Инженер

«Есть в военном приказе

такие слова,

на которые только в тяжёлом бою…»

Николай ещё раз пробежал глазами всегда волновавшие его стихи поэта-фронтовика Александра Межирова… Где же то место?..

«Мы сорвали штандарты

фашистских держав,

целовали гвардейских дивизий шелка

и, древко узловатыми пальцами сжав,

возле Ленина в мае прошли у древка...»

Нет… Где-то говорилось об инженере… Вот…

«И когда не хватало

«предложенных мер…»,

и шкафы с чертежами грузили на плот,

еле слышно сказал молодой инженер:

«Коммунисты, вперёд!..»

Прорвало плотину… Ситуация чрезвычайная, сродни военной, когда поступок становится подвигом. Как бы он поступил в такой ситуации? Смог бы отдать такую команду и сам пойти первым?..  Но толку об этом рассуждать, когда вокруг будничная обстановка и никаких серьёзных «ЧП» не предвидится… Да, он не смолчит, когда видит несправедливость, честно скажет, что ему нравится, что не нравится… Кричать громче всех не будет, это правда, привык говорить вполголоса и обдумывать всё не спеша, обстоятельно…

***

Октябрь 1985-го, уже полгода мы живём с новым главой страны Михаилом Горбачёвым, умеющим подолгу говорить без бумажки, подающим какие-то свежие идеи, надежды, призывающим к ускорению производства и обещающим быстрый рост нашего благосостояния. Ещё не были произнесены магические слова «перестройка», «гласность», «свобода слова», не появилась раскрепощённая телепрограмма «Взгляд», но мы уже чувствовали, что времена меняются, что с молодым (в сравнении с предшественниками) Генсеком мы заживём по-другому. Даже желающих вступить в партию стало больше. И никто тогда не догадывался, что пройдёт полгода – и случится чернобыльская авария, а КПСС и Советский Союз, ведомые Горбачёвым, уже доживают свои последние годы…

Ну а пока мне предстояло рассказать в газете о молодом коммунисте, инженере отдела испытаний завода автомагнитол Николае Косиновском. И для начала познакомиться с ним. Работало на заводе семь тысяч человек, магнитола была гражданским прикрытием оборонной продукции, которую, как принято в военном ведомстве, именуют изделием. На рабочем месте Николая не оказалось, коллеги сказали, что побежал в отдел технической документации. Пока звонили туда, разговорилась с шефом Николая – начальником бюро аттестации Петровским.

- Нормальный парень, добросовестный. И от общественных нагрузок не отказывается. Член партбюро цеха, дружинник, пропагандист… - неспешно перечисляет начальник.

- Не многовато для одного человека?

- Да он потянет… Правда, беда выбила его из колеи, мать похоронил… И на работе отразилось – остался хвост…

Договорить мы не успели – пришёл Николай.

- Извините, но на беседу, правда, нет времени, - смотрит он на меня виновато. – Надо бежать наверх.

- Хорошо, побежим вместе.

На лифте мы поднимаемся в лабораторию научной организации труда и управления. По дороге Николай вводит меня в курс дела:

- Вышел новый стандарт на испытания. Теперь стенд для механических испытаний должен иметь формуляр, в который заносятся результаты аттестации прибора. Все изменения начали вносить ещё полгода назад, а формуляры упустили из виду! Предполагалось, что ими займётся отдел стандартизации.

- Да конечно, они должны быть там! – начальник лаборатории Фёдоров на дух не переносит беспорядка и со всей категоричностью велит молодой сотруднице мчаться в отдел стандартизации уточнять. Та убегает, а мы остаёмся ждать. Выходим в коридор, и Николай вновь сокрушается:

- Весь день уйдёт на этот формуляр, - качает он головой. – Сколько времени отнимают эти бумаги, хождения по этажам, кабинетам. Вроде бы такая мелочь, а куда ни ткнись, каждый старается отпихнуть её от себя, передать другому…

Я присматриваюсь к лицу Николая, и в который раз оно напоминает мне Леонида Куравлёва, даже улыбка похожа… Николаю 35 лет, он старший инженер, на удивление ещё не женат…

Наконец возвращается сотрудница Фёдорова, и мы вновь заходим к нему в кабинет.

- Ну что ж, - разводит руками начальник лаборатории, - у технологов формуляр действительно не заложен… Будем заказывать, только подготовьте образец,- это уже задание Николаю.

Мы выходим. Полдела сделано. Николай облегчённо улыбается:

- Вроде всё выяснили. Вы не представляете, сколько уже времени потрачено на этот формуляр. Разве это инженерная работа?

Молчу. Но предполагаю, что и главному конструктору космических ракет Сергею Королёву тоже приходилось бегать по этажам в поисках нужного формуляра…

Мы спускаемся вниз, смотрим на часы: половина шестого.

- Неудачный день, даже не успел показать вам наши стенды…

- Нет, стенды надо посмотреть обязательно. Давайте завтра?

- Хорошо. Часиков в десять.

***

Назавтра мы идём смотреть испытательные стенды. Сначала в отделе испытаний. Их тут около десятка. Ударный – на нём магнитолы испытываются на удар, вибрационный – на вибрацию разных частот. Климатические камеры, температура в которых меняется от минус 30 до плюс 100. В самой крупной камере меняется не только температура, но и влажность. В прозрачной дверце камеры – два круглых отверстия с белыми нарукавниками: сквозь них герметично проникают внутрь человеческие руки. Они меняют на испытуемой магнитоле диапазон частот.

