Родные-чужие

      Я не могу больше такого терпеть. Меня ненавидят, и я это чувствую. Чувствую, как любой другой ребенок может чувствовать все происходящее в семье. Чувствую, что не нужна. Мне очень больно осознавать, что все мне вовсе не родные, а теперь совсем чужие. Еще несколько лет мне это терпеть. Молчать и делать все, что мне прикажут взрослые. Я не ребенок, но и не совершеннолетняя. Меня не спрашивают о моем здоровье, если я чихнула или кашляю, что аж нет воздуха. Если у меня болит голова, никто не даст мне таблетки и не измерит температуру. Для них я сама во всем виновата, даже если это их вина. Мне тяжело и некому обратиться. Их резкие слова в мою сторону пронзают мою душу, как миллиард острых стрел. Я истекаю кровью в темноте, но молча. Я плачу ночью, но тихо.
      Даже голодный лев будет заботиться о новорожденном олененке. Это ничего не говорит? Разве этот поступок ничего не значит?
      Даже моя кровная сестра меня больше не может терпеть. Все время огрызается. Смотрит на меня с ненавистью. Делает мою жизнь ужасной. Заставляет меня страдать. Хотя я ее очень люблю и ею дорожу. Если бы она мне сделала что-нибудь плохое, и я бы не сдержалась и ответила, то меня бы мучила совесть до смерти. Я просто не могу к ней плохо отнестись, да и вообще кому-либо причинять неудобства или боль я не умею. Каждое ее плохое действие и взгляд в мою сторону, словно бесконечное количество невидимых игл проходят сквозь мое тело через сердца. И после себя оставляют алое море  в моих руках, что держат грудь.
      Если у меня случилось беда, то всем все равно. Никто не обернется, если я отстану. Никто не остановиться, если я упаду. Меня будто бы не видно. Меня никто не слышит. Но я должна все терпеть. Поэтому, когда я срываюсь с каната, я продолжаю держаться руками в крови и снова встаю.
      Это сложно, похоже все на пытку. Пытку средневековья. Я хоть падаю от бессилия коленями на осколки стекла, опираясь руками, что уже не чувствую я, потому что в них торчат глубоко острые кусочки. Хоть и истекаю я кровью из рук, коленей и стоп, я пытаюсь продолжать идти. Мне больно. С каждым шагом словно я умираю в этой пустыни стекла, что отражает солнце. Уже нет слез. Одно без эмоциональное лицо, потому что давно терплю.
      Смогу ли я дойти до исцеляющего оазиса? Уже не вериться. Я здесь умру. Но не сдамся. Я буду идти медленно к смерти. Чтобы жить. Я хочу жить. Я буду терпеть все. И когда-нибудь я дождусь той прохлады и исцеления.