Глава из книги Горький мёд

                ВСТУПЛЕНИЕ

Сегодня 12 мая 2020 года. 9-го мая отмечали 75 годовщину Дня Победы в Великой Отечественной Войне. Особенностью этой даты было совпадение с пандемией коронавируса и карантином, самоизоляцией, препятствующей распространению болезни.
Празднование не только не было отменено, но организовано особенно продуманно так чтоб вспомнили всё, чтоб ничто не было забыто. Особое внимание было уделено ветеранам войны, Отмечены те из них, кто жив по сей день, а также параду "Бессмертного полка"
У каждого, кто пережил ВОВ, помимо общих воспоминаний, своя история, свой личный опыт суровых лет войны.Об этом написано много воспоминаний. В своей книге
"Горький мёд", я посвятила этому времени несколько глав,одну из которых под названием "ЭВАКУАЦИЯ" я решила представить читателю.

               
                ЭВАКУАЦИЯ


В административном здании интститута мы застали полную тишину. Время было раннее и можно бы не удивляться, если б не распахнутые двери кабинетов да валявшиеся повсюду бумаги, свидетельствовавшие о торопливых сборах.
Мама узнала время ухода на вокзал и мы поспешили на Труханов-остров попрощаться с Тимошенками. Обратный путь мне запомнился бомбёжкой. Это была самая страшная бомбёжка, которую мне довелось пережить. Немцы бомбили мосты через Днепр.
Стоял вой, дрожала земля. Казалось всё направлено впрямую на тебя
Мы с мамой бежали вдоль берега по влажному утреннему песку, цепляясь за кустарники. Я без конца повторяла одну фразу: "Только бы маму не убило. Только бы мамочку не убило"...Вначале я шептала. потом начала произносить слова громко,
а потом орать во всё горло - я не слышала себя.


Как мы выбрались оттуда, как добрались до дома - не знаю. Провал, полный провал в памяти. Но помню, что мы пришли домой, не присев, взяли зимние пальто в заплечные мешки. Ни продуктов, ни денег у нас не было.. В последний раз оглядели комнату, в которой прожили около двух счастливых лет. Какой покой, чистота, порядок - будто ничего не произошло.. Мы заперли дверь, оставили ключи и шагнули в неизвестность.
Буквально, как только была объявлена война, мама помчалась к папе.. Ни на работе. ни дома она его не нашла. ей сказали что папу вызвали в военкомат.. Мама решила  обратиться к тёте Мане. Дома она застала бабушку  и узнала что папу мобилизовали. На вопрос не передал ли он что-то для нас - получила ответ что вот  оставил пальто да приёмник, который надлежит сдать. О том, что папа оставил для нас письмо и все свои сбережения. старушка умолчала. И сколько там было денег? - спросила я  - 15 тысяч "- ответил отец. Об этом я услыхала спустя десятки лет.


Передо мной одна за другой вставали картины. Как же мы голодали, каким чудом не погибли. Как мама вынимала зубы из-за цынги, как кружилась у меня голова от голода, причём, наш голод начался буквально сразу, с первых дней. У нас был шанс. Нас его лишила людская подлость. Не соглашусь с тем что о мёртвых хорошо или ничего. О мёртвых то,что они заслужили при жизни. Бабусе по справедливости место в аду ещё и потому, что семья её имела привилегии.  Её зять, родной брат моего отца - был инженером железнодорожником и их уровень жизни был не сравним с нашим.


Подходя к областной больнице, мы услыхали гул голосов.Весь квартал по улице Овручской был запружен студентами , решившими эвакуироваться с мед. институтом в город Харьков. Со стороны это выглядело так, будто готовились к праздничному параду. Неуместными казались чемоданы и рюкзаки  составленные там и сям.
Я слыхала что именно там, в маленьком садике между улицами Мельника и Овручской, родилась знаменитая песня "Двадцать второго июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нас разлучили - так началася война"


Прозвучала команда строиться и упорядоченная колонна  двинулась вперёд.
Мы уже почти пришли к вокзалу как вдруг в наши уши ворвался пронзительный крик:
П-о-о-ля, По- леч-ка- а!..   Сквозь рыдания, т. Геня рассказала, как оставшись одна в опустевшем доме, внезапно почувствовала ужас чего-то неотвратимого.
Она схватила Ласика и помчалась на вокзал. То, что она успела было чудом. Ни она, ни мы не знали точного времени отправления. На войне чудеса случаются - когда гибнут массы людей -каждый спасённый обязан чуду.


