Созидающий Маяк

Очерк о Владимире Ташланове, основателе агрокомплекса "Маяк"
в Казанском районе Тюменской области.
 
В 2006 году в связи с 50-летием Владимира Ташланова и 15-летием его агрокомплекса «Маяк» мне довелось записать многочасовые разговоры с юбиляром и издать книгу «Маяки показывают путь». Мне бы не хотелось возвращаться к интересным, содержательным и крайне актуальным разговорам, темы которых и сегодня у всех на устах, кто хоть сколько-то озабочен проблемами села, потому для этого сборника я взял главное из предисловия и послесловия той книги, где есть и Ташланов, и район с его примечательной историей, есть и люди, на первый взгляд, не имеющие прямого отношения к моему герою, но это только на первый.
Многие селения моего родного края, не попавшие в зону активной экономической
деятельности после реформирования колхозов и совхозов, являют собою картину
грустную и даже трагическую. Окруженные полуразрушенными стенами бывших скотных дворов, гаражей и складов, с пустыми глазницами окон, без крыш, они иллюстрируют негативную сторону деревенских преобразований, их просчеты, ошибки, упущения.
Но там, где сохранили или восстановили производство, жизнь веселее, ярче, надежнее. Контраст поразительный, и он еще раз показывает, что без производства село быть не может.
И если бы такое было в первый раз...
Нет в мире истории более горькой, чем та, которая досталась вдруг русской деревне в
двадцатом веке. Будучи страной сугубо крестьянской, Россия традиционно вела свою
политическую линию, опираясь на основной класс. Большевики, планируя революцию,
тоже не долго думали, ставили на крестьян как основную движущую силу переворота, и не ошиблись, потому что для большинства крестьян вопрос о земле был главным,
важнейшим, жизненным.
Наши земляки находились в принципиально иной ситуации, у них не было проблемы
земли, потому крестьянин здесь был здоров духом и телом, свободен душой, работал
только на себя и жил вполне прилично.
Новая власть, натворив ошибок и доведя народ до самоедства, пришла к сибирскому
мужику не с поклоном, но с кнутом и наганом, выгребая под веник–голик амбары и
сусеки. Сибирь взорвалась вооруженным восстанием, жестоким, кровавым, но
государство уже умело воевать, тем более, со своим народом, и судьба возмущенных была предрешена.
Потом, после короткой отдушины нэпа, власть принялась создавать колхозы. В них не
вступали, в них загоняли страхом, угрозой и липкой идеологией. Колхозная жизнь тоже
была разной, где лучше, где хуже. Потом война с фашизмом, в которой деревня опять
отдала все для победы. После войны долго приходили в себя, научились делать тракторы и комбайны, стали строить дома и школы.
В семидесятые годы пережили катастрофу «неперспективных деревень», когда вместе с
деревеньками потеряли производство и крестьян, они большей частью переметнулись в
города. В восьмидесятые годы село окрепло, приличные заработки ведущих профессий
позволяли устраивать жизнь, создавалась социальная сфера, село становилось единым
социально–экономическим комплексом.
Да, за всем этим стояли, в том числе, и средства, получаемые от продажи нефти, но тогда
они все шли в государственную казну, и расходовались так, как того хотело большое
партийное руководство.
Новая революция разгоняла колхозы ровно с таким же энтузиазмом, с каким шестьдесят
лет назад та создавала, организовали тысячи крестьянских хозяйств, через пару лет поняли, что мужик с трактором, но без комбайна – не хозяин, а комбайн ему в ближайшие сто лет не купить. На деревню пала тень безнадежности.
Да простит мне просвещенный читатель столь пространный исторический экскурс, но он нужен автору для того, чтобы логично подойти к обоснованию закономерности появления новых людей на селе, новых организаторов коллективных хозяйств, предпринимателей с аграрным уклоном. Это тоже очень разные люди. Кто-то пришел с деньгами «шефов», кто-то сумел вырваться из пелен крестьянского хозяйства, кто-то объединил друзей и создал команду. По каждой позиции мы можем привести примеры.
Но особенно дорого, если за дело взялся свой человек, земляк, рожденный и вскормленный этой землей. Таким я постараюсь показать вам Владимира Ташланова, чье имя навсегда связано с «Маяком» (имелась в виду книга «Маяки показывают путь»). Рожденный и взращенный Казанской землей, которая во все времена щедра была на людей выдающихся, я всегда гордился своим происхождением и никогда не смущался, называя свою малую родину. Прежде эту мою уверенность и достоинство поддерживали участники событий 1921 года, когда сибирские крестьяне, не знавшие пошлины и оброка, владевшие землею в стольких количествах, сколько могли обработать, восстали против советской власти, пришедшей с незнакомой раньше продразверсткой. Мне очень рано умные люди разъяснили, что Западно-Сибирский кулацко-эссэровский мятеж против власти был просто крестьянской войной народа с Советами, потому Ленин называл его опаснее, чем Деникин, Колчак и Врангель вместе взятые. Я многое знал об этих событиях от самих участников, включая Николая Швецова, все они отмечали геройство и стойкость как той, так и другой стороны. Как на той, так и на другой стороне, были наши предки, возможно, прадед Владимира Ташланова уже тогда отстаивал право крестьянина на вольный труд.
