Глава 17. Утром в пещере

Проснулась я, когда угли в костре почти догорели.
 
Разлепив глаза, первое, что я увидела перед своим носом, были: меховой ворс плаща и кусок матовой, гладкой кожи костюма Дикого. А чуть приподняв голову, я обнаружила четыре глаза, внимательно смотрящих на меня в щель  между плащом и боком Рохана. Одна пара глаз принадлежала моему спасителю. Он по- прежнему сидел у костра,  выпрямив спину и скрестив ноги. Не шевелясь. Лишь скосил на меня глаза, когда я зашевелилась  у него под боком. Взгляд этих жгучих, черных, с фиолетовым проблеском глазищ  был, тем не менее, невозмутимо спокоен. Ни один мускул не дрогнул на его лице, ни одна эмоция не отразилась на нем.

Рядом с ним в непроглядной черноте вспыхнули, закружившись янтарным вихрем, поднявшимся откуда-то из глубин мрака двух молниеобразных зрачков, словно из двух бездонных колодцев, два оранжевых огонька.
 
Надо мной склонился тип с сережкой в ухе.

Я задумчиво перевела взгляд на него, с интересом всматриваясь в то, как   непроглядная чернота радужек вспыхивает оранжевыми протуберанцами. 
Зрелище было всепоглощающим.
Потому я и смотрела на него не отрываясь, отлично сознавая, тем не менее, что эта игра янтарного пламени среди непроницаемого мрака, способна загипнотизировать кого угодно. Просто на раз. И то, что на эти всполохи можно смотреть бесконечно. Умерев от голода или просто сойдя с ума.  Не знаю. Тут уж как решит их обладатель.

Впрочем, в мои планы не входило раствориться в ком бы то ни было без остатка. Так что, и остальную окружающую действительность я из вида не упускала.
Тип с серьгой криво усмехнулся. Что, судя по возникшему в глазах Рохана удивлению, было сродни улыбки.  И наблюдалось, скорей всего, крайне редко.

Я задумчиво почесала нос тыльной стороной ладошки, и приподнялась, поудобнее усаживаясь на коленке  Дикого.
Тип с серьгой, тем временем, выпрямился и развернувшись на пятках отправился к выходу из пещеры. Ни разу ни оглянувшись назад.

Мне же была интересна и его спина.
 Высокий.  С безупречной осанкой, с длинными мускулистыми ногами и отменной фигурой, в облегающем эту самую фигуру кожаном костюме. С узким тазом. Широкоплечий.  С накинутым на одно плечо меховым плащом и с кожаными ножнами за спиной, из которых торчала рукоятка меча, украшенная желтоватым камнем, напоминающем янтарь, он выглядел импозантно, даже для меня. А уж какое  данный типаж производил впечатление на более зрелых особей женского рода, тут я даже предположить не берусь. Но то, что производил, это точно!

Видимо почувствовав мой изучающий взгляд на себе, а возможно уловив и мои мысли, перед самым выходом из пещеры, он неожиданно резко обернулся и скривив черные губы то ли в оскале, то ли в усмешке, холодно произнес, глядя на меня:
- Только не вздумай считать, что заимела няньку. И не фантазируй о том, что тебя заберут с собой в лучшую жизнь. Свой путь на этой планете, ты пройдешь сама и до конца.
Сделав ударение на слове «сама», он снова повернулся к нам спиной.

Я же удивленно приподняв бровь, насмешливо фыркнула ему в след:
- А я и не думаю. У меня нянек с четырех лет нет. Именно с этого возраста я сама себе подтираю сопли и задницу. И покидать сию планетку сейчас, а особенно ее сверх гостеприимных жителей, я точно не намерена. Этот путь я пройду до конца.

Мои глаза сузились. Я усмехнулась одним уголком рта, не отводя взгляда от спины уходящего.

Он не замедлил шаг, не обернулся, но мне показалось, что его шрамы на лице, вновь потревожила усмешка.

А я и правда не собиралась отсюда никуда улетать. Поставить кой кого на место для меня уже было делом принципа. Такое за спиной не оставляют, если конечно не хотят получить удар в эту самую спину. Я – не хотела.

                ***
Девчонка была забавной. Злющая. Не по годам наблюдательная. Жесткая. Везучая. И одновременно абсолютно доверчивая и беззащитная. Такими бывают лишь животные и дети. Сколько бы трудностей не преподносила им жизнь, сколько бы их не калечили люди, они все равно ВЕРЯТ. Верят, что когда-нибудь у них появится дом, верят в то, что станут кому-нибудь нужны, в то, что их полюбят, не обидят, не бросят, что нерастраченное тепло их  души  примут. А приняв, не используют против них же, не пнут ногой под дых, не предадут, не выкинут прочь,  как ненужную вещь. А ответят тем же. Добром за добро. Любовью за любовь. Доверием за доверие.  Став друг для друга СВОИМИ. Ну, или хотя бы просто НЕ обидят.

Повелитель Драконов горько усмехнулся. Он то отлично знал, что гвозди всегда забивают в раскрытые ладони и распахнутые сердца. А надежда на порядочность прекрасно выжигается каленым железом. И вот уже  ни за что, ни про что, а тебя просто выкидывают из своей жизни - прочь, в метель и холод, без всякого шанса выжить. В боль и одиночество.

Да. Одни выкидывают, а другие им это позволяют. Прячась от принятия на себя ответственности за неделанием. Скрываясь от совести за ширмой Законов. Уничтожая порядочность вместе с памятью, ради сытого спокойствия.

Он остановился на пороге пещеры, на гранитном пятачке, нависшим над полутора километровым обрывом.

Встал, положив руки на рукояти ножей, висящих на поясе. Черной статуей застыл на самом краю пропасти, выпрямившись натянутой струной над заполненным белым маревом, горным провалом. Замер, устало прикрыв глаза и подставляя лицо бушующему ветру. Затем глубоко втянул в себя  студеный воздух и, резко открыв глаза, внимательно посмотрел в ту сторону, где далеко за лесом, скрытая белой пеленой разбушевавшейся вьюги, начиналась Зона Заселения. Его лицо было абсолютно спокойно. Лишь черное пламя глаз сверкало, исполняя бешеный танец ярости.
А затем, одним движением руки, накинул на себя плащ, он взлетел, растворяясь в белой мгле ледяной бури.

                ***

Снаружи пещеры завывал ветер. Но я знала, что нам пора уходить. Хотя мне было совсем не просто снова шагнуть в колючий холод метели. Но я шагну…
Подняв глаза, я вопросительно посмотрела на Дикого.
- Куда? – усмехнувшись, уточнил он.
- В город. К полиции.- улыбнувшись одними губами, ответила я.
Он  молча встал и подхватив меня на руки, шагнул к выходу…