Путь в Харьков был недолог. Нас не бомбили и всё обошлось благополучно. Все говорили что Харьков не возьмут, да и на Киев надеялись. Терять год учёбы никому не хотелось. Остряки шутили - Если завтра война - мы заколем кабана..
Истинного положения никто не знал. Не зря запретили приёмники.
Геня с Ласиком устроились у знакомой, а мы сняли жильё. Мама одалживала деньги чтоб платить за жильё и купить хлеб и помидор. Я  кипятила воду, бросала в неё помидор и крошила хлеб. Это называлось супом.
Харьков бомбили. Мама была в институте и я в бомбоубежище не спускалась, школу не посещала. Когда мы были в Харькове, появились хлебные карточки
Узнав, что мы едем на Урал, я обрадовалась. Урал звучало завораживающе - Сказки Бажова. Я была в том возрасте, когда радуешься жизни и веришь только в хорошее. Война - так война, а какие хорошие фильмы, песни, книги..
Я верила в свою счастливую звезду.В раннем периоде жизни нет ещё опасения. страха, недоверия..У меня было именно так.Как же трудно, получив жизненный опыт,
избавиться от страхов и недоверия.


Студентам предстояло ехать на открытых платформах. Профессорскому составу досталась теплушка, товарный вагон. Мама получила место в теплушке , но отказалась от него ради Гени с Ласиком. В вагоне теснотища. Ведь профессора едут с семейством.. Ночью на верхних и нижних нарах лежали как сельди в бочке.На полу лежали также плотно. Поезд шёл ночью с большой скоростью,не останавливаясь во избежание бомбёжек. Раздвижные двери оставались приоткрытыми. Люди задыхались в тесноте. Со мной произошел казус. Я лежала наверху и ночью понадобилось выйти. Мучилась долго и стала спускаться и пробираться к выходу, задевая спящих. Во сне люди ворчали, ругались. Когда добралась до выхода, в открытую дверь увидела мелькающие поля, деревья и ни огонька. В первый миг хотела спрыгнуть. И вдруг ощутила ужас одиночества - поезд промчится, а я останусь одна в поле. Я села на ступеньку лестницы и горько заплплакала.Тёплая струйка потекла в лыжные штаны. На обратном пути я не замечала ворчания спящих. Т.Геня спросила где я была и сказала "Дурочка. надо было сразу так". О том что я могла попасть под поезд, мысли не было.

Мы питались хлебом, который выдавался буханками и разрезался на порции по 400гр
и кипятком который брали на станциях. Днём к нам забегала мама погреться . Ьыло холодно, особенно ночью. За год до начала войны мама болела лёгкими с кровохарканьем. Уже тогда у неё был туберкулёз, который не нашли потому что не искали. Всю жизнь она болела без отрыва от работы и не лечилась. Холод и голод были в её судьбе, как и труд. Но сейчас я о другом. О моей маме коротко не расскажешь. Тогда всё у меня слилось в какое-то полусознательное состояние между реальностью и ступором.
Я думаю, это защитная реакция организма - провалы в сознании,самонаркоз, отвержение непереносимого. Наш мозг на многое способен - убеждалась в этом не раз. Бомбёжка -провал, как добрались домой- провал,томительное однообразие - потеря ощущения времени..


Т.Геня с Ласиком от нас откололись Они поехали в Куйбышев, куда эвакуировалась другая сестра -Берта. А студенты имы с мамой ехали с мед институтом в Челябинск.
Приехали грязные и вшивые. Прошли санобработку и только после этого получали рапределение. Не удержусь от благодарности санитарно-эпидемиологической службе.
Она выполняла работу чрезвычайной важности. Представьте движение голодных, грязных,завшивленных масс -какую опасность они представляют, но ни о каких серъёзных эпидемиях я не слыхала. В эвакопунктах производилась дезинфекция одежды,  пусть без комфорта, но мыли, кормили, поили.. Титаны кипели днём и ночью
и это было спасением. Вот такая не романтическая служба. Кто им спасибо сказал ?Будучи студенткой, я пренебрежительно относилась к этой стороне медицинской службы. Зато потом поняла её значение и от всей души благодарю работников этой профессии. Когда б не они - человечество погибло от эпидемий заразных болезней.


