Казачий лабиринт. Глава 6

Трагические рождественские события произвели такой переполох, что Уральцы всерьёз стали думать, уж не большевики ли захватили в городе власть и не началась ли настоящая гражданская война. А, ведь, ничего не предвещало пока большой беды, и в случившейся трагедии были повинны сами же уральские казаки. Только грубая вооруженная сила смогла утихомирить беснующуюся массу народа. За новогоднем столом все разговоры уральцев были о рыболовстве да о политике.

– Слышал ли, Ипатий Ипатьевич, правление по ходатайству фронтовиков и отсутствии санного пути, постановило новые сроки багренья с 8 по 12 января; режаки – с 16 января по 4 февраля, а невода с 5 по 9 февраля, – на одном дыхании рассказывал Порфирий Чалусов. – Но, говорят, и эти сроки не окончательные, могут ещё поменяться. Пстрели – те, заразой!

– Ништо поважнее дел нет? – изумился Ипатий. – Мартынов то, в отставку подал, а все дела оставил Кожевникову и полковнику Бородину, но и они, говорят, не намерены власть в своих руках держать. Нового атамана хотят избрать, только вот кого?

– Слышал, что на 11 января съезд назначили, – поделился новостью Чалусов. – С этой целью по станицам уже послали «летучки», чтобы поскорее собрать депутатов на съезд…

В среду, 3 января 1918 года, состоялось совместное заседание Войскового Правительства, депутатов Малого Круга, представителей Уральской станицы и Военного Комитета. Снова обсуждался вопрос об отсрочке дня багренья.

Пришедшие с фронта казаки и некоторые низовые станицы, обратились с просьбой день багренья отложить до прихода эшелонов казаков с фронта и произвести багренье в один день, а не в пять. Депутаты низовых станиц настаивали на одном дне, выставляя причиной к тому же, ещё, и недавно произошедшие беспорядки, которые могут отразиться на них вследствие скопления большого количества народа, и отсутствия кормов. Представители Уральской станицы настаивали на пяти днях, говоря, что из – за одного дня и ехать нечего, указывая на выгоды багренья в один день только для низовых станиц. Председатель И. А. Кожевников призывал собравшихся взглянуть на обсуждаемое дело не со стороны выгоды или невыгоды багренья в один день, а со стороны своевременности, имея в виду и происшедшие беспорядки и общую неурядицу, когда не признают никакой власти в войске.

Член Войскового Правительства И. П. Завьялов разъяснил собранию, что багренье в пять дней выгодно производить тогда, когда через устье Урала прошло много красной рыбы.

"В нынешнем году, рыбы было мало, она разбилась, поэтому производить багренье в пять дней нет никакого смысла", – констатировал Завьялов.

Представитель Военного Комитета заявил, что комитет пославший его, просил настаивать на производстве багренья в один день. Наконец, после жарких дебатов, и представители Уральской станицы согласились на один день.

Днём багренья, после недолгих споров, был назначен 16 января, а днём режакового рыболовства – 19 января. Причем срок продолжительности режакового рыболовства оставлен старый, в 20 дней, а неводного – 5 дней.

– Жалко, но ничего не попишешь, – вздохнул Порфирий Андреевич. – Будем довольствоваться одним днём. Пстрели – те, заразой!

– В городе ходят слухи, что прибывший 9 – й полк может повторить погромы, – прошептал Ипатий. – Вот, и не знают депутаты кому уже потрафлять…

Крещенские вьюги, а затем оттепель, превратили городские тротуары в настоящий каток. Такие сюрпризы зимы были к великой радости мальчишек, но превращались в сущее мучение для взрослых прохожих.

– Ништо в городе совсем нет песка или на худой конец золы, чтобы посыпать скользкие места? – возмущался Ипатий. – Совершенно невозможно стало ходить по тротуарам. Того гляди, нос себе расшибёшь или же, ноги – руки переломаешь. Пстрели – те, заразой!

– И не говори, сват, властей в городе много, а до людей никому дела нет, – подтвердил Чалусов. – На станичном сходе снова депутатов на Войсковой Съезд избирали…

Пользуясь моментом временного безвластья, Даниил Богданович Колостов, большевик и председатель местного Совета, прислал И. А. Кожевникову «Циркуляр Совета Крестьянских и Иногородних Депутатов Уральской области от 10 января 1918 года за № 101 Войсковому Правительству Уральского казачьего войска», в котором предложил последнему «совместную работу казачества и иногородцев, как в центре, так и на местах по строительству жизни, не касаясь пока вопросов, связанных с землёю и правом её пользования".

