Отражение в зеркале. 21. Воспоминания

                Машина времени есть у каждого из нас: то, что переносит
                в прошлое — воспоминания; то, что уносит в будущее — мечты.
                Герберт Уэллс.               

         “За терновником начинался огород, вместо забора он был по краям обсажен подсолнухами. Анна с нетерпением ждала, когда подсолнухи отцветут и под тяжестью налившихся зерен опустят свои шляпки. Тогда уже и можно было полакомиться сладкими молоденькими семечками”.
     Перечитав эти строки, Вероника вздохнула, отложила ручку и вышла на балкон. И в этот момент, будто только ее и дожидалась, маленькая птичка вспорхнула на верхушку березы и принялась самозабвенно рассыпать тонкие мелодичные трели. Невольно вспомнился Веронике и родной сад, и другая пташка-щебетунья, жившая в маленьком гнезде на старой яблоне. Каждую весну Ника с нетерпением ждала ее возвращения и потом часто разговаривала с нею на ее звонком птичьем языке - у Вероники очень хорошо получалось копировать голоса птиц и других животных.
     Вот и в своем романе ей очень хотелось рассказать о самых прекрасных мгновениях детства. Но смогут ли понять ее люди выросшие в городских каменных кварталах? Многое может вызвать у них даже чувство брезгливости. А для них, детей выросших среди живой природы, все окружающее было привычным, естественным и воспринималось как данность. Чего только не ели они тогда – и молочай, и калачики, и молодые листики паслена, и его черные ягоды.
Проголодавшись, выдергивали из земли морковку, отерев с нее землю, сразу же совали в рот. И ничего плохого с ними после этого не происходило. Как ни странно,  реже болели, видимо укреплялся иммунитет.
Чувство брезгливости и чувство страха перед микробами пришло значительно позже, и привили его взрослые.
     Вероника помнила, как ей давали ведерко, и она отправлялась на поиски конского навоза. Да-да, навоза. Написать об этом и оскорбить эстетический вкус читателей? Она покачала головой и решила этого не делать.
     В те времена, “мазать хату” собирались все соседи. Как же это было весело!
Ника собирала в ведерко конский навоз, которого немало можно было найти на пустыре, где кони паслись. Попутно собирала она и коровьи “лепешки”, которые шли на топливо - они давали много тепла. Занятие это было для нее очень увлекательным. Под лепешкой перед Никой открывались целые миры – множество разных жучков, букашек, червячков суетились там и жили своей таинственной жизнью. Она завороженно наблюдала за ними не чувствуя никакой гадливости. Ей и в голову не приходило что это может быть неприятно или противно - все было естественной и очень интересной для нее гранью впервые познаваемой жизни.
     Навоз для глины нужно было собирать только от лошадей питающихся на вольном выпасе. Он был самым подходящим – не таким жестким, как после кормежки соломой. Его замачивали в яме на недельку, затем замешивали с глиной, песком и рубленой соломой. Причем глина-то не всякая и подходила. Она должна была быть жирной, пластичной. Именно такую брали сельчане в особом месте у реки, за городом.
     В один из дней сходились соседи и в большой яме с шутками и песнями перемешивали эту смесь ногами , подобно тому, как давят виноград "на вино". Называлось все это действо "толока".*
     Хорошенько вымесив глину, женщины и детишки брали комки получившейся смеси, а чтобы покрепче они прилипали, со всего размаха набрасывали их на стены,. Мужчины ходили вокруг, указывали в какие места набрасывать больше, в какие меньше, а затем деревянными досками разравнивали глину на стенах. К вечеру успевали оштукатурить весь дом. И это была самая лучшая штукатурка - глина вбирала в себя лишнюю влагу, всякую грязь и дым из воздуха. Она защищала деревянную основу, а свежий конский навоз не давал ей трескаться. Неприятного запаха от него не было никакого - напротив. Бабушка учила Нику добавлять немного конского навоза в воду, которой мылись полы.
     - О... – усмехнулась Вероника, - если бы я написала об этом, многие бы брезгливо сморщили носы, или, по крайней мере, удивились. Но ведь это правда - после такого мытья воздух наполнялся чистым, приятным, свежим запахом.
     Когда работа была закончена, все обмывались, поливая друг друга из ведра, накрывали во дворе длинный стол, ставили на него еду, кто какую принес из дому, и начиналось веселье длившееся до глубокой ночи.
Все пели, плясали, дед играл на гармошке. Пили не так, как сегодня, а понемногу. Женщины - вишневую наливку, ну а мужчины, что покрепче - “первачок”.
     Однажды Ника тайком от взрослых тихонько таскала и таскала себе вишенки из наливки, пока не опьянела и не свалилась с табурета. Сама она этого не помнила, бабушка ей после рассказала, как все сначала очень испугались, а потом долго смеялись.
 
  - Многое отдала бы я за то, чтобы вернуться в то счастливое время, в свой утраченный навсегда рай. Но не дано. Ибо жизнь, как оказалось, далеко не райские кущи. Моя так больше похожа на лес, - усмехнулась она. - Суровый, таинственный, опасный и вместе с тем удивительный. Есть в нем прекрасные цветы, солнечные полянки, сумрачные овраги и непроходимые чащи. Водятся в нем и опасные звери... - Лицо Вероники омрачилось, светлые воспоминания сменились иными, уже не столь приятными.
     - “Стаю волков легче отогнать, чем воспоминания”, - пришла ей на ум фраза, вычитанная где-то у Бредбери, – особенно когда они довольно-таки тягостные, - не преминула она добавить и свои ”пять копеек” со вздохом. - А как повела бы себя моя героиня Анна, встретившись с человеком подобным тому, о котором совсем не хочется вспоминать мне? – невольно задумалась Вероника. Она еще не знала, куда заведет ее писательская интуиция, но уже чувствовала, как внутри постепенно начинает нарастать творческий азарт.
     - ”И пальцы просятся к перу, перо к бумаге”,** - пропела она усаживаясь за стол. - Спасибо за подсказку, Александр Сергеевич!
И счастливо рассмеявшись, она увлеченно принялась за дело.
________________
Продолжение http://proza.ru/2020/05/11/1508
Предыдущая глава http://proza.ru/2020/05/10/1756
* Толока - форма деревенской взаимопомощи  для достаточно больших работ, когда одному это долго.
** А.С. Пушкин. Осень.