Слепота

Я опаздывала на дополнительное занятие в школе и поэтому неслась по улице, как говорится, сломя голову, не замечая никого вокруг. Наш строгий преподаватель информатики не любит, когда кто-нибудь опаздывает, да и мне самой не хотелось попасть в разряд недисциплинированных учеников. Поэтому ловко, как опытный слаломист, спускающийся с горы и лавирующий между препятствиями, я обгоняла прохожих, огибая их то с одной, то с другой стороны, неудержимо мчась вперёд в многолюдном потоке. Так же ловко, как мне удавалось делать это на всём протяжении моей спринтерской пробежки, я обогнала женщину с палочкой... И уже стала удаляться от неё, как вдруг услышала сзади приглушённое жалобное «тук-тук». Внутри меня что-то дрогнуло, я невольно обернулась и увидела, как пожилая женщина, стоявшая у самого края тротуара, нервно постукивала палочкой впереди себя, как бы нащупывая что-то. Мимо неё так же как и я спешили прохожие, погружённые в свои мысли и проблемы. Я сделала несколько шагов назад и впервые за долгую пробежку всмотрелась в её старческое, неестественно бледное лицо. В нём больше всего меня поразили большие чёрные очки, которые скрывали её глаза, они были как клеймо, как метка людской немощи... «Да она слепая!» - мгновенно пронеслось у меня в голове. «Слепая!..» Моё сердце неприятно сжалось от боли и жалости. «...И совсем беспомощная в этом бурном людском потоке!» А старушка, не видя меня, продолжала выстукивать свое; жалобное «тук-тук», видимо, пытаясь нащупать краи; бордюра, чтобы сделать шаг вперёд и перейти улицу. А мимо по дороге то и дело сновали машины, выпучив свои глазищи-фары. Они мчались вперёд, не замечая, что происходит вокруг.
- Вам помочь? – спросила я женщину, стараясь сдерживать волнение, и протянула ей руку.
- Помоги, дочка, если не трудно, - приятным, тихим совсем не старческим голосом ответила она, - мне на ту сторону в аптеку нужно, а тут как на грех машины одна за другой... Никак не перейти... - И она, будто почувствовав мое; движение, также протянула мне руку.
- Давайте мы пройдём немного вперёд, там пешеходный переход, а то тут опасно, - сказала я, когда наши руки встретились. И в то же мгновение почувствовала какую-то особенную, необычную и в то же время беспомощную теплоту её руки, видимо, от волнения слегка влажную на ощупь.
- Да-да, давай, деточка. А то я и не знаю, где здесь переход, - ответила она, - первый раз одна вышла, надобность заставила.
В её голосе послышалась какая-то надежда на меня, доверие что ли. Немного неуверенно я взяла её под локоть, и мы пошли к переходу. А мимо нас всё так же взад и вперёд сновали спешащие куда-то прохожие. Я всё время ловила себя на том, что по привычке ускоряю шаг, и, сдерживаясь, старалась идти медленнее, ведя рядом что-то ценное и хрупкое: эту старенькую худощавую слепую женщину, оказавшуюся один на один с бесконечно движущимся, неудержимым бурлящим, с одной стороны зрячим и, в то же время, «слепым» людским потоком. Но вдруг какой-то парень-верзила в наушниках, огибая нас, неосторожно толкнул мою спутницу и как ни в чём ни бывало, помчался дальше. Одна бы я не обратила на это никакого внимания, но ведь сейчас со мной была она – слепая! Да и произошло столкновение так неожиданно, что я не сдержалась и сердито крикнула ему вслед: «Эй, осторожней, слепой что ли?!» А верзила помчался напролом дальше, качая головой в такт своей музыки. Казалось, он, действительно, никого не видел вокруг... Но тут я спохватилась, вспомнив о своей спутнице и даже мысленно рассердилась на себя: «И зачем я о слепоте сказала? Вдруг бабушка обидится. Ей и так несладко». А та, как бы читая мои мысли, стала успокаивать меня:
- Да ты не обращай внимания. Я привыкла, - без тени обиды промолвила она.
