Как поссорились Елизавета Петровна и Иоганна- 9

Похождения последнего боярина (продолжение)

Следует, всё же, попытаться разобраться с реальным положением князя Трубецкого в шведском плену. Для этого воспользуемся весьма информативной работой отечественного историка Галины Шебалдиной. В её монографии «Заложники Петра I и Карла XII. Повседневный быт пленных во время Северной войны» (издательство «Ломоносов», М., 2014г.) приводятся интересные детали обращения с русскими офицерами, плененными под Нарвой. Упоминается среди них и наш князь. 
Трубецкой со товарищи после плена оказались в Ревеле, где они находились четыре месяца. В мае их посадили на корабли и отправили в Швецию. Известно даже, что И.Ю. Трубецкой находился вместе с царевичем Александром Имеретинским, генералом А. Головиным, князем А. Милославским и другими офицерами на корабле «Стораген».
По прибытии в Стокгольм высокопоставленным пленным шведские власти позволили снять отдельный дом для проживания. В частности, генералы Долгорукий, Головин, наш Трубецкой вместе с несколькими сослуживцами заняли дом, которым владела некая Кристина Фалкенберг. Причем генералам разрешено было иметь при доме двух поваров и прачку. Именно «нарвский полон» стал ядром колонии русских пленных в Швеции, которая на протяжении всей Северной войны пополнялась вновь прибывавшими пленниками.
Дом, где содержались русские генералы, конечно же, охранялся. Со временем в донесениях стражи стали появляться записи, что русские ведут легкомысленный образ жизни, веселятся и гуляют с женщинами. Высокородным пленникам поступали денежные переводы с родины, поэтому средства на вечеринки у них, по-видимому, водились. Конечно же, нет никаких сведений, что среди женщин, коих приглашали к себе пленные генералы и офицеры, присутствовали представительницы высшего шведского общества.
Но такое относительно комфортное пребывание русских офицеров в Стокгольме было всё же прервано ответными действиями шведской стороны на известия из России. В царских узилищах, а вернее в таких же частных домах русских обывателей, содержались плененные в других сражениях шведские воины. И вот в ответ на высылку из Москвы части высокопоставленных шведов, королевское правительство решило расселить теплую компанию генералов из дома мадам Фалкенберг. Князь Трубецкой, в частности, оказался в поселении с названием Эребру. Случилась эта «ссылка» в 1705 году.
Автор исследования о судьбе пленных во время Северной войны также уделил внимание материальному обеспечению их жизни. В этой связи упоминается и князь Трубецкой. Русская и шведские стороны после некоторого времени, потраченного на бюрократические согласования, установили порядок поступления денежного содержания пленных обеих сторон. Так вот, распределением денег, поступавших с родины для русских в Швецию, поначалу занимался интернированный русский резидент князь А.Я. Хилков, затем плененный князь Я.Ф. Долгорукий, а с 1711 года, после бегства последнего, эти обязанности перешли к И.Ю. Трубецкому. Причем князь относился к этому занятию так небрежно, что пришлось учинить для наведения порядка в финансах русской общины некое разбирательство.
А вот  еще фрагмент о злоключениях Трубецкого в плену. Началось с того, что некий шведский граф, взявшийся помочь своим соотечественникам, томящимся в России, взял ссуду в 30 тысяч рублей и перевел эти средства плененным шведам в Россию. Вместо того, чтобы покрыть долги в итоге разорившегося графа, шведские власти обратили их взыскание на русских и произошло следующее:
«В начале августа 1715 года шведские власти арестовали князя Трубецкого, требуя с него подписать вексель на 30 000 рублей. Его поместили в страшную тюрьму, где ранее находился известный весельчак майор Пиль, который, по словам княгини Трубецкой, «сшол с ума», так как там все завалено человеческими костями и испражнениями. Ирина Григорьевна Трубецкая, решившая разделить плен с мужем и прибывшая с детьми в Стокгольм, сообщила все эти подробности, отправив 17 августа несколько пространных писем: своему брату С.Г. Нарышкину, деверю Ю.Ю. Трубецкому, а также сенатору М.М. Голицыну. Репрессии коснулись и её с детьми, т.к. им запретили выходить из дома» (цитата по указанному выше изданию). Здесь возникает образ любящей жены князя, княгини Трубецкой, но не о ней пока речь…
А вот как автор указанной выше монографии излагает версию с побегом компании генералов из плена, о которой упоминается в цитированной в предыдущей главе биографии И.И. Бецкого:
«В конце апреля 1703 года русские пленные воспрянули духом – шведские власти сообщили им о готовности организовать обмен пленными. В связи с этим в дом генералов даже пришли специальные чиновники для составления списков русских для отправки на границу и в Москву. Каково же было их разочарование, когда они узнали, что Карл XII не планировал обмен ни генералов, ни резидента.
В этой ситуации генералы Трубецкой, Бутурлин и Вейде решились на побег. Ранним утром в субботу 2 мая, когда все шведы были на пасхальной церковной службе, и охраны в доме почти не оказалось, сломав часть стены в комнате майора Пиля и капитана Фриза, беглецы выбрались на пустую улицу, сели в заранее нанятую карету и попытались скрыться из города. Но побег быстро обнаружили и в кирхах объявили о награде за поимку преступником в 4000 ефимков, что вызвало большой энтузиазм среди жителей Стокгольма. Уже к полудню генералы были обнаружены в трех милях от города в лесу и закованными в кандалы были доставлены к бургомистру, который «их зело ругал и бесчестил». Далее последовало наказание: … Трубецкого заточили в Посмиголь – место, где содержали преступников, осужденных на смертную казнь … Хилков (дипломатический резидент) в письме в Москву от 19 мая 1703 года возмущался, что лучше быть русским пленным христианином в Турции, чем в Швеции, так как они «почитают русских ни зашто и бесчестно ругают и смеются».
Наверное, уже достаточно фактов, чтобы составить мнение, каким было пребывание князя в плену. Причем в этих сведениях нет даже и намека на то, что он был вхож в высшее шведское общество и мог завести там какую-нибудь любовную интрижку. Все выглядит вовсе наоборот: притеснения, заковывание в кандалы, переводы из одного места заключения в другое, вымогательства и опять ужесточение режима содержания. Даже и с побегом в мае 1703 года как-то несуразно: как собирались узники бежать на карете из Стокгольма в Россию?! 
Да, и если обратить внимание на две даты, то опять официальная версия, допускающая романтические похождения князя в высшем шведском обществе, выглядит сильно романизированной. Судите сами: прижитый, якобы, князем в плену сын, который был именован Иваном Бецким, родился 3 февраля 1704 года. Но ровно за девять месяцев до этого, а именно после полудня 2 мая 1703 года князь Трубецкой под караулом был доставлен к стокгольмскому бургомистру, который его «зело ругал и бесчестил», а затем велел посадить к преступникам, осужденным на казнь…