Часть 16. Прото-индо-европейский язык Черноморско

Часть 16. Прото-индо-европейский язык Черноморско-Каспийских степей и распространение его диалектов. Говорившие на нем культуры и их влияние на формирование цивилизации

Рис. 16. Цивилизации (культуры) Месопотамии, Ирана, Средней Азии и долины реки Инд в период 2200-1800 д.н.э. (From D. W. Anthony "The Horse, the Wheel and Language". Авторские права 2007 'С' D. W. Anthony)

Эта статья содержит 21 рисунок. Поэтому публикуется по частям. Полностью статью можно посмотреть на сайтах http://lit.lib.ru/editors/s/shestopalow_j_k/text_1750.shtml и
http://lit.lib.ru/editors/s/shestopalow_j_k/text_1750.shtml а также на моем сайте, Листок "Мысли", выпуск 90, http://www.shestopaloff.ca/indexrus.html
Если ссылка исчезнет, она есть на моей страничке внизу.


Контакты и столкновения с южными культурами
В книге совсем немного мест, которые как-то не принимаются. Одно из таких сомнений касается следующего обобщения в начале 16-ой главы. Приведу его: "Между 2300 и 2000 д.н.э. движущие силы торговли и завоеваний начали стягивать отдельные куски древнего мира вместе, в одну взаимодействующую систему. Главной пружиной, которая двигала межрегиональную торговлю, была ненасытная потребность азиатских городов в металлах, драгоценностях, отделочном камне, экзотическом дереве, кожаных изделиях, животных, рабах и власти. Участники получили доступ к и контроль знания о развитых городских центрах, и их способности притягивать власть и силу - источники социального престижа в большинстве сообществ. В конце концов, или посредством подражания и сопротивления, или через политические договора и союзы, разные региональные центры связали своё благополучие с великими городами Ближнего Востока, Ирана и Южной Азии. Региональные центры, в свою очередь, продлили своё влияние за пределы своих регионов, частично для поиска сырья для торговли, частично чтобы удовлетворить свое желание большей власти. На окраинах этой расширяющейся, нескоординированной системы потребления и соперничества находились племенные культуры, которые мало что знали о городском ядре этой системы, по крайней мере в начале."
Из этой цитаты сомнение вызывает фраза "разные региональные центры связали своё благополучие с великими городами Ближнего Востока, Ирана и Южной Азии". Из прочитанной книги, и того, что знал раньше, как-то не чувствуется, что древний мир был до такой степени, и именно так, связан и взаимозависим через южные города, как здесь написано, что упоминаемые большие города действительно находились на высшей ступени описанной иерархической структуры, будучи  как бы организующим началом всего древнего мира. Торговля не мешала другим культурам быть самостоятельными и самобытными, они, что называется, были "сами с усами" и не смотрели на южные города снизу вверх. Иначе бы они пытались подстраиваться, подражать всему, что было связано с большими городами. Но на деле люди из северных степей утверждали свои социальные порядки, каким-то образом навязывали свой язык, свои ритуалы этим городам, а не наоборот. Значит, они считали свою культуру выше, правильнее, превосходящей другие как минимум во многих отношениях, ставили высоко свои традиции и преемственность, связь с культурой и обычаями предков. Они взаимодействовали с этими городами постольку, поскольку им это было выгодно, вряд ли здесь было что-то большее. Иначе бы они пытались эмулировать хотя бы внешние, наиболее броские черты городов, типа храмов. (Так делали жители поселений севернее Арслантепа, если вы помните, тоже начав строить публичные здания.) Но степные жители ничего подобного не делали, считая, что их образ жизни правильный, а не иностранцев, о которых они что-то знали. Отношения со стороны степных жителей были вполне прагматичные, незамутненные каким-то восхищением, тем более преклонением, перед культурами южных городов.
Что касается таких стимулов, как власть, высокое социальное положение и богатство, то и здесь пример южных городов вряд ли сыграл какую-то роль, поскольку и степные, и лесостепные и лесные народы прекрасно были осведомлены об этих первородных инстинктах, и в течение всей своей предыдущей истории наглядно продемонстрировали свою готовность идти во все тяжкие ради их удовлетворения. Новые технологии, товары, способы были лишь новыми средствами удовлетворения старых инстинктов, но не новыми мотивациями.
То же самое, думаю, справедливо для отношений скотоводческих степных культур с культурами собирателей из лесостепей и лесов. Каждый был себе на уме, и адаптировал новые технологии и идеи в рамках своих культур, которые затем постепенно, эволюционно менялись под воздействием новых факторов. Для быстрых изменений, принятия "новых богов" нужны очень веские причины. "Старые боги", особенно в таких сообществах, умирают очень трудно, если вообще. Легче поменять язык, чем жизненный уклад. А новые внешние атрибуты остаются внешними атрибутами, пусть даже в старой раме.
То есть в случае степных, лесостепных и лесных культур по отношению к южным городам я бы нарисовал слегка иную картину. Соединенные торговыми отношениями на довольно равноправных началах различные культуры (исключая случаи вторжения и завоевания, когда одна культура подминает другую) развиваются на своей традиционной культурной основе, пока для этого есть возможность. Они используют имеющиеся в данный момент возможности для взаимного сотрудничества, решая свои задачи, которые вытекают из их образа жизни, модулированные новыми веяниями. Могли ли они вот зависимо связать свое благополучие с южными городами? Вряд ли. И города эти далеко, и другие возможности есть, в том числе рядом. На южных городах свет клином не сошелся. (Как в случае с Синташтой.) И ситуация постоянно меняется. Кому это не знать лучше, чем кочевникам и воинам в одном лице? Они в сути своей оппортунисты, такой их образ жизни. Подвернулось - взяли. И всегда сами себе на уме, считая свой образ жизни, свой язык, свои ритуалы самыми правильными, и готовыми постоять и за них, и за связанную с ними память предков.
Но почему все-таки Д. Антони так написал? Думаю, объяснение здесь в инерционности мышления. Его так учили, он вырос с таким представлением о важной роли южных городов, оно уже въелось в подкорку. Сам в каком-то смысле революционер, он все равно не смог то конца преодолеть это подсознательное убеждение, будучи сконцентрирован на другом. Если бы он задумался хорошо, он бы, скорее всего, подправил свои взгляды. Но он был занят другим, и здесь его фильтр не сработал, он просто не был поставлен в этом канале. Но это моя версия. Как было на самом деле, кто знает. Тем не менее. Вот вам моя аргументация, и вы знаете, что думает по тому же поводу автор книги. Решайте сами.