– Похоже рыбка заглотила наживку, – обрадовался Маркелов, обращаясь к Мартынову. – Ты, Василий Патрикеевич, сейчас не высовывайся. Пущай думают большевички, что с властью атамана в войске покончено.

– Раз нужно для дела, буду тихо сидеть, – согласился Мартынов. – Было бы хорошо, раздать оружие надёжным казакам – старикам в городе, вроде, как от Комитета по охране общественного порядка.

Это предложение генерала Мартынова оказалось нелишним. Как раз была получена телеграмма от командира сотни, стоящей на станции Шипово: «На станции Семиглавый Мар высадился отряд большевиков».

Станция то, была пограничная, между Самарской губернию и Уральским войском. Малый Круг единодушно постановил: немедленно укрепить охрану войсковых границ, с этой целью усилить казачьи части, стоящие в Каменской станице. Но, прежде чем открывать военные действия против большевиков, депутаты избрали для мирного урегулирования этого вопроса делегацию в составе депутатов Съезда: А. А. Михеева, депутатов от Каменской станицы Харчева и Соколова, а также фронтовиков Зеленцова и Сумкина. Делегация выехала на станцию Семиглавый Мар, опросила большевиков о причинах их появления на войсковой границе и предупредила, что войско Уральское, не признаёт власти большевиков и будет защищать свои границы с оружием в руках.

– Это, Карп Маркович, была всего лишь проверка, – высказал свою догадку казачий офицер, сын его товарища Филарета Мартынова. – Большевикам пока ещё не до нашего войска. Вот, если они одолеют Дон и Оренбург, тогда возьмутся и за нас, но уже всерьёз. Пстрели – те, заразой!

– Правда твоя, Матвей Филаретович, только и мы не лыком шиты, – заметил Маркелов. – Время то на нас работает. Большевики меж собою уже грызутся, на Ленина покушение было, да и роспуск Учредительного Собрания добавил им новых врагов. Будем ожидать возвращения казаков с фронта, а там, если власть большевицкая не падёт, то, хоть, будет кому войско защищать…

– К сожалению, Карп Маркович, обороняться то нам и нечем, – проговорил Мартынов – младший. – Большевики оружие в полках, по дороге отбирают. Сумели провезти, лишь, небольшие крохи. Я одной своей сотне приказал под сеном ружья спрятать, а другие офицеры, даже, об этом не озаботились.

– На складах запас имеется, но ружья старых образцов, – сказал Маркелов. – Придётся дедовские шашки из сундуков доставать. Пстрели – те, заразой!

Итак, свершилось! Большевики распустили Учредительное Собрание, заявив в качестве причины уход из него фракций большевиков и левых эсеров. Всё явственнее на Россию надвигалась братоубийственная гражданская война.   

На Большой Михайловской улице участились случаи лихачества на лошадях. В этих безобразиях замечались, в основном, богатые иногородцы, жившие в центре города и державшие здесь крупные торговые заведения.

"С ума сошли наши купчики до лошадей охочие", – возмущался Ипатий: "Закусив по – плотней, потеплей приодевшись, садятся они в свои санки – американочки, запряженные маштаком породистым, ну и рысачить по Михайловской. Пстрели – те, заразой!"

И летит гнедой по главной улице, аж пыль снежная и серебристая, до небес столбом поднимается. Тут, и пеший и конный в страхе сторонится. Берегись тогда всё живое…

– Долго ль до беды – живо сомнут, чего доброго, – заметил Чалусов. – Совсем обнаглели иногородцы, дай им волю, и вовсе на голову сядут. Пстрели – те, заразой!

– Мне, Карп Маркелов, по секрету сказывал, что не время сейчас богатеев иногородних приструнять, – прошептал на ухо свату, Ипатий. – Союзники они наши, сказал он, тоже против советов выступают…

В четверг, 11 января, назначенное было на 12 часов дня открытие Съезда Выборных, по причине неприбытия нужного количества депутатов, отложили на 7 часов вечера.

На вечернее заседание собралось 55 депутатов, вследствие чего, наконец, представилась возможность открыть Съезд.

"Господа депутаты!" – открывая съезд, обратился с трибуны временно исполнявший обязанности Председателя Войскового Правительства И. А. Кожевников: "По хорошему то, собраться надо было, ещё 2 – го января, но сами видите, что смогли сделать только сегодня, и то, с грехом пополам!"

