Род Глиноецких. Роман

ВСТУПЛЕНИЕ.

В детстве и юности мы не можем во всей полноте осмыслить и оценить происходящее. Нас растили в любви и, несмотря на войну и связанные с этим трудности, у нас было счастливое детство!

А моя бабушка, Станислава Густавовна Глиноецкая, всю жизнь помнила и ждала – вдруг найдутся её братья, без вести пропавшие в Первую мировую войну.
Хорошо помнила бабушка свою жизнь до революции, но никогда не рассказывала. В 1941 году, уезжая в апреле из Смоленска погостить к дочери в г. Горький, она взяла   фото дедушки, три открытки от него, не подозревая, что уезжает навсегда.

Благодаря возможностям интернета и обнародованным спискам погибших и пропавших без вести на сайтах Памяти я могу выполнить желание моей бабушки и её дочерей – восстановить память о её погибших братьях, о её муже – Петре  Александровиче Глиноецком, и о тех Глиноецких, о существовании которых мы  не знали. Как же тяжело было бабушке хранить семейные тайны!

Как-то «всё сошлось» в мае 2015 года, когда праздновали 70-летие Победы в Великой Отечественной войне. Писала свои детские воспоминания о войне и об отце, прошедшем эту войну, - «Как это было». Показала знакомой – Ольге Михайловне Горецкой, она познакомила с Виталием Федоровичем Горецким, председателем Польского национально-культурного центра «Дружба». А я и не знала, что такой Центр в Нальчике существует. Как много я потеряла!

Вечером 31 мая 2015 года состоялось наше знакомство в Фонде культуры КБР во время очередного собрания активных членов центра. Приняли меня тепло. Виталий Федорович подарил мне несколько своих книжек – воспоминания об отце, о жизни поляков, сосланных в Казахстан, сборники своих стихов и песен.

В свою книгу «Наши польские корни» Виталий Федорович поместил ряд фото Глиноецких и мою статью «Как это было». Книжки он печатает сам. На 103 страницах поместились повествования: "Род Дашкевичей", "Род Ефимовских", "О роде Селицких", "Древо Вадасов", "Род Горецких", "Поляки Нальчика", "Поляки Кабардино-Балкарии" – невероятно объёмная книга трагических судеб! Вскоре Виталий Федорович принёс новую редакцию книги «Наши польские корни», куда включил начало моих архивных находок и тему: "Род Глиноецких".

Польский национально-культурный центр «Дружба» (PRZYJA;;) образован в 2007 году при Кабардино-Балкарском Фонде культуры для поляков, для изучения польского языка, истории, культуры, музыки Польши. У Центра есть свой сайт: http://www.polonia-nalchik.ucoz.ru , который разработал Евгений Лукиных. Успешно руководит Центром Виталий Федорович Горецкий. У польской диаспоры Нальчика есть свой герб. Диаспорцы по крупицам собирают сведения о своих предках, находят родственников за рубежом, встречают гостей из Польши – вновь обретенных родственников, сами едут в Польшу, собирают документы о своих предках.  Это меня вдохновило, особенно – поддержка Виталия Федоровича и то, что он включил мои детские воспоминания в книгу «Наши польские корни»!         

                КАК ЭТО  БЫЛО .   НАВСЕГДА  РАНЕННЫЕ  ВОЙНОЙ.

Мне было 4 года. Я жила с родителями и бабушкой в г. Смоленске.
В апреле 1941 года моя бабушка - Глиноецкая Станислава Густавовна приехала со мной к дочери - Глиноецкой Эвелине Петровне в г. Горький погостить. Задержались мы в семье моей тёти Эвы надолго.

Первое моё впечатление было – большая комната, много солнечного света, как-то всё радостно!  Во дворе много зелени – кусты малины, цветы, среди которых мы целый день играли с двоюродным братиком Чеславом, моим ровесником. И вот в один из таких дней, когда мы с ним играли у крыльца, вдруг дико завыла сирена. Испугавшись, мы кинулись в дом. Это началась война!

В Смоленске, как позже стало известно, дом, в котором мы жили, сгорел во время первой же бомбёжки. Родители мои, Глиноецкий Георгий Петрович и Мальцева Вера Григорьевна – актёры Гжатского (ныне г. Гагарин) Драмтеатра, были в это время на гастролях.  В Горький  они  добирались на попутках. Появились измотанные, запылённые. И для всех нас началась другая, жуткая жизнь.