«Привыкла? К чему? К равнодушию, невниманию, чёрствости,духовной слепоте совершенно здоровых людей? Разве к этому можно привыкнуть?!» Но мои мысли прервались, потому что мы уже стояли на ближайшем переходе. Как раз в это время загорелся красный свет, и все замерли в ожидании. «Я-то вижу - «красный», а она нет... И как тут можно перейти самой? Да и найти переход совсем не просто, нужно опять-таки у кого-то спрашивать... А попадись ей вот этакий верзила в наушниках, так не то не ответит, а с дороги снесёт: вот уж кто поистине и глухой, и слепой!» Но тут загорелся «зелёный», и замерший на мгновение людской поток ожил и вновь превратился в бурлящую реку, увлекая нас за собой. Я старалась не спешить, всё время переживая за свою спутницу. А она, хоть я и держала её под руку, скорее рефлекторно, не переставала выстукивать монотонное «тук-тук» своим верным надёжным поводырём-палочкой.
- Вот и перешли, - сказала я, украдкой взглянув на часы, совсем позабыв о том, что женщина меня всё равно не видит. «Да-а-а, времени добежать до школы у меня оставалось совсем немного, но шанс успеть всё же есть!..» - рассудила я.
- Дай Бог тебе, миленькая, здоровья. Вижу, сердечко - то у тебя доброе.
«Вижу» - это слово больно резануло мне по сердцу. «Надо же, говорит «вижу», как обычно привыкли говорить мы...», - подумалось мне. А она вновь, словно читая мои мысли, сказала:
- Мы ведь, незрячие, людей своим сердцем и душой «видим». Да ты иди, милая, дальше я сама доберусь. Только скажи мне, в какую сторону аптека-то?»
Я объяснила женщине, как пройти в аптеку, даже довела до угла, чтобы ей не пришлось поворачивать в проулок, и спокойная, что идти ей теперь недалеко и не по многолюдной улице, бросилась к переходу, надеясь успеть на занятие. Как назло загорелся «красный». «Ну это уж по закону подлости!» - сердито подумала я. Вдруг меня как кипятком обдало, я вспомнила, что ступеньки в аптеке высокие и без перил. «И как она на них забираться будет?» - словно молния, мелькнула мысль в голове. «Ну как же я это упустила?» И, уже напрочь забыв о делах, бросилась к аптеке.
На ступеньках никого не было. «Фу-у, обошлось!» - выдохнула я и поспешила войти. Но там ее; не было... «Не может быть!» - не верилось мне, - она должна быть здесь!» Я еще; раз пробежала глазами по очереди. Нет! Метнувшись к кассиру, спросила:
- Скажите, а вы с... , - я хотела сказать «слепую», но почему-то не смогла, - вы старушку в чёрных очках не видели?
- В чёрных очках? - немного удивлённо переспросила кассир, - нет, не видела.
- Девочка, не задерживай очередь! – недовольно пробасил пожилой мужчина.
Но я, готовая расплакаться, умоляюще сказала:
- Ну вспомните, пожалуйста, может она уже ушла? Понимаете, она слепая...
- Слепая? – переспросила кассирша.
- Да, совсем слепая... И совсем одна, - ответила я, и тут неожиданно по щеке покатилась слеза.
- Нет-нет, слепой точно не было, - уверенно ответила кассир.
- Аи;-я-яй, и что это вы слепую бабушку одну отпускаете? А теперь плачете, - покачал головой недовольный мужчина.
Он ещё что-то говорил мне вслед, но я не слышала, мне хотелось скорее выйти на улицу, чтобы глотнуть воздуха, так как от подступившего к горлу кома стало тяжело дышать. И ещё от обиды, обиды на себя, свою духовную «слепоту» и чёрствость... «Как же я могла её бросить?! Ведь она поверила мне, протянув навстречу руку, доверила мне себя... А я...»
И вдруг... Этого не может быть! Где-то совсем недалеко, послышалось до боли знакомое жалобное «тук-тук». Нет, я не побежала, а полетела со ступенек вниз, как птица. А к аптеке, не спеша, совсем с другой стороны, со своим верным поводырём-палочкой шла она – слепая. Не помня себя от радости, я бросилась к ней.
- Да где же вы были, бабушка? Я вас везде ищу!
- Ой, снова ты, миленькая? А я-то всё вперёд да вперёд, как ты и говорила, да только прошла аптеку-то. Только вот, у паренька спросила, так он и воротил меня. А ты-то чего воротилась?
- Я и не спешу, бабушка, поэтому решила всё-таки вас провести, да потеряла. Как здорово, что вы нашлись! Давайте помогу на ступеньки забраться, а то они тут высокие и без перил.