Сейчас же приступили к выборам президиума, где оказались вместе сидеть: председатель Г. М. Фомичев, товарищами: И. И. Климов и Б. Д. Кирпичников, секретарями: Чалусов, Котельников, Тушканов и Панкратов. За поздним временем, депутаты ограничились только выборами президиума, после чего заседание закрылось.

На следующий день, в 11 часов утра, заседание открыл председатель Съезда Г. М. Фомичев, который в краткой речи обрисовал нынешнее положение Яицкого войска, в связи с последними событиями. После чего предоставил слово Кожевникову, ознакомившего Съезд с подготовительной работой Войскового Правительства по вопросам, которые ждут обсуждения и утверждения Съездом: о декабрьских событиях, о лошадях, демобилизации частей, об охране границ от вторжения большевиков, о полковых суммах, расхищенных казаками, о финансах и другие. Для разрешения всех этих вопросов были избраны и утверждены Съездом комиссии.
В этом же заседании Съезд Выборных утвердил постановление Войскового Правительства и Малого Круга о багренном рыболовстве на 16 января, в один день.

– Честно говоря, сват, я надеялся, что Съезд всё же позволит войску багрить пять дней, – проговорил Чалусов. – Чай, депутатов верхних станиц по более будет, чем низовых.

– Чалдон ты, Порфирий, хоть и лет тебе полно, – с усмешкой сказал Ипатий. – Ништо верховские стали бы против голосовать, ведь, впереди же хлебный вопрос на повестке стоит. Пстрели – те, заразой!

– Эх, голова садовая я и не подумал, что все депутаты связаны меж собою обязательствами, – согласился Чалусов. – Пойду к режакам готовится, раз с багреньем не подфартило.

После перерыва, представитель Оренбургского войска урядник Извозчиков ознакомил депутатов с событиями в Оренбурге, где местные казаки успешно отразили нападение большевиков. Съезд шумно приветствовал гостя.

"Уверен, что и Уральцы в грязь лицом не ударят и по примеру своих соседей с не меньшим успехом отразят банды большевиков", – выразил уверенность Фомичев: "Братцы – казаки, призываю всех сплотиться перед лицом угрозы, оставить все наши разногласия, розни и усобицы промеж себя!"

Вечернее заседание происходило в зале заседаний Окружного Суда, куда пригласили Войскового Атамана Мартынова, отставку которого необходимо было удовлетворить Съездом. В начале Кожевников зачитал просьбу В. П. Мартынова о сложении с него полномочий ввиду болезненного состояния и принятое уже постановление Войскового Правительства по поводу этой просьбы. Затем Ф. А. Еремин доложил Съезду постановления различных Съездов об установлении должности войскового атамана, как председателя войскового правительства и командующего войсками области. Прения по этому вопросу показали, что одни были за то, чтобы просьбу удовлетворить, а другие были против удовлетворения этой просьбы. Голосование закрытой баллотировкой решило: просьбу В. П. Мартынова Съезд удовлетворил.

– Предлагаю Съезду приступить к вопросу о выборе нового атамана, – заявил Кожевников и добавил, – а вместе с ним и состава войскового правительства, уполномочия которого закончились.

– О выборе кого обсуждается вопрос? – переспросил сотник Мусатов. – О выборе ли председателя Войскового Правительства или Командующего войсками?

– Предлагаю вопрос о выборе атамана, как основной, отложить до следующего Съезда! – опережая всех, закричал хорунжий Свешников. – Давайте продлим уполномочия нынешнему составу Войскового Правительства и утвердим в должности командующего войсками, а сейчас рассмотрим вопрос о лошадях!

– Хорунжий, что же важнее, лошадиный ли вопрос, который фронтовики не хотят отложить, или атаман? – возразил ему Кирпичников. – И от всех ли фронтовиков вы говорите, или от одной какой – либо части?

– Я представитель только 4 – го полка! – ответил Свешников.

– Фронтовики поддерживают предложение Свешникова! – заявил казак Кулаков. – С выбором атамана, как отдельной личности, уральцы навлекут на себя излишние нападки большевиков, которые идут не на войско, а на тех же Каледина или Дутова, как это было на Дону и в Оренбурге. Опыт с выбором атамана был неудачен. Каледин и Дутов, в сущности бездарности, негодные к должности атаманов, а вместо них правят делами другие. И почему у нас так постановлено, чтобы избирать непременно военного и при погонах. В общем предложение фронтовиков сводится к тому, что председатель Войскового Правительства должен быть независимо от командующего войсками. Гражданское лицо, жалам! Пстрели – те, заразой!