Потом хотелось бы отметить галерею казанских воинов, в боях с фашистами доказавших, что они способны на такие подвиги, какие и не мнились врагам и идеологам. В деревне Гагарье, входящей ныне в состав агрокомплекса «Маяк», родился и вырос будущий Герой Советского Союза Яков Дмитриевич Черемнов. Его имя было присвоено гагарьевскому колхозу, и грустно, что сейчас оно почти забыто. Даже информационный плакатик на автодороге Казанка – Ишим бесследно пропал. И нигде не найдешь сообщения о том, что колхоз имени Черемнова в год 60-летия СССР (1984) был награжден большим Всесоюзным памятным знаком в числе весьма немногих предприятий страны.
Матвей Путилов, родившийся в Ильинке, вошел в историю Великой Отечественной войны нечеловеческим подвигом. Восстанавливая важную для командования линию телефонной связи, он был смертельно ранен и, понимая это, сжал зубами концы оборванного провода. Я помню, как потрясен был этими сведениями наш земляк писатель Иван Ермаков, он тискал тогда мои руки и все говорил: «Коля, его нет, а токи идут, слышишь, связь времен восстановлена». Он собирался написать о Герое, но не успел.
Немало громких имен появилось в Казанском районе за годы послевоенного строительства. Назову только Василия Федоровича Кныша, первого секретаря райкома с 1966 по 1986 год, да и всю дорайкомовскую жизнь он честно служил району. К нему неоднозначное отношение, и это понятно, потому что человек такого масштаба не может быть плоским. Вспоминаю разговор с депутатом Тюменской областной Думы Владимиром Завьяловым, когда надо было решить вопрос о финансировании издания книги воспоминаний Кныша. Он сказал тогда: «Я не знаком с Кнышом лично, но хорошо знаю Казанский район и его кадры. Все это мог создать только очень умный руководитель».
Владимир Ташланов стоит чуть особняком от этих людей, он вообще представляет новую формацию руководителей, свободных от идеологии иной, чем идеология экономики, работающий только по строго продуманной и просчитанной программе, на выходе которой обязательно должна быть прибыль, иначе он вылетает в трубу, в какую вылетели уже десятки соседей – ближних и дальних.
Я не хотел бы идеализировать Ташланова, да и сам он все время предостерегал: «Коля, не надо меня выпячивать, есть коллектив, есть команда специалистов и руководителей, они ведут основную работу, я только выбираю стратегию и корректирую». Думаю, в рамках книги мне удалось выполнить пожелание товарища, но для того и задумано это заключительное авторское слово, чтобы попытаться определить место создателя одного из мощнейших сельскохозяйственных предприятий области в иерархии наших казанских знаменитостей.
Он уже сейчас входит в число первых, кто, оставив насиженное место, пошел в дела неизведанные. Он первым начал объединение распадающихся колхозных бригад. Он первым привел на Казанскую землю незнакомые технологии, невиданную технику, небывалый скот. Он методично учил и учит людей работать по-капиталистически, отвечая за все рублем, а не строгим партийным выговором. Он почти не имеет наград, но монетные дворы уже куют ордена и медали. Он не либерал и не диктатор, грубых слов не употребляет, но вопросы решает круто, если того требуют обстоятельства. Я бы назвал его рациональным прагматиком, если бы иногда чисто человеческое сострадание не брало в нем верх над расчетливостью, и он не поручал бы своим подчиненным изыскать возможности помочь человеку, совсем не имеющему отношения к «Маяку». Надо, видимо, назвать его просто русским предпринимателем, занимающимся любимым делом и находящим в нем не только материальное, но и моральное удовольствие.
Он депутат районной думы, но политиком себя не считает. Из телевизионных программ смотрит только итоговые за неделю, в другие дни нет времени. Сейчас, в первую неделю сентября 2006 года, когда до юбилеев остаются считанные дни, он никак не найдет время прочесть текст будущей книги, и не исключено, что одобрит просто на основании давнего доверия к автору.
Пятнадцать лет предприятию и пятьдесят его создателю и руководителю – хороший повод откупорить бутылку шампанского. Я не знаю, будет ли он собирать по такому поводу друзей, потому что тот темп его работы, который наблюдаю в течение последнего полугода, не оставляет места для праздных застолий.
Во всяком случае, я подаю юбиляру руку и хочу, чтобы он был в ней уверен. Для меня это честь и доверие.      

2006 год