Слезы памяти

Мой тесть Дубинчук Михаил Остапович 02.09.1920 г. р. - 31.08.2014 г. Родился в с. Злобичи, Коростенского р-на, Житомирской области. Участник войны, дошел под сам Берлин, Дрезден. Был неоднократно ранен в боях. Удивительный и очень добрый человек. Многие его рассказы о войне и не только я с превеликим удовольствием расскажу Вам дорогие родные, друзья, знакомые и все кому это будет интересно... Сегодня публикую его рассказ-быль "Слезы памяти."

Шел тяжелый 1947 год. Страна потихоньку приходила в себя после тяжелых испытаний прошедшей войны и залечивала раны. Народ, наконец, вздохнул и огляделся. Ура-настроение, ушло в прошлое. Осталось реальное настоящее и светлое будущее, которое все никак не приходило, несмотря на бесконечные обещания руководства необъятной и великой еще страны.

Движняк народов, вызванный войной, закончился. Миллионы бывших солдат, работников тыла, медицинских работников возвращались к мирной жизни. Потихоньку они привыкали к реальности. Этой же волной отхлынувшей из Европы вернулся и Михаль. Молодой, сильный и уверенный в себе он приехал в село. Пусть его звала с собой красивая девушка Наташа из Курска к себе. Пусть ему хотелось бросить все и поехать к ней послушать курских соловьев утром… Не все ж воевать. Уже в Дрездене, перед самым увольнением пришло от матери - Степаниды слезливое письмо, что, мол, приезжай домой хоть ты Михаль.

Звал его к себе и командир, сыном своим обещался назвать. Приглашал к себе на Херсонщину.
Хотел, было все бросить и не возвращаться в родные Злобичи, да куда там. Где-то возле сердца было больно за слова матери в том письме: «Миша только ты остался из братьев да еще Адам, которому всего пятнадцать лет. Приезжай Миша!»
Не хотелось ему возвращаться обратно в село. Пытливый, от природы любознательный Михаил хотел новых впечатлений. Да и учиться тоже хотелось. За годы войны, несмотря на трудности, бои, в которых пришлось повидать всякое, он многое узнал. Прошел или прополз не только Украину, но и Польшу, Германию, Чехословакию, Австрию. В каждом бою могла прийти та с косой и сказать: «Миша пора!» Но так хотелось жить, так светило солнце по утрам и верилось, что переживет он это испытание, данное ему судьбой.

Даже в том бою, под Коростенем, когда они прорывались из окружения, случилось так, что в лесу перемешались свои и чужие.
Кругом стрельба. Немцы, свои, как дикие звери, загнанные в западню, метались вооруженные люди и стреляли. В глазах своих и чужих страх и жестокость. Все перемешались в одно лишь приемлемое чувство – желание выжить. Жадно хотелось вздохнуть полной грудью и дышать. Ощущение жить. Жить и жить. Каждый шаг мог оказаться последним. Сверху, сквозь ветки деревьев и листву солнце рассматривало это побоище с высоты своего космического величия. Оно одинаково посылало лучи на рассвирепевших от безысходности людей.
Сжав в руках карабин Михаил мчался сквозь кусты и ветки деревьев, пробираясь в Соболевку. Благо дело места ему были знакомы. Ветви деревьев цеплялись за гимнастерку, рвали ее, хлестали по лицу. Не обращая на это внимания, сжав карабин в руках, собрав волю в кулак, он бежал. Дыхание было сухим и жарким. Хотелось остановиться, но так хотелось выжить… Бежать вперед, надо бежать…
Обогнув Багно с левой стороны, выбежал к березняку. Звук боя переместился, куда-то в сторону. Где-то слева также бежали его товарищи.
Обогнув небольшую поляну, он вбежал в лес и чуть не налетел на немца. Тот тоже не ожидал этой встречи, остановился как вкопанный. С автоматом в руках. Ствол направлен прямо в грудь. Михаил остановился. Где-то возле сердца, что-то екнуло. Ствол карабина, сжатый в руках, смотрит на врага. Какое то мгновение они рассматривали друг друга, два человека и два врага волею судьбы, сошедшиеся в лесу.
Как искры пронеслось в голове.
- Почему не стреляет? Какой молодой и глаза такие голубые и светлые - подумал Михаил.
Немец был молодым, очень молодым и может он вообще, впервые в бою.
- Он такой же, как и я. Что делать? Может он хочет сдаться? Тогда почему направил на меня автомат, а не стреляет?
Ситуация почти патовая и наверное очень затянулась во времени. Михаил даже не услышал, как кто-то сзади подбежал к нему и, поставив ему на плечо, автомат, просто скосил немца. Как во сне Михаил увидел его падение. Глаза открыты, автомат еще в руках, но ствол уже смотрит в землю.
Боль или жалость за неизвестного ему человека, где-то сжались в комок и подступили к горлу. Немец также открытыми глазами продолжал на него смотреть, но уже лежа на земле.
- Пошли! Вперед!
Окончился этот жестокий бой, прошла политинформация политработника, который рассказал, что в этом месте немцы бросили в бой батальон каких-то студентов. Глаза этого немца, чужого ему человека все еще смотрели на Михаила.
С тех пор прошло уже много лет, а дед Михаль все еще видит глаза этого молоденького немца смотревшего ему в глаза в том бою.
Безусловно, годы берут свое. Они лечат многие душевные раны, которые достаются с годами. Но точно знаю, что дед Михаль до сих пор ведет мысленно диалог с этим незнакомым ему человеком и просит его простить, что остался, в том бою жив, а тот неизвестный ему человек, нашел безымянную могилу вдалеке от родных мест.