– Предлагаю отложить решение вопроса до завтра! – внёс предложение подъесаул Ливкин. – Завтра я, Иванеев и Михеев сделаем доклад о том, как решен вопрос о должности Войскового Атамана в других казачьих войсках, а потом Съезд окончательно решит выбирать или не выбирать нам атамана, или реорганизовать власть по – другому.

Предложение было принято единогласно.

– Господа депутаты, лично я представляю себе председателя Войскового Правительства такого, – заключил Фомичев, – который руководил бы действиями своих сотрудников, членов войскового правительства и был бы душой всего войска. На сегодня заседание закрыто!

– Вот тебя, Гурьян Макарыч, и выберем! – стали выкрикивать депутаты верховых станиц, вставая с мест и направляясь к выходу из зала.

Весь следующий день на Съезде шли прения о конструкции власти, пока не была выбрана комиссия, которая, уже через треть часа, постановила атамана не избирать, а только войсковое правительство во главе с председателем, куда будет входить и командующий войсками Уральской области.

– Депутаты займутся решением хозяйственных вопросов, а, тебе, Гурьян Макарович, нужно готовить выборы нового Председателя Правительства, – сказал Маркелов при встрече с Фомичевым.

– Боюсь, что фронтовики и депутаты низовых станиц меня не поддержат, – засомневался было Фомичев. – Ведь, у Кожевникова больше шансов остаться на занимаемом им посту, тогда и выборы Председателя не потребуются.

– Кожевников, считай, уже отказался от председательства в правительстве, – заверил Маркелов. – Не бойся, голосование за тебя обеспечим, как надо и ничему не удивляйся. Пстрели – те, заразой!

– Забыл сказать, Карп Маркович! – спохватился Фомичев. – Из Оренбурга сообщили: большевики заняли город. Казаки отступили к станице Буранной.

– Тем более, нечего тянуть с выборами! – отрезал Маркелов. – Нам бы задержать нападение большевиков месяца на два, тогда успеем подготовить войско к отпору. Поэтому, большевикам палец в рот не клади, но и сам не старайся лезть в драку. Особенно будь осторожен с Колостовым. Наглец ещё тот, но глупый. Надо его пока рассорить с другими членами совета, а придёт наш час и совсем прихлопнем.

В четверг, 18 января, на утреннем заседании Съезда Выборных происходили выборы председателя Войскового Правительства. Ранее, предварительными записками были намечены два кандидата: Г. М. Фомичев и А. А. Михеев.
Баллотировка шарами дала следующие результаты: Фомичев – за 39, против 25; Михеев – за 35, против 28.
Избранный председателем Г. М. Фомичев обратился к депутатам с речью, в которой прояснил свою программу и программу деятельности Войскового Правительства.

"Власть есть выражение нашей воли!" – сказал в заключении Фомичев: "Я думаю, что, выбирая правительство, вы уже всё взвесили, обдумали и решили! Правительство не будет для вас балластом! Чтобы власть была властью, а не обращалась в критический момент к защите, как это было в декабрьские дни, когда дети одних казаков избивали детей других казаков".

На вечернем заседании происходили выборы командующего войсками. На эту должность Фомичев выдвинул две кандидатуры: полковника Еремина и войскового старшины Мартынова, чью кандидатуру посоветовал включить в список Карп Маркелов. Депутаты Съезда предложили войскового старшину Сладкова. Из троих кандидатов, баллотировкой шарами был избран А. К. Еремин.

Через несколько дней, все уральские газеты опубликовали объявление следующего содержания:
«Внимание офицеров – казаков!
Для выбора кадрового состава офицеров Войсковой Штаб просит офицеров, желающих остаться на военной службе или уйти по войску, заявить об этом лично в строевом отделении Войскового Штаба, ежедневно с 10 до 2 часов дня, кроме праздников.
Офицеры, не заявившие о своем желании до 5 февраля с. г., будут считаться не желающими служить».

– В городе говорят, что большевики решили окончательно идти походом против Уральска, – сообщала последние новости Катерина. – Вроде бы, уже выступили из Покровска и движутся на Уральск.

– Говорят, в Москве кур доят! – отрезал Ипатий. – Врут поди, не слушай никого. Большевики смуту сеют, чтобы сдались им на милость. Дулю с маслом, а не земли уральских казаков!

