания, она ослабила свою защиту, зато мгновенно размыла их; голоса сразу стали едва слышимыми. Воспоминания остались неясными, словно потеряли свою яркость и покрылись мутной оболочкой.
  Раинер воспользовался потерей контроля Грейс и уже почти полностью "выдавил" ее из своего сознания, но она успела стереть память и об этой их мысленной встрече, так как воспоминание было самым свежим.
  Грейс вновь очутилась на кухне, перед ней по-прежнему спиной стоял Раинер и хотел донести стакан с водой ко рту. Грейс тихонько развернулась и на цыпочках приподняла ногу, чтобы сделать шаг, но вдруг застыла, услышав голос Пегги.
  – Ты чего это там делаешь? Всем привет!