В происходившем постепенном соединении прежде изолированных регионов, в основном торговом и технологическом, степные культуры сыграли весьма значительную роль. Мы опустим военные перипетии между культурами Ближнего Востока и Ирана, о которых так интересно пишет Д. Антони. Для нас важно, что, в результате очередных междоусобных войн на Иранском плато часть людей в 2100 д.н.э., в поиске более спокойной жизни, ушли в дельту реки Мургаб (Рис. 16). Дельта уникальна тем, что перед тем, как исчезнуть в пустыне Кара-Кум, река нанесла плодородный ил на огромной площади примерно 80 на 100 км, образовав самый большой в мире оазис. Здесь мигранты в период 2100-2000 д.н.э. построили укрепленные города, храмы, обиходили землю, разбив сельскохозяйственные угодья. За этим первым этапом последовал ещё более благотворный период развития в период 2000-1800 д.н.э. Новые города были возведены в верхнем течении Амударьи и в древней Бактрии (Рис. 16), образовав то, что в археологии называют археологический комплекс Бактриа-Маргиана (БМАК).
Как уже было сказано в переведенном отрывке, азиатские города, и в первую очередь их правители, были потребителями металлов. Олово на ту пору было очень дорогим редким металлом. Его цена была десятикратный вес серебра. Оно использовалось как самостоятельно, так и для изготовления бронзы, хотя олова добавляли гораздо меньше, чем требовалось. В долине реки Зеравшан нашли месторождения олова - в Карнабе, недалеко от устья реки. Выше по течению реки, за городом Саразм, были открыты месторождения полиметаллов (медь, свинец, серебро, олово). 
Примерно в тот же период 2100-2000 д.н.э. на Ближнем Востоке и в Иране начали появляться лошади. Единственное место, откуда они могли поставляться, были северные степи. Возможно, именно черед лошадиных дилеров культуры северных степей Синташта, и её восточное порождение Петровка, установили первые контакты с азиатскими городами и узнали о бездонном рынке сбыта металлов. Скорее всего, это и был тот начальный триггер, запустивший беспрецедентное по масштабам индустриальное производство Синташты, которое какое-то (непродолжительное) время поставляло в города Азии металл и металлические изделия.
 
Но также эти культуры узнали о месторождениях олова и меди в долине реки Зеравшан и месторождениях бирюзы, которая издавна добывалась в этих местах, и была в большом спросе среди знати разных регионов (находили даже в захоронении Нальчика). Вначале в Карнабе и Саразме появились колонии степных жителей (Синташты, Петровки), которые занимались металлургией и металлообработкой. Свидетельства их присутствия достаточно убедительные (степная керамика, захоронения). Но так же были найдены свидетельства контактов на другой стороне, в Синташте и Петровке (проволока из свинца, который до этого контакта Синташта не знала, новые узоры на керамической посуде, характерные для городов долины реки Зеравшан и Иранского плато). Степные жители культуры Петровки и Синташты прижились на юге, и примерно в 1900 д.н.э. произошла уже массовая миграция. В результате прежние жители покинули города в долине Зеравшан, по-видимому, не в силах оказать сопротивление пришельцам. Те, действительно, имели военное преимущество - лошадей и колесницы, эффективное вооружение, милитаристскую идеологию, историю беспощадных междоусобных войн, богатый опыт в организации военной силы, и отработанные столетиями приемы и тактики уничтожения себе подобных. Тягаться с такими было сложно.
Степные жители, похоже, не удовлетворились достигнутым, то есть только городами и рудными месторождениями долины Зеравшан, и продолжили распространять свое влияние на другие города Иранского плоскогорья, чему есть археологические свидетельства, а также заняли плодородные земли в устье Зеравшан и верховьях Амударьи. Постепенно первоначальная зона контакта расширилась на большую часть Иранского плато, в том числе за счет смешения с оставшимся населением Бактриа-Маргиана, и представителями поздней культуры Кельтеминар. Так начали возникать диалекты иранского языка, от которых впоследствии отпочковались диалекты старого индийского языка.