– На базаре болтали, что на станции Озинки большевики задержали два поезда с продуктами для Уральской области, – не унималась Катерина. – В этих двух поездах были 2 вагона чая, 2 вагона сахара, 17 вагонов керосина и десятка два вагонов галош, мануфактуры и других товаров.

– Здесь, пожалуй, ты права, Катерина, – согласился Ипатий. – Задержать поезда и, даже, ограбить их, большевики способны, но идти войной на нас, нет. Мне, Карп, по секрету сказал, что до конца зимнего рыболовства можно не ожидать нападения большевиков. Пстрели – те, заразой!

Режаковое рыболовство в окрестностях города было довольно удачным. Особенно частые ловы, преимущественно жереха, оказались на Печке и несколько ниже Горшунова Ерика. Изредка ловилась и красная рыба, судак и сазан. Однако, цены на рыбном базаре стояли очень высокие. Порфирий Чалусов уговорил свою артель порыбачить ниже учуга, в тех местах, которые раньше отводились под презентное багренье. Рыбацкое чутьё подсказывало Порфирию Андреевичу, что на старых ятовях после багренья, должна была остаться хорошая рыба, которую можно взять режаками и сижами. 

– Не ходил бы ты на лёд, Порфирий Андреевич, – взмолилась Пелагея Миновна, собирая мужа на режаки. – На душе у меня тревожно. Лихие люди по реке всюду шастают, кабы чего не случилось с тобою.

– Да, типун тебе на язык, жена! – замахал руками Порфирий. – Мотри у меня, накаркаешь! Разве один я на льду? Целая артель за мною по пятам ходит. Пстрели – те, заразой!

Во вторник, 23 января, председательствующий Кирпичников предложил Съезду обсудить вопрос о разрешении казакам – фронтовикам всего войска произвести аханное рыболовство в запретной полосе сроком до 1 марта. Закрытая баллотировка дала следующий результат: за 21, против 36. Вопрос был отклонен.

На следующий день, ближе к вечеру, артель Порфирия Чалусова на реке Урале, около места под названием «Ямы», была обстреляна из нарезного оружия. Стреляли из леса на Бухарской стороне. Артельщики, побросав на льду режаки с рыбой, перебежками добрались до правого берега Урала, где укрылись в прибрежных талах. Когда стемнело, злоумышленники, сделав ещё два – три неприцельных выстрела, вроде бы, успокоились. Лишь, только дождавшись рассвета, рыбаки осторожно двинулись к месту лова, но ни своих режаков и сижей, ни пойманной рыбы не обнаружили.

"И чего не послушал жену", – подумал Порфирий: "Ну, не дурак ли был? Ведь, говорили же мне, что фронтовые казаки из форпостов настроены очень недружелюбно к градским. Видно по пути домой и обнесла нас «форфосня». Пстрели – те, заразой!"

Вскоре, стали поступать сведения о бригаде генерала Бородина, которая двигалась с фронта домой. Под Воронежем уральцы потеряли 14 казаков убитыми, а 20 были ранены. Тела убитых казаков везли замороженными, чтобы на родине достойно предать земле по православному обычаю.

Не доезжая до Саратова, два уральских полка покинули поезда и повернув влево, обошли Саратов, где их ждали большевики, с северной стороны. Переправившись по льду через Волгу, казаки вышли на станцию Мокроус, где их уже ожидали эшелоны. Быстро погрузившись в вагоны, продолжили свой путь к родной войсковой земле, где на станции Шипово, их встретил почетный караул – взвод уральских офицеров, тут же преподнёсших от всего войска фронтовым казакам водку и закуску. 28 января, ночью, три эшелона прибыли в Уральск, а на следующий день, остальные три. 30 января был благодарственный молебен у Старого Собора и парад прибывшим полкам, который прошёл блестяще. Сдавших свои знамена и штандарты в Войсковое Правительство, 31 января, казаков – фронтовиков распустили по домам.

– Дядя, ты даже не представляешь, кого я встретил под Саратовом, – смеясь, рассказывал Вениамин. – Алексея Шальнова! Помнишь, товарищ был у меня в детстве? Учились с ним, в духовном училище? Ну, вспомнил?

– Помню, как не помнить, – закивал головой Ипатий. – Фулюган, похлеще тебя был. Пстрели – те, заразой!

