Дела и делишки Х. М. Кулиев

                Дела и делишки.                (Х. М. Кулиев)
   Да друзья, делами мы называем  работу или там, бизнес- в общем то, чем мы обычно заняты.А делишками считаем всякие домашние хлопоты. То, чем, обычно заняты наши супруги. Ну, там, готовка, уборка и т д. и т п. Вот.
   Для нас всё это как бы второстепенное, не заслуживающее внимания. Во всяком случае, я так считал, пока не столкнулся с этими «делишками» сам.
Прибегаю, я как-то, как обычно, на обед, перехватить что -  нибудь,  и вижу, что обеда нет, плита холодная, а жена лежит и стонет. И стонет так, как будто её душа растаётся с телом.
   Что за чёрт? Утром уходил- было всё нормально. Храпела как всегда. А тут хрипит и шипит. Подхожу.
-Что случилось?
-Болею.
-Что болит?
-Всё!
-Волосы болят?
-Болят.
-А ногти?
-И ногти болят. Всё болит. Весь организм. Кроме….кроме языка.
-Мда..,- думаю,- лучше бы он один болел.
-Поедем к врачу?
-Нет!
-Почему?
-Боюсь.
-Чего?
-Его.
-Почему?
-А он сразу начнёт меня щупать.
-Ну и пусть щупает,- говорю я.- На то он и врач. Поедем.
-Нет.
-Ну, хочешь, я его сюда приведу?
-Нет.
-Почему?
-Не хочу.
   Ну что ты будешь делать? Я, ведь, её характер знаю. Сказала нет, ты хоть лопни, будет на своём стоять. Но что всё- таки делать? Звоню на работу, так, мол, и так, войдите в положение, жена захворала и меня сегодня не будет. –Ладно,- говорят,- держись. Мы с тобой в этот трудный час.
  Но это так говорится, мы с тобой, а на деле я один с больной женой. Которая даже и лечиться не хочет. Ну, думаю, рассупониваться тут нечего, голод не тётка, надо что-нибудь сообразить. Тем более она из спальни кричит. –Ты,- кричит,-  думаешь что- нибудь приготовить, или будешь сидеть как пень!  За мной, ведь, уход нужен, а я голодная тут валяюсь. Крошки во рту нет с утра. Мне, что, голодной смертью тут помирать?
- Сейчас дорогая,- кричу из кухни,- сейчас всё будет, такой стол тебе накрою, что забудешь о всех болезнях. Айн момент, мон шер! Для начала сварганю тебе гуляш! С картофельным гарниром! Такой гуляш сотворю, язык проглотишь!
- Закатываю рукава и…..и не знаю с чего начать. Чистить картошку или поставить мясо варить.
  Дело в том, что я не знаю, что сначала в кастрюлю положить. Мясо или картошку.  А может вместе их пихнуть?  Пусть там привыкают друг к другу.
Хватаю кастрюлю, кладу туда мёрзлое мясо и кидаю штук пять картофелин. С кожурой. –Ладно,- думаю,- почищу их когда сварятся. Сейчас некогда. Зажигаю плиту, ставлю туда кастрюлю и бегу в кладовку за луком.
   А кладовка закрыта. Толстённый замок висит. А ключ у жены. Бегу к ней за ключом, поправляю попутно ей подушку, причём поправляю так, что жена вместе с подушкой съезжает на пол. Пока я её поднимаю, пока беру ключ, который оказывается у неё в кармане халата, а халат сушится во дворе….
  В общем, пока я это всё делаю, слышу какой-то шум и треск из кухни. Что думаю там такое? Вбегаю и чуть не падаю от дыма и пара. Вся кладовка как в тумане. И в этом тумане светится какая-то красная точка. Подбегаю к этой точке и вижу что это кастрюля. Накалена докрасна. И из неё шипит и кипит пар и она вот вот расплавится. Оказывается, я забыл налить туда воды. Кое-как, ошпарив обе руки, снимаю кастрюлю с плиты. Боже мооой! Мясо чёрное как антрацит, а картошки вообще нет. Сгорела.