- Ну давай, моя хорошая! Ты уже со мной намаялась, поди, - сказала она, как раньше протягивая мне навстречу руку.
- Да ну что вы, мне не трудно! – снова взяв её за руку, ответила я. И эта, уже знакомая, беспомощная теплота от её руки разлилась по всему моему телу, обжигая каждую его клеточку каким-то непонятным добрым загадочным теплом. Мне стало так легко и приятно на душе!
Кассир, увидев нас, приветливо спросила:
- Ну что, нашла свою бабушку?
В ответ я кивнула головой, кассирша строго добавила:
- Пропустите инвалида без очереди.
«Ну хоть здесь её заметили и отнеслись по-человечески», - вздохнув с облегчением, подумала я.
В аптеке мы справились быстро. Теперь уже я, как раньше по привычке, не ускоряла шаг и украдкой не поглядывала на часы. Да и что важнее было для меня сейчас: успеть на занятие или помочь этой несчастной и в то же время очень счастливой женщине, которая умеет видеть – видеть сердцем! А это не каждому дано...
Тут моя спутница, как бы оправдываясь, заговорила:
- Ой, мне так неловко, я у тебя столько времени отняла, а вы, молодежь, сейчас занятые очень! Век-то какой быстрый, кипящий. Я-то раньше никуда сама из дома не выходила... Да вот дочка на два дня к внуку уехала, а зять с утра до вечера на работе, света белого не видит... Когда ему, бедолаге, по аптекам-то ходить? А тут напасть такая – лекарство закончилось, а мне без него никак нельзя... Я и решила: потихоньку сама управлюсь, мир-то не без добрых людей! И верно, Бог мне тебя и послал, милая моя.
Она говорила всё это, словно извиняясь, без доли обиды в голосе, как будто защищая своих близких. А я думала: «Как же можно было старого человека без лекарств оставить да ещё и слепого!»
- А где вы живёте? - поинтересовалась я.
- Да опять же через улицу, а там немного влево, и сразу, за углом, мой дом.
- Вот и мне в ту сторону,- уверенно сказала я, хотя, конечно, это было не так, - я вас как раз и доведу.
- Правда?! Вот мне повезло! Неужто в жизни бывает такое! Прямо и не знаю, как тебя благодарить!
- А меня и не нужно благодарить, мне это совсем не трудно. Да и как же иначе, ведь вы бы меня тоже не бросили, если бы я... - на мгновение я запнулась, потому что мне было страшно даже подумать о своей слепоте, не то, что произнести это вслух. И, немного помолчав, продолжила, - если бы я в беду попала?
- Нет, конечно, миленькая, не бросила бы. Как можно человека в беде бросить?
И она более уверенно, выстукивая как и прежде своё монотонное «тук-тук», пошла, прижимаясь ко мне.
Шагая неспешно, мы и познакомились. Я сказала, как зовут меня. А у неё оказалось такое красивое русское имя – Пелагея, да и отчество ему под стать Митрофановна. В детстве она мечтала стать учителем, да с недугом справиться не удалось. Так и дошли мы с Пелагеей Митрофановной к её дому. Она, нежно сжимая мою руку, снова стала благодарить меня:
- Тебе своими делами заниматься надо, а ты тут со мной возишься! Спасибо тебе сердечное, голубушка ты моя!
-Да нет, это вам спасибо, - улыбнулась я в ответ. Теперь я была уверена, что она мою улыбку точно сердцем увидела.
- А мне-то за что спасибо, миленькая? – удивленно спросила она.
- Как за что? За то, что вы меня научили видеть... видеть сердцем... Спасибо вам большое за это!
Мы обнялись на прощание, и я пошла домой...
Только теперь совсем уже не мчалась, по улице, как раньше, не замечая никого вокруг: я шла уверенным размеренным шагом, внимательно всматриваясь в лица прохожих... Какие они, оказывается, разные: весёлые и грустные, серьёзные и беспечные. Я смотрела по сторонам и видела то, на что раньше не обратила бы ни малейшего внимания: видела крутые ступеньки магазинов, высокие подножки автобусов, женщин с детскими колясками, тщетно пытающихся заехать на высоченные бордюры... И снова, и снова думала о СЛЕПОТЕ... Только не о физической: от неё уже никуда не денешься, а о душевной... Она-то, как страшная чума, опасней в сотни раз – от неё нам и нужно лечиться! Нужно учиться видеть сердцем!