– Он сейчас, большим человеком стал в Саратове! – рассказывал Вениамин. – Комиссар красногвардейского отряда, мать его за ногу. Еле узнал Алёшку, так изменился. Проболтали с ним всю ночь, а наутро он мне дорогу указал, как скрытно обойти Саратов. Оказывается, он левый эсер, большевиков тоже не жалует, как и мы, но вынужден по приказу своей партии заседать с ними в одном совдепе. Советовал мне уезжать из Уральска и детей увозить, потому как не оставят нас большевики в покое. Весной, сказал, ждите нашествия.

– Так, может и в правду уехать нам, Веня? – робко спросила Вера, когда остались одни в спальне. – Самара, говорят, большой город, там и работу можно сыскать хорошую. Пересидим там смутное время, а потом вернёмся обратно. Анна Смолова, сразу после Рождества туда уехала и нарадоваться не может.

– Что ты, Вера, даже не думай об этом, – сказал Вениамин, приложив палец к губам жены. – Моё место в общем строю офицеров Уральского казачьего войска, и бежать со своей земли, я не собираюсь. Здесь мой дом и семья. Пстрели – те, заразой!

– Ладно, только не ругайся, милый, – согласилась с мужем Вера. – Как скажешь, так и поступим. Ведь, я твоя жена и буду всегда рядом с тобою, в радости и горе.      

Как раз в дни прибытия двух уральских полков в Уральск, проходили шумные заседания Съезда Выборных, на которых рассматривался важнейший вопрос – вопрос о хлебе. Во многом благодаря явному бездействию Съезда в город не подвозилось зерно около двух недель. Держатели хлеба – богатые казаки, а таковых было немало и среди выборных депутатов, не желали везти в город хлеб по твёрдой цене. Однако и Съезд вопрос с ценами пока не решал, а между тем низовые станицы давно уже покупали хлеб по вольной цене. Городской Продовольственной Управе право покупки зерна по вольной цене предоставили недавно и, казалось бы, город должен быть тоже с хлебом, но тут пришлось столкнуться с сущим бюрократическим явлением. Оказалось, что Управа имела право покупать по вольной цене только то зерно, которое не состояло на учете у комитета, а состоящие на учете казаки должны были везти в город зерно по твёрдой цене. Ситуация напоминала «бег по кругу». Сейчас же вести приходили совсем не утешительные – казаки, вообще, не хотели давать городу хлеба, говоря, что он им нужен самим.

"Оказывается не один я умник", – размышлял Ипатий: "Другие то казаки тоже хлеб придержали. Неизвестно, ещё, чем всё закончится, и дадут ли нам большевики засеять землю весною, а тут, худо – бедно, готовое зерно. Лишь бы не погноить весь хлеб в сырых ямах. Пстрели – те, заразой!"

В понедельник, 5 февраля, Съезд Выборных на своём заседании постановил образовать особую комиссию с участием казаков и иногородних, которую командировать в Петроград для выяснения задач и направления Советской власти, а после возвращения этой комиссии в Уральск, тогда уже и решать вопрос об управлении.

"Если большевики желают, нужно вести с ними переговоры", – сказал Карп Маркелов при встрече с Вениамином: "Деваться то некуда, с оружием лишь два ваши полка возвратились, остальные сдали его большевикам. А, старыми «берданками», что на войсковом складе лежат, много не навоюешь. Да, и настроение фронтовых казаков оставляет желать лучшего. Многие из них поддались на обещания большевиков и воевать за родное войско вряд ли станут. Пстрели – те, заразой!"

Вскоре, в газете «Уралец», Городская Продовольственная Управа опубликовала объявление следующего содержания:

«Вследствие нарушения монопольной цены на хлеб, цена муки будет в розничной продаже 24 руб. пуд. Цена печеного хлеба 60 коп. фунт».

Казалось бы, у горожан появилась реальная надежда иметь на столе кусок хлеба, ведь, мяса в Уральской области было с избытком. В рыбе тоже не было недостатка. Но, тут появляется провокационное, по сути, объявление Уральского Совета:
«Совет Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов ставит в известность всё население г. Уральска, что им организована реквизиционная комиссия для учета и выемки хлебных запасов. Призрак голода и голодного бунта, бессилие существующих властей заставляет Совет принять экстренные меры к добыче хлеба для немедленного удовлетворения нуждающихся.
Пора разговоров прошла и необходимо действовать, чтобы спасти население от голодной смерти и не заставить его идти на погромы.
Все имеющиеся запасы хлеба должны сделать заблаговременно заявление в Совет в здании бывшего Окружного Суда, в противном случае хлеб будет взят по половинной цене.
Председатель Совета и Комиссар по продовольствию Д. Колостов».