  Тьфу! –Ладно,- думаю,- с гуляшом пролетел, сварю ка я лучше курицу. Достаю курицу из холодильника и целиком сую в кастрюлю.  Потом наливаю туда воды  и ставлю на плиту.
-Ну,  скоро ты там,- орёт жена.- Чего ты там возишься три часа?
- Сейчас милая,-кричу. –Где у нас макароны? – А зачем тебе макароны,- опять орёт жена.- Что ты с ними собираешься делать?
- Курицу готовлю,- отвечаю я.- С макаронами.
- А курица где?
- В кастрюле.
- А ты её почистил?
-А что её чистить,- говорю я.-Она и так чистая.
- Ну, ты её хоть просмолил?
- А зачем? - удивляюсь я.- Её смолить? Это же не кабан.
- Дурак,- кричит жена,- на ней ведь после ощипа маленькие перья остаются. Их надо просмолить. Ты её просмоли, потом разрежь и удали потроха.
- Какие потроха,- я пугаюсь.- У неё что, и потроха есть?
-Есть,- кричит жена,- ты их удали, а потом её разделай. Понял, олух?
-Понял,- говорю, -сейчас всё сделаю в лучшем виде. Открываю крышку кастрюли, а из нёё уже пар валит. Вода кипит. Грязная какая- то вода. Вся в пене. Беру вилку, втыкаю в курицу, причём втыкаю еле- еле, потому что курица ещё твёрдая как камень, и начинаю её доставать. Вилка гнётся и курица летит на пол, забрызгивая всё вокруг. В том числе и мои ботинки и новые брюки. Чертыхаясь и кляня всё на свете, хватаю курицу руками и …тут же бросаю. Потому что она, оказывается, горячая как огонь. Вот. Хватаю полотенце, заворачиваю в него курицу и швыряю на стол. Теперь как её просмолить? Вспоминаю, что у меня есть паяльная лампа. Лечу в гараж, хватаю лампу-пуста. Надо заправить. Достаю шланг, сую его в бак жигулей, сосу бензин и сливаю его в лампу. Но впопыхах не рассчитываю и бензин через край льётся на лампу. Зажигаю лампу, она вспыхивает как факел. Пожар!  Бегу за огнетушителем. На бегу вспоминаю, что его у нас нет. Хватаю ведро и….. уффф! Короче еле тушу лампу.  Прибегаю на кухню, хватаю курицу, на моё счастье  она уже остыла, вот, хватаю курицу, кладу её перед лампой и опять её зажигаю. Что за чёрт!? Лампа не горит. Смотрю и хватаюсь за голову. Оказывается я курицу зажигаю, а не лампу. Вот!   Уффф! Подношу спичку к лампе. Лампа опять вспыхивает как порох и горит  вместе с  курицей. Хватаю в спешке какую-то бутыль с жидкостью  и лью на этот огонь.
   Бухххх! Огонь вместо того чтобы потухнуть, разгорается пуще прежнего. Оказывается, я в него подсолнечное масло бухнул. Опять пожар!
  Бегу в гараж, хватаю какую-то ветошь, прибегаю назад и накрываю этой ветошью огонь. Огонь радостно, с каким-то даже наслаждением пожирает эту ветошь, потому что,  она просмолена соляркой, солидолом и ещё чёрте чем. Что делать?  В отчаянии  бегу во времянку, срываю со стены ковёр и с этим ковром падаю на огонь. Конечно и ковёр и я обгораем изрядно, но огонь локализован.
  Уфффф! Чуть не сгорел из-за этой проклятой курицы. Если бы не ковёр-хана. Но с меня хватит. Сдаюсь. Мне моя жизнь дорога, чем эти дела,- говорю я сам себе и ловлю себя на том, что «делишки» эти называю уже делами. Вот.
Затем обгорелый, чумазый и грязный иду в спальню и говорю жене. –Прости меня, -говорю,- что я был таким хамом, что не ценил твой труд. Будь моя воля я бы  учредил звание героини домашних дел и давал бы это звание всем женщинам – настоящим труженицам кухни. Честь вам и хвала, мои дорогие!