Будущее 180420

20:12
И вот, сегодня, после того, как она пишет этот пост, ей реально вечером становится плохо, и скорая всё не едет.

Ну что ж... Она даже была чуть-чуть готова. К такому особенно не подготовишься, конечно, но она хотела жить. Вчера захотела и хотела до сих пор. Поковыляла, задыхаясь и кашляя, на южную сторону в больницу, как когда-то на опухшей ноге с тромбом, беременная первой дочерью ковыляла. И там сидела одна в коридоре больницы. В том самом коридоре, где сидела беременная второй дочерью, с бронхитом, и перепуганный пожилой врач звонил в Химки в инфекционку, потом в роддом, боялся, что прямо здесь начнёт рожать. И точно также, как тогда, она задыхалась, без конца кашляла.

Она долго-долго ждала, и совсем задохнулась и не помнит, что было потом. Была в отключке, очнулась с трубкой в горле.
Её долго лечили. Потом её выписали. Карантин к тому времени уже сняли.
Слабая и бледная она выползла на улицу. Было лето. Солнечный яркий день. Никто её не встречал. Но она очень радовалась, что выжила и верила в хорошее.

Телефон пропал куда-то.
Кое-как добралась домой. Дома был пьяный муж и дети. Они никуда не переезжали?! Или потеряли квартиру и вернулись?!
Она в ужасе шарахнулась прочь.

Несколько дней она искала доказательства существования Константина в её жизни. И не находила.
Анька и Ян отрицали, что был такой. И мать тоже.
В Загорянке она не нашла Валерин дом. Даже улицы такой там не было.

Номер его она не смогла вспомнить. Отвечали чужие голоса, когда пыталась подобрать цифры наугад. Или автоответчик говорил, что номер не существует. Фотографии и переписка пропали вместе с телефоном.

От Константина ничего не осталось, кроме этих текстов.

Она вроде и жила, ходила на работу, ездила на группу, разговаривала с детьми и с мужем.
Убиралась. Спала, ела. Но как будто не вышла из комы.
Может она из неё и не вышла. Так и лежит с трубкой в горле и видит сны.
Или умерла от одиночества много-много лет назад.
Или ждёт своего Константина по-прежнему, бродит кругами по знакомым улицам, вглядывается в лица, мучительно ждёт, вдруг окликнет, найдёт её снова. Или заново.
Она согласна заново, и заживо, хоть завтра...

Он ведь был? Не могла же она придумать всё это?!
Вот ведь эти записи, день за днём, даты, время, первый год, второй, как же это возможно, что его не было и нигде нет?! Ведь его не могло не быть?!

Но его не было. И она была совсем одна на свете. Навсегда, всегда.