Каникулы в третьем городе Мира
Он придумал свой, не самый оригинальный, не самый одобряемый всякими слоями и прослойками ход – время квантовалось ради его избранницы. Задумка родилась сама собою, и способ оказался не из ряда ноу-хау, как теперь модно говорить. Всё было придумано задолго до него – лежало в открытом доступе, называлось «Молот ведьм» - наказывалось беспощадно.
Похитителей секретов принято именовать шпионами – карать смертной казнью. Как будто бы секрет жизни можно покарать чем-то кроме смерти. Квант времени стоил безумно дорого – и если каждый… что будет с этим миром, который стоит на линейности времени.
Пока она готовила его любимый чай, гость рассматривал фотоснимки, прикрепленные к раме крупного – практически от пола до потолка – зеркала.
- Римские каникулы, - она незаметно вошла и успела проследить за взглядом дорого человека.
Человек обернулся, старомодно взял сухую руку своей дамы и поднес к губам. Кожа пахла корицей – одним из самых любимых запахов то ли реального, то ли уже придуманного когда-то им детства. Галина давно перестала смущаться на привычку гостя целовать её не первой молодости руки. Но чтобы не выдать себя с головой – все ж таки разница в возрасте не в пользу женщины – тема болезненная чаще всего для любой дамы, хозяйка, с искорками неодобрения, глубоко прячущими стеснение, улыбнулась:
- Каникулы в Третьем Риме?
- Дорогая моя, - гость бережно усадил собеседницу в кресло и устроился в легкой позе напротив, - замечу тебе очевидное: я старше тебя на целую вечность. Я помню тебя сущей девочкой.
Девочка обернулась на зеркало: оттуда смотрела хорошо сохранившаяся по-своему милая и ухоженная женщина лет шестидесяти: «наверное, меня молодит стрижка – мне с такой пышной и густой шевелюрой никто не дает больше сорока пяти». Девочка улыбнулась себе повзрослевшей на десятки лет. Потом перевела все тот же лучистый взгляд на гостя – теперь они улыбались друг другу. Каникулы – то есть встречи – случались столь редко, что впору было забыть не то, что с чего начиналась история знакомства, но даже последнюю встречу. Возраст, пожалуй, давал знать о себе. Глаза же говорили друг другу другое: зачем нам помнить всякие мелочи?
- Третьеримские каникулы, - улыбка уже перебралась ниже глаз – на губы, отчего лицо гостя еще больше помолодело, - в этом что-то есть. Что-то фатальное, я бы заметил. После третьего чана добрый молодец становится царевичем.
- Не у всех есть верные коньки-горбунки, чтобы колдовать над чанами, - Галина внимательно посмотрела в свою чашку – чай был какого-то редкого, забытого вкуса.
- Я влил туда пару капель имбиря – ты же всегда любила имбирь.
С этой минуты они пили свой любимый чай и наслаждались радостью встречи. Гость, как и положено всякому гостю, делился впечатлениями от «откуда и куда», хозяйка же оценивала незнакомых её людей, ситуации – она всегда была благодарной слушательницей.
- Он хотел сделать из свой возлюбленной новую Одри…
Змей, укусив себя за хвост, превратил Вселенную в тор. Отсюда любое движение по прямой – становилось движением в лабиринте.
Людям не удавалось выйти из галереи образов. Так и появлялись палаты№ 6: никаких женщин и никакой любви… Дездемоны, Джульетты, Евы, Василисы Премудрые… Вот у кого-то Одри и Римские каникулы.
- Красота Одри неестественна. Мало кто любит естественность – иначе Бог изначально прав и зачем тогда художники, которые хотят все тут переделать по-своему, - она любовалась неправильной красотой Одри, вынув из-за багетной рамы её фото и поднеся поближе к глазам – все ж таки возраст мешал хорошо видеть мир на удаленном расстоянии.
- Он списал изменение Образа красоты на нарушение обмена веществ за счет недоедания в детстве.
- А разве нарушения не было? – в душе, что-то такое защемило, Галина чтобы скрыть не прошеное ощущение подошла к окну: в старинной, еще сталинской архитектуре – высокие потолки и двойные окна – давали возможность видеть свет.
Женщина пыталась побороть в себе отчаяние: когда в тебе уже никто не чувствует женщину. Друга, собеседника, «соучастницу прошлого» - вот что пришло впервые на ум.
Гость, тронутый чем-то близким к отчаянию, между тем согласился:
- Было, конечно. Истины ради, скажу, что в естественных условиях Одри бы не выжила. Эталон красоты, который из неё сделала судьба – не прошел бы естественный отбор. Ни бедра, ни грудь современных женщин не рассчитаны на воспроизведение себе подобных и виновата в том не только война, подсунувшая эталон женщины, отличный от изначального.
«Поэтому у меня нет детей» - не к месту Галина мысленно прервала своего гостя. За окном хотелось отыскать голубя и голубку – но, видимо, брачный сезон уже прошел – и все парочки занимались тем, что вили гнезда – а это обычный малоприметный со стороны труд.
- Ты хочешь сказать – что все свелось к обычному регулированию вопроса с рождаемостью? – Галина обернулась на украшенное любимыми актрисами зеркало – красавицы думали о чем-то своем, мало нужном в реальном мире.
- Он её любил – это очевидно. Остальное сделали люди и время. Они выбрали на сексуальный символ именно Одри. Она идеально подошла к развитию Мира. На четверть еврейка – родители которой оказались втянутыми в авантюру Третьего Рейха на стороне нацистов…
- Отец?
- Элла. Мать…
Где-то в памяти хранилась описанная Одри ситуация: «Помню, когда я заболела бронхитом во время войны, мама говорила: «Как бы я хотела напоить тебя апельсиновым соком. Как бы я хотела достать для тебя молоко и яйца». Я думала: как приятно, что ей хочется меня побаловать. Но сегодня я понимаю, что значило для нее ложиться спать, не зная, чем она будет кормить меня на следующий день». Все один в один совпадало с детским воспоминанием за маму, шепчущую на ночь больной своей девочке, что-то похожее.
Змей, укусивший себя за хвост?
- Будет локоть близко – да не укусишь, - Галина повторила еще одно воспоминание: извечное предупреждение бабушки.
В конце концов, гость собрался с духом, чтобы нежно обнять хозяйку за плечи.
- Я сам себе завидую в эту минуту, - почти беззвучный шепот накрыл обоих волной глубинной нежности друг к другу.
Галина перевернула фотокарточку, которую, как оказалось, до сих пор не выпустила из рук: «Люди даже больше, чем вещи, нуждаются в том, чтобы их подобрали, починили, нашли им место и простили; никогда никого не выбрасывайте».
- Маленький принц… - за окном цвел большой жизнерадостный каштан, который, вероятно, пережил не один такой душевный разговор на своем веку под окнами дома в редком после второй мировой войны стиле ампир.
Свидетельство о публикации №220051000473