"Реквизиций никаких не разрешать!" – кричал на экстренном сходе Уральской станицы старый казак Ипатий Дудаков: "Признать Советскую власть не приемлемой для уральских казаков! Поддержим братцы, наш Съезд Выборных и Войсковое Правительство!"

Хлебный вопрос с каждым днём всё обострялся и обострялся. Казаки по понятным причинам хлеба в город не везли, но вместе с тем наблюдалась продажа его крестьянам Самарской губернии и киргизам за Урал. Не видя другого выхода в данный момент, Продовольственная Управа с разрешения Войскового Правительства выпустила объявление, по которому имущие классы населения могли покупать хлеб сами, по вольной цене.

Следом, последовало грозное заявление Войскового Съезда Выборных о непризнании местного Совета, политика которого вела к конфликту, на что последовал незамедлительный ответ этого Совета, который стал всячески оправдываться за свои неправые действия.

– Почуяла кошка, чьё мясо съела! – торжествовал Ипатий. – Говорят, этого большевика Колостова, даже свои советчики обругали за его самоуправство. Ишь, говорят, какой самозванный комиссар по продовольствию выискался. Пстрели – те, заразой!

– Слышал, что Войсковое Правительство закупило много хлеба в илецких станицах, – сообщил Вениамин. – Если успеют привезти до распутицы, то хлеба в городе хватит до нового урожая. Последний козырь выбьем из рук большевистского Совета и Колостова.

– А, Красновская станица задерживает хлеб, купленный у них Управой, – посетовал Ипатий. – Иван Фокин, посланный за хлебом, приехал с пустым возом. Правда, платят им по расчету за полный воз. Пстрели – те, заразой!

Между тем, Саратовский Совет, якобы, для восстановления добрососедских отношений между Саратовом и Уральским войском, выдвинул Войсковому Правительству ряд условий, основными из которых были: признать новую Советскую власть и её декреты, признать Совет в Уральске и не вмешиваться в его дела, устранить командующего войсками войскового старшину Мартынова за его угрозы применить вооруженную силу по отношению к Совету, снять казачьи посты на железной дороге и т. д.

"Похоже гражданской войны нам не избежать", – проговорил Вениамин: "Не оставит Советская власть нас в покое. Пстрели – те, заразой!"

Вскоре, был дан ответ Войскового Правительства на условия большевиков. На первый вопрос о признании войском советской власти Войсковое Правительство, как орган исполнительный, определенного ответа не дало, отложив его до созыва нового Войскового Съезда, намеченного на 3 марта, который и займётся обсуждением этого вопроса. На последующие вопросы ответ был такой: в области создаётся особый совет из представителей всех слоёв населения, избранный с соблюдением всех правил демократического выбора. От общего шаблона организации советской власти, создаваемый в области орган отличается лишь во внешних формах, а в силу особенностей в условиях жизни вместо рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в совет войдут казаки, крестьяне, киргизы и переселенцы. Ответы же на остальные пункты отпадали сами собой.

На телеграмму Саратовского Совдепа, «читанную» в закрытом заседании Съезда 19 февраля, казачьими депутатами был принят следующий ответ:
«Наше поведение подробно объяснено в переговорах с вашим делегатом. Существующее положение будет сохранятся до создания в начале марта областной власти. Наше вмешательство в жизнь указанных вами учреждений явно преувеличено».

"И, что ты думаешь, Вениамин, результатом переговоров явилось то, что добрососедские отношения между Уральском и Саратовом, впредь, до обсуждения этого вопроса на Съезде 3 марта, не нарушаются!" – заявил очень торжественно Маркелов, довольный работой Фомичева: "Молодец, Гурьян Макарович, дал войску передышки ещё на месяц. Пстрели – те, заразой!"

В понедельник, 26 февраля, Войсковой Съезд постановил: Комиссии из представителей войскового сословия, киргиз, переселенцев зауральской стороны и иногородних войсковой территории, созданной для рассмотрения общеобластных вопросов и сношения с центральной властью, предоставить право временно именоваться: «Советом казачьих, киргизских, иногородних и переселенческих депутатов Уральской области».

– Как тебе, Вениамин, идея с созданием нашего Совета? – с усмешкой спросил Маркелов. – Ништо, думаешь, поверят в него большевики?

– Вряд ли поверят, Карп Маркович, – честно признался есаул Алаторцев. – Вот, если бы удалось привлечь на нашу сторону большевиков, тогда бы да, поверили. Но, ни Колостов, ни Дмитриев на совместную работу с нами, ведь, не пойдут. Пстрели – те, заразой!

