Неудавшаяся торговля

Жили-были две неразлучные подружки – Тома и Таня, обеим по одиннадцать лет с хвостиком. Тома росла в интернациональной семье: мама Валентина – русская душа, а папа Амир – горячий татарский парень. Амир, хоть и обрусел немного, с русским языком воевал до последнего. Местоимения у него плясали чечетку, а ударения устраивали дискотеку. Слушать его было – как комедию смотреть, но обижаться никто не смел, ведь Амир был добрейшей души человек, хоть и жмот редкостный.

Работал Амир в шахте, деньги водились, но тратить их он не любил. Особенно на одежду. У него были одни, единственные, парадные, выходные, будничные и даже траурные брюки! Носил он их до последнего вздоха, до дыр размером с шахтный лифт. И вот, чудо случилось! Амир купил новые брюки! Берег их, как зеницу ока, как последний самородок в шахте. Вернувшись с ночной смены, он аккуратно снял сокровище и повесил на спинку стула, словно экспонат в музее. Устал, как шахтерский конь, и завалился спать.

А у Тани радость – мама купила ей новую, блестящую, демисезонную курточку! Надела Таня обновку и, как гордая птица, полетела к Томе хвастаться. Солнышко пригревало, и Таня, недолго думая, повесила куртку на забор. Подружки заигрались в казаки-разбойники, и тут случилось страшное! Дворняга Шарик, местный хулиган, стащил куртку с забора и устроил ей знатную трепку. Таня в слезы! Мама у нее строгая, за куртку голову оторвет.

Тома, как настоящая подруга, предложила гениальный план: "Тань, давай соберем старье, которое родители не носят, и продадим на барахолке! На вырученные деньги купим тебе новую куртку!" В те времена барахолки были – клондайк для охотников за сокровищами и просто нуждающихся.

Танюшка согласилась. Нашли они огромную сумку и начали собирать "ненужные" вещи. Таня принесла старый мамин халат в цветочек и дедушкин картуз. Тома тоже не отставала. И тут, черт дернул ее, прихватить папины НОВЫЕ брюки! "А вдруг купят?" – подумала она, наивная душа.

Приехали девчонки на барахолку, разложили свой "товар" на прилавке из старой клеенки и стали ждать покупателей. Вскоре к ним подошел мужичок, глаз положил на Амировы брюки. Примерил их прямо поверх своих, засаленных штанов и спрашивает: "Сколько за это чудо даете?"

"Тридцать рублей!" – выпалили девочки хором.

"Да вы что, с дуба рухнули?!" – возмутился мужичок, но видно было, что брюки ему очень приглянулись. Он сунул Томе пять рублей (видимо, больше не было), схватил брюки трясущимися руками, запихнул их в свою авоську и дал деру, как будто украл мешок картошки.

Тут к ним подошел милиционер, местный страж порядка, и басом рявкнул: "Ну-ка, быстро, собирайте шмотки и бегите домой, пока я вас не забрал в милицию!" – прогремел его голос, словно раскат грома. Девчонки, испуганные до дрожи, как два пойманных зайчонка, метнулись к своим сумкам. Понурые, с опущенными головами, они брели к остановке, чувствуя, как урчит в животах голод.

Тут их взору предстал оазис счастья – киоск с ароматными беляшами. Не в силах сопротивляться искушению, подруги купили по горячему, пышному беляшу. Затем, чтобы запить это гастрономическое чудо, по стакану шипучей газировки. Апогеем пиршества стало мороженое, которое, казалось, таяло на языке, как снежинка на ладони. От пяти рублей, которые они с таким трудом заработали, почти половина испарилась, оставив после себя лишь сладкое послевкусие и легкое чувство вины.

Прибыв с барахолки, сумку с вещами они предусмотрительно спрятали в сарай, словно контрабандисты, и разбежались по домам. Наступил вечер. Амир, глава семейства, готовился к рабочей смене. "Валя, где моя брюка, ты не убирал?" – спросил он жену, с надеждой заглядывая в шкаф. "Нет, Амир, я твои брюки не трогала", – ответила Валентина, занятая домашними делами. "Куда ты их положил, когда пришел с работы?" – допытывалась она, уже предчувствуя неладное. "Да вот на этот стул вешал!" – чуть не плача, ответил Амир, указывая на пустой стул.

Тогда Валентина, словно детектив, начала допрос: "Тамарка, ты не трогала брюки отца?" "Нет, мам, не трогала, зачем они мне?" – ответила дочь, с невинным видом. Обыскали весь дом, перевернули все вверх дном, но брюки как сквозь землю провалились. Амир в отчаянии кричал: "Валя, я опоздаю на смену, куда подевалась моя брюка, в чем я пойду на работу?" "Иди в трико, не будешь жадничать, я тебе не раз говорила, что надо иметь смену!" – ворчала Валентина, намекая на его скупость. Амиру ничего не оставалось, как отправиться на работу в старом, видавшим виды трико. Мужики, увидев коллегу в таком виде, не могли сдержать смеха. "Амир, ты, что, от ревнивого мужа убегал?" – хохотали они. "Да у меня брюка пропала", – смущенно ответил Амир. Гогот стоял на всю раскомандировку.

Утром, когда солнце только начало золотить крыши домов, Валентина, разбирая вещи в сарае, нашла сумку с вещами. "Томка, это ты сложила вещи в сумку?" – крикнула она дочери, которая как раз проходила мимо. "Нет, мам, не я!"

"Не я?! Да я тебя сейчас так отхлещу ремнём, что ты мне расскажешь, зачем ты тут вещи в сумку складывала, и куда, главное, делись папины брюки!" – Валентина уже размахивала ремнём, как дирижёр оркестра.

Тамара, всхлипывая, выдала: "Мам, ну понимаешь... наша собака, Шарик, она... она куртку Тани погрызла. Мы с Таней решили, что надо продать что-нибудь, чтобы ей новую куртку купить. А тут папины брюки... они такие... ну, хорошие!"

"Продали папины брюки?! Вы что, с ума сошли?!" – Валентина чуть не подпрыгнула от возмущения.

"Да, дяденька," – Тамара, видимо, решила, что раз уж дело пахнет жареным, то можно и в другую роль вжиться, – "купил их за пять рублей. Очень выгодно!"

Валентина, недолго думая, схватила полотенце, и провела им по дочери с такой силой, что Тамара, кажется, на мгновение превратилась в воздушный шарик.

Затем, словно опытный следователь, Валентина отправилась к матери Татьяны, чтобы изложить ей всю "правду-матку". Мать Тани, услышав историю о "торговле" и "собачьих аппетитах", задала дочери не менее впечатляющую "трепку", чем её подруге.

На следующий день, Валентина и Амир отправились в магазин. Там они приобрели две пары новых брюк.

Девочки выросли, но их дружба осталась крепкой. При встрече они часто с хохотом вспоминают "операцию 'Новая Куртка'" и то, как папины брюки стали жертвой их благородного, но крайне неудачного предприятия. И каждый раз, когда речь заходит о пяти рублях и собачьих зубах, они смеются до слёз, вспоминая, как оставили Амира без штанов ради новой куртки.