Начались налёты вражеской авиации. Как только включали сирену, предупреждая о налёте, братишку рвало. Было очень страшно. Тётя Эва и бабушка укутывали нас и мы все шли в бомбоубежище, которое соорудили во дворе, но потом перестали там прятаться – узнали, что толку от таких укрытий нет. Нас просто выводили на общую лестницу и сажали на узлы с какими-то  вещами – так мы пережидали налёт вместе с соседями.

Затемнение на окнах. Печка-буржуйка посреди комнаты. Вечером на столе горит керосиновая лампа или коптилка. Жуткий гул бомбардировщиков, канонада зениток, лучи прожекторов в ночном небе и в их перекрестье – немецкий  самолёт.  Они летели в сторону слияния Оки и Волги бомбить Автозавод, Красное Сормово, мосты над Волгой и Окой. Но ничего у них не вышло – хорошо  стреляли наши зенитчики!  А на этих заводах создавали для фронта танки и боевые катера! Ковали ПОБЕДУ!

Доставалось и городу: полыхали пожары, гибли люди. Однажды, мы с братом в ужасе бежали от грузовой  машины, на которой привезли к моргу тела  погибших – их  сбрасывали в снег, как дрова. Это до сих пор стоит перед глазами.

Маму и папу мобилизовали. Мама стала работать в госпитале, приносила домой кровавые бинты, стирала их, а бабушка их скатывала и меня учила. Папу мобилизовали под Москву на строительство  оборонительных сооружений.  А  осенью  он ушёл добровольцем на фронт, но перед этим приехал в Горький проститься: ночью в окно тихонько постучали, бабушка узнала голос сына – открыла. Короткий разговор, поспешные объятия, меня сильные  руки  отца  из  постели  поднимают, прижимают к груди, а за окном уже сигналит машина – зовёт в путь! Через пару дней пришла телеграмма: «Ухожу на фронт бить фашистов!».
 
Мама неоднократно ходила в Горьковскую филармонию на прослушивание. Однажды она взяла меня с собой: я тихонько сидела в пустом зале, пока мама в длинном концертном платье читала со сцены стихи перед комиссией. В конце концов, она добилась того, что её зачислили чтицей в одну из концертных бригад, отправляющихся на фронт, и уехала.

Муж тёти Эвы – Георгий Вячеславович Моисеев, актёр и режиссёр Горьковского театра Драмы, раньше папы ушёл на войну и воевал на Финском фронте до Победы.
Дома  остались  женщины  и  дети...

В 44-ом  мы  пошли  в  школу. Уроки  часто  делали  при  коптилке. Но, уже  не  было  тех  страшных  ночей  с  налётами  и  бомбёжками. Мы жили  в  тревоге  за  тех, кто  на  войне, ведь многим  приходили  похоронки. Никогда не забыть, как мы вечерами, в полутьме, стоя у репродуктора, слушали сводки  Информбюро, которые  читал  Левитан. Как мы радовались освобождению наших городов от захватчиков!

В одном из писем папа дал бабушке понять, что его часть находится вблизи Кракова (или Варшавы?): «Когда стоял на берегу реки – вспомнилась песенка, которую Вы мне пели в детстве». Бабушка поняла, что речь идёт о реке Висле,  и  напела  мне  эту  песенку: «P;ynie Wis;a p;ynie po polskiej dolinie, zobaczy;a Krakuw czego ; go nie minie?» Когда я была маленькой, баба Стася учила меня польскому языку.

Как-то раз, папа с группой разведчиков оказался у небольшого селения, скрытно передвигались по кладбищу, ночью. На могильной плите папа увидел свою фамилию. Когда вернулся, о чём-то секретничал с бабушкой... В январе 45-ого папа  написал, что организовали Театр в действующей армии, прислал фотографии.

Помню, как бабушка перед сном ставила меня на коленки на кровати и молилась, а я  за ней повторяла слова молитвы, чтобы папа вернулся с войны живым и невредимым. И он вернулся в октябре 1945 года! К счастью, вернулся и дядя Гера!
    
Мои  реликвии – малюсенькие фото с фронта и на фронт - память об отце и событиях  тех лет, передаю своим внукам, чтобы помнили.
Фото маленькие, размером с кадр киноплёнки – ведь они должны были поместиться в письма-треугольники!

Архивный материал, собранный мной в течение 5 лет, постепенное узнавание семейных тайн, неожиданные открытия – всё собрано пока в 12-и главах книги.