– Правда твоя, Вениамин, – согласился Маркелов. – До меня уже дошли слухи, что Колостов новую провокацию готовит и на сколько хватит терпения у наших казаков, одному Богу известно.

Между тем, из прибывших на днях в Уральск семи вагонов сахара, Областная Продовольственная Управа выделила городу только один вагон, из которого городское население получит по полфунта сахара на человека.

"В феврале и вовсе сахар не давали, изверги", – возмущалась Катерина: "Как же им не совестно людям в глаза глядеть. Говорят, керосин отпускают за два раза, по 2 фунта на человека, а месячная норма, значит, будет всего 4 фунта. Как будем жить дальше, непонятно".

В понедельник, 5 марта, в городском театре с шумом открылся Съезд рабочих, солдатских, крестьянских и киргизских депутатов. Председателем съезда был избран Даниил Богданович Колостов, который торжествовал свою победу. На съезде отсутствовали депутаты – интеллигенты, бывшие на прошлом съезде и составлявшие оппозицию большевикам. Казаки тоже не прислали ни одного депутата. Причину отказа объяснили высказываниями Колостова в Саратове, сказавшего там следующее: «Наша цель выкачать из Уральской области и дать российским трудящимся массам, как можно больше продовольствия».

"Да какое право на мой хлеб имеет Колостов!" – с гневом говорил Ипатий: "Не сеял, не растил, а вынь да выложи ему! Дулю с маслом, а не хлеб!"

В середине марта, после случившихся кровавых илецких событий, Уральское войско пришло в хаотичное движение, над которым уже не властвовал никто, кроме Господа Бога.

Во вторник, 13 марта, в здании Коммерческого банка, собралось большое собрание фронтовиков. Председателем выбрали В. А. Калинина. Обсуждали последние события в Илеке и создание дружин. В заключение была принята резолюция, в которой казаки – фронтовики отдавали себя в распоряжение Войскового Правительства и призывали своих собратьев:

«Завтра, 14 марта, собраться к Старому Войсковому Собору, где отслужить молебен покровителю войска Святому Архистратигу Михаилу и принести под войсковыми знаменами присягу в том, что нашу вольность, нашу землю, наш седой Яик, добытые кровью наших отцов, дедов и прадедов, отдать только тогда, когда ни одного из нас не останется в живых. С нами Бог и Святой Архистратиг Михаил!»

Вскоре, по городу были расклеены объявления, а местные газеты напечатали их на передних полосах:

«Братья казаки!
Призываем вас всех встать в ряды защитников родного Яика. Запись производится в Уральском Окружном Суде от 9 часов утра до 2 часов дня и с 5 до 7 часов вечера ежедневно.
Бюро фронтовиков».

Записывались молодые и старые, фронтовики и казаки, ни разу не евшие казенного пайка, записывались изредка и иногородние.

– Пойду тоже запишусь в дружину! – заявил Ипатий. – У меня и ружьё имеется. Пстрели – те, заразой!

– Дядя, ведь, не на охоту казаки собрались, а у тебя патроны «бекасином» заряжены, – отговаривал его Вениамин. – Сиди уж дома, охраняй внучек, а за тебя, я пойду воевать.

Собрание офицеров, собравшееся 14 марта под председательством генерала М. Н. Бородина, также приняло резолюцию:

«В грозный час опасности, нависшей над Уральской общиной, офицеры, как один человек, предлагают себя в распоряжение Войскового Съезда и Правительства».

– Время переговоров вышло, Филарет Андреевич, – сказал Маркелов, сидя за обеденным столом в доме Мартыновых. – Большевики мира не хотят, им войну подавай. Что же, получат они войну, раз просят. Отдавай команду на арест совета, Матвей! Чаво уж тянуть кота за хвост.

– С превеликим удовольствием, Карп Маркович! – обрадовался Матвей Филаретович. – Завтра и арестуем весь совет разом!

В четверг, 15 марта, по приказу войскового старшины М. Ф. Мартынова, исполнявшего обязанности командующего войсками Уральской области, были арестованы члены Уральского Совета и лица, причастные к его деятельности, всего около 60 человек. Говорили, что, именно, арест членов Совета стал поводом для начала военных действий против Уральского казачества. Однако, старые люди рассказывали, что война с большевиками случилась бы обязательно и поводов для её начала было, хоть отбавляй.