- Как в большой науке, - оборачиваюсь к Николаю.

- Ну да, почти, - кивает он. И вспоминает недавнюю тяжбу с конструкторским бюро.

…Не выдерживала новая магнитола испытаний на удар. Изделие закрепляли в тяжёлой металлической раме, и оно падало вниз. Сила удара подбрасывала его вверх, и оно падало ещё раз. После чего технические характеристики уже не соответствовали норме.

- А почему у вас идёт второй ударный импульс?!. – возмущались конструкторы. – Должен быть только один. Один магнитола выдерживает. Это не наша магнитола плоха, а ваша установка не доработана.

- Да ведь по законам физики, - пытается возразить Косиновский, - неизбежен второй импульс, даже для вязкого тела, а здесь металл.

- Нет, доводите до толку стенд!..

Пришлось ехать в Москву, в бюро испытаний, там Николай лишний раз убедился, что прав: на ударных установках неизбежен второй импульс. Теперь у него были более веские – практические и документальные доказательства.

***

В кого он такой упёртый? Может, в отца? Тому не было девятнадцати, когда началась война. В армию призвать не успели, ушёл в партизаны. Отряд базировался в Липичанской пуще, неподалёку от него обосновался семейный лесной лагерь.

…Ночью в окно осторожно постучали.

- Хозяйка, открой!

Хриплый, простуженный голос. В свете луны проступают очертания ватников, кепок. Значит, не немцы.

- Заходзьце, калi так…

- Хозяюшка, на полночи, отогреться…

- Да чаго ж там, вось малых толькi не пабудзiце…

На рассвете партизаны ушли в лес, но неожиданный визит взбудоражил семью, особенно девчонок. Утром они уже шептались с подружками из соседней деревни, вместе с которыми ходили на работу:

- Были партизаны. Говорят, что немцев скоро прогонят. Только надо вредить им по-всякому…

Кто-то из подружек подвёл. Вечером на хутор, где накануне ночевали партизаны, пришёл грузовик с эсэсовцами. Всё произошло в считанные минуты. Ногами, прикладами в спину вытолкали всех во двор. Хозяйку били наотмашь, куда попало. Говорить она не могла, да и что бы она сказала? Что знала она про тех партизан? А если б и знала, не стала бы выдавать своих этим… Выстрелы огласили округу, насторожили соседнюю деревню. Мальчишки, прибежавшие на хутор первыми, увидели груду безжизненных тел и еще быстрее кинулись назад, по домам. Ночью половина деревни ушла в лес, в семейный лагерь. С ними ушла и мать Николая, тогда ещё совсем девчонка, восемнадцати не было.

Липичанская пуща свела вместе его родителей. Здесь, в партизанском лесу, меж боёв, переходов и стычек с карателями, зародилась их любовь и будущая семья. После освобождения Гродненщины родилась Валентина, его старшая сестра. Отца взяли на работу в НКВД. Как память о партизанских годах, поблёскивала на чёрной гимнастёрке медаль «За боевые заслуги». Двадцать лет отдал он милицейской службе, в большие чины, правда, не вышел – не пустило скудное, ещё довоенное образование, да и не было у деревенского парня возможности учиться. Советская власть пришла только в 1939-м. Потом война. Зато детей выучил. Валентина окончила Белорусский политехнический институт, она научный сотрудник, готовится защищать диссертацию.

- Вечером побегу к ней, - делится со мной Николай, - должна сегодня вернуться из Москвы, возила диссертацию оппоненту. Интересно, как там…

Николай тоже учился в Минске.

- За сестрой в Минск поехали?

- Нет, за другом. В школе вместе учились, не хотелось расставаться.

В Скиделе, небольшом городке под Гродно, остался родительский дом. Там Николай вырос, окончил школу, там похоронили отца, совсем недавно - мать…

В последнюю их встречу она жаловалась на местную молодёжь:

- Не понимаю, откуда они такие… Равнодушные, несознательные… На демонстрацию их агитировали – так то один, то другой находит причину, чтобы увильнуть…

Вспоминала сороковой год – как спешили они на демонстрацию, из далёких деревень, кто на повозке, кто пешком, затемно выходили и шли в райцентр.

- Такой праздник был… Это ж народная власть победила… Наша власть…

Николай и сам не раз думал о сознательности людей. Может, она притупляется растущим благосостоянием, со счастливого детства оставшейся у молодёжи привычки к потребительству, к безбедной жизни на всём готовом? Много молодых проходит через их отдел испытаний. Нет-нет, да попадутся такие, которым всё приготовь, разложи по полочкам – тогда только будут работать. А самому пошевелиться, инициативу проявить – считают лишним, обременительным.

***

В монтажно-сборочном Николай показал мне цеховые испытательные стенды. Практически каждая магнитола испытывается на вибрацию сначала здесь, на месте.

- Вы только испытаниями занимаетесь?

- Нет, не только. Главное – ремонт и наладка испытательных установок. Это самое интересное.

- А о каком «хвосте» упоминал Петровский?

- А-а… Есть такой грех. Отказал вибрационный стенд. Что случилось, почему – определить трудно. Внутрь не заберёшься – высокое напряжение. Думал уже и так и эдак… Хочу попробовать отключить нагрузку, заменить её эквивалентом – может, дело в нагрузке… Жаль, время летит быстро, но вот эти муки, поиски решения – самое приятное в работе.