В лесу на кочках

Тепло. Солнечно. День светлый, ясный, в небе ни  тучки.   
Солнце в смешанном  лесу  особенное -  золотое, перемешенное с зелёным, серым, с  красным, жёлтым, всё  строго и торжественно.
И  запах  леса   иной - и хвой, и поблекшей  травы, и прели, и коры, и грибов, и созревшей  брусники.
Солнце  проникает  всюду: в  опушки, в просеки, в речную  излуку, в кроны  сосен, в  косы  слегка  пожелтевших  берёз, всё  высвечивая, всё  тепля. Жизнь  обретает  свою  полноту  на  исходе  лета.
На  берегу  речки  Пекши  сосны с пахучими  янтарными  стволами. Белые  стволы  берёз играют, светятся  на солнце.
Я  был  готов  осудить  сорок, а они  торопливо, задорно так: « Чуррр – черрр- черрр». Дают  знать, что я  в лесу  не  один. А  потом,  шумно  помахивая  длинными  крыльями, поднялись  дружно с  берёз и  полетели  предупредить, что и  где  случилось, какой  переполох  разразился  на просеке. 
На  старой  заросшей  кустами  просеке, в самом  начале, я повстречал  в обрамлении  седого  мха  пенёк, с  толстыми  ножками  опят.  Опята  сбились в тесную кучку, будто в инкубаторе  цыплята. И  когда срезал их, то  набрал  целую  горсть  крупной  спелой  брусники. Ага, брусника  поспела.    
Лес  наполнялся  голосами  птиц. Вон  в  кусте  ольхи запела  протяжную  песенку  горихвостка.
Молодые  пушистые  сосенки, что  вразнобой  рассыпались  по  просеке,  подарили мне  целый  выводок  молодых  маслят. Маслята  чистые, молодые, без единой  дырочки  на мягкой  бело - жёлтой  изнанке.
Иду  краем  болотины. Болотина  густо  заросла  молодой сосной, кустами  багульника, сабельника, голубики.  « Откуда  только  берётся  эта хрупкая  радость  в  этой  топкой  мари».
Вся  низина  утопала в зелёных  перинах  изумрудного  мха. Нога  проваливалась.
На  широкой  чистой  просеке, как  красные  разливы -  россыпи  на кочках  брусники.
Над  зелёным  ковром  мха висят  довольно весомые  красные  гроздья. Нагнёшься, в пригоршнях  наберётся   довольно  много, ягодка  к ягодке.
Вот  уже  дно  корзины  просыпалась  первая  россыпь  спелой  брусники.
Собирать  бруснику  одно удовольствие, запустишь  руки, разложенные  на кочке  заросли, в развешенные  гроздья, словно  корову  доешь, процеживаешь  сквозь пальцы  стебли, жесткие  вечно зелёные  листочки, в пригоршнях  остаётся  весомое,
крепкое  на ощупь  лесное  богатство.
На кустах  багульника уже висели  белесые  полотна  паутины.
На  шатровой  ели качнулась  ветка, и на неё ловко присела  белка, взметнув  хвост  вверх, как на  картине  Шишкина.
- Добро  пожаловать! – не удержался  я.
Внимательно  поглядывали на меня  озорные  сороки.
Заросли  брусники  рассыпались  по всей  просеке.  Только  приседай, корзина  наполнялась  быстро. Белка  прижалась к сучку  шатровой  ели, испуганными  чёрными  бусинками  глаз  смотрела,  как  я ловко   собираю  россыпи, пятна   красные  на кочках  брусники.
Вот  уже и  полна  моя  корзина.
Болотная  куропатка, распустив  веером хвост, фыркала  недовольно  и  резко взлетела  с  одной  из кочек.
Тишина.  Огромные сосны, поваленные  бурей  три года  назад, лежали  во  мху, как бруски,  отливки меди. 
 По  почерневшему боку  ельника  протянулась  оранжевая  полоска  вечерней  зари.  Солнце  закатное  низко висело  над  просекой, над  моховым  болотом, собираясь  скатываться.  Подкрадывался  незаметно  тёплый  вечер.  Тишь  кругом. Глухомань.