Привилегированных студентов, то есть взрослых, поселили в общежитии  сельскохозяйственного института, далеко от центра, возле Парка культуры.
Таких собралось пять человеек плюс я. Комната маленькая, вместила четыре кровати. стол и шкаф. Пройти негде. Мы с мамой на одной узкой кровати. Некто Крупник живёт в другом месте. Он приходит с посылками из Средней Азии,куда посылает кусочки мыла, предназначенные студентам. Ночует он в другом месте., его кровать свободна.
Ещё здесь Таня Басова . Её друг Мармор уступил ей своё место и тоже не ночует. А ещё в этой комнате проживает Вася Чайка. Он учится и работает в психиатрической больнице. Иной раз он приносит мне бутылку молока, в которой растворен кусочек масла и сахар. Это из его рациона. Таких случаев было мало, но как я благодарна ему. Он же  принёс маме тапочки, которые выдают больным, когда мама осталась босая. Никогда ни одной фруктины от Крупника, ни одного пельменя от Тани я не пробовала. Эти люди не голодали, но не проявили сочувствия голодному ребёнку, а Вася.. Всё откладывает зарубки.. Всю жизнь вспоминаю его с теплом .


В Челябинске мы прожили два первых года войны. Я ни к чему не приросла. Это упущенные годы жизни. Я не училась. Запомнила отличницу Савину - местную девочку, да толстуху Зинку, которая раздавала по половинке сайки ученикам. Многие школу пропускали - их половинки Зинка брала себе. Ни единого учителя, ни единого предмета в моей голове. От нас ничего и не требовали. Ещё запомнилась девочка с длинными свеллыми косами, смущённо вручившая мне записку  "I LOVE YOU".  Но что в ней, я так и не узнала тогда. Что же заполняло меня? Кино, театр, мечты, рисование на доске, имевшейся в общежитии. Я пыталась подружиться с хорошей девочкой из Москвы, но меня оттирала другая , моя землячка из Киева.


Спустя два года, мамин курс весь был выпущен заурядврачами и направлен на фронт. Мама рвалась на фронт, но директор мед института Медведь , этого не допустил. Он предлагал маме любую кафедру, она же настояла чтоб её послали на периферию. мотивируя тем, что устала голодать. Она получила назначение в город Сатка Челябинской области на должность заведующей горздрава. Мама сопротивлялась, она желала быть лечебником. Её вынудили, пригрозив партбилетом. Что это значило мы знали. Я хвасталась назначением, но я ошибалась. Это промышленный город  и название его СаТка, а не СаДка. Голодали мы еще два года, причём, в первый мы уже дошли до кондиции - мама выглядела как из Освенцима, а у меня от малокровия кружилась голова и темнело в глазах. Кроме нас, с нами оказались две тёти - мамины сёстры и трое детей - 12 лет, 2 года и 4. Мама работает, я обслуживаю. Гёти - лежачие больные.


Но Саткинский период - самый благополучный морально и мои воспоминания  носят светлый характер. В нём было много познавательного для меня Я научилась трудиться, не боясь трудностей. Пожив в уральской семье одну неделю, когда мама поехала за сёстрами и детьми, я изучила быт здоровой уральской семьи и всю жизнь благодарю их за эту школу. Я подружилась с прекрасными девочками. Мне нравились все мои соученики.Я узнала ближе русский народ. Ведь на Украине всегда была своя специфика. Русский язык стал моим. а до войны моим языком был украинский, хотя и русским владела. Урал я однозначно полюбила То, что мы вернулись на родину,
было тоже волей случая.

Я ограничиваю сознательно свои воспоминания, хотя не исключаю что вернусь к ним ,
ещё, если сердце попросит.

1996 - 2021год