Мой бедный Леонидик!

       Тревожная  весна  2020 года… Впервые торжества, посвященные Дню Победы в связи с пандемией будут отложены на неопределенный срок… А ведь в этом году  75 лет!.. Ну, тут уж, как Бог управит, а мне бы хотелось вернуться в те времена, когда  ничто не могло воспрепятствовать проведению такого важного события,  и поделиться своей историей, связанной с 40-й годовщиной  этого праздника.
     Примерно за год до означенной  даты, в Новом драматическом театре, где я тогда служил, в один из будничных дней нарисовался   режиссер-стажер из ГИТИСа, чернокожий студент   Абду Надигано. Да простит меня достославный сенегалец, если в моей и без того перегруженной памяти облик его успел потускнеть  и имя я воспроизвожу не совсем точно. Главное, что в остальном автор  обещает  быть предельно правдивым  и не погрешить против истины.
     Для своей дипломной работы  Абду (так мы к нему обращались) взял известную пьесу Алексея Арбузова «Мой бедный Марат». Можно только гадать, что  руководило уроженцем далекого жаркого  континента  при выборе  материала. Скорее всего, его  привлек минимальный состав действующих лиц. Всего-навсего, трое. Не исключено так же, что наш  африканский «Эфрос» надеялся таким образом вписаться в программу   предстоящего фестиваля.
    Главный режиссер навряд  ли  воспринимал  эту авантюру всерьез, но получив за стажера ощутимые  «бонусы», согласился стать руководителем проекта. На откуп потомку безжалостных зуавов выделили двух молодых актеров, недавно принятых  в труппу и  вашего покорного слугу к ним в придачу. Словом тех, кого было, не жаль.  И работа закипела. По «счастью», мне выпала роль Леонидика, появлявшегося на сцене лишь в шестой картине. До этого два других персонажа, Марат и Лика,  благополучно существовали без него, постоянно выясняя меж собой отношения. По слухам, ходившим по театру, процесс освоения материала пробуксовывал, и  в глубине души теплилась надежда, что постановку прикроют прежде, чем доберутся до моих сцен. Заглянув однажды из любопытства на репетицию, стал свидетелем того, как  режиссер добивался от актеров  достоверности в романтической сцене. Загвоздка таилась в том, что  между бывшими однокурсниками за время учебы сложились неприязненные  отношения, и прижиматься друг к другу им явно не хотелось.  Однако, ни о чем не подозревавший Абдула, настаивал. Упорствующие артисты продолжали все  только обозначать, обещая порадовать режиссера желаемым результатом ближе к премьере. Распалившийся африканец был неумолим и для убедительности сам решил показать, как это у них в Африке делается. Надо было видеть глаза бедной актрисы, когда «шоколадный заяц», заключив ее в объятия, потянулся к лицу своими пухлыми (на зависть всем любителям  ботокса) губами!
      Не мудрено, что подобные экзерсисы не способствовали успеху дела. Да и в военно-историческом плане дитя саванн мало что смыслил. Холод и голод блокадного Ленинграда были для него абстрактными понятиями. В итоге с Абду без сожаления расстались  и работу над пьесой приостановили. Тем бы все и закончилось, но грядущий юбилей, заставил вернуться к начатому проекту, поскольку на тему войны в репертуаре театра ничего не значилось.  Быстро сориентировавшись и произведя замену актера на роль Марата, «Главный» сам взялся за, теперь уже необходимый, спектакль.
     В обновленном раскладе все покатилось  гораздо живее. Художником-постановщиком был  приглашен Никита Ткачук (сын известного пана Владека из Кабачка «13 стульев»). Вместе с ним мы часто  ездили в комиссионку на Тишинке  для подбора нужных костюмов.  Делал он это добросовестно и кропотливо. Приходилось подолгу стоять и терпеть, пока маэстро примерял на мне гардероб послевоенных лет. Видя мое удрученное состояние и тоскующий взгляд, солидная покупательница, с первых минут наблюдавшая за нами, решила вступиться «за бедного юношу, которого скупердяй родственник хочет за дешево обрядить в побитое молью старье». «Не берите, это сейчас не модно… совсем», -- сочувственно шепнула она, кивая на драповое пальто, мешковато висевшее на мне.  «Нам для дела», --  заговорчески  процедил  я. В недоумении «заступница»  отпрянула и предпочла ретироваться.  История доказала правоту  Никитиных действий. Подлинная одежда, наряду с прочими атрибутами, давала физическое ощущение ушедшей  эпохи. Драматургия  Арбузова увлекала.   Было, что играть. И хотя сроки поджимали, к фестивалю, посвященному Дню Победы, мы все же успели.                Смотр отобранных спектаклей проходил не только в Москве. Нам выпала честь отличиться в городе-герое Новороссийске. Забегая вперед, скажу, что такой вариант  для меня был большой удачей. Ведь время нашего выступления на подмостках  совпадало с моим пребыванием на съемках в Крыму.  В голове созрело  решение  добраться до города  черноморской славы прямо с полуострова, а по завершению спектакля  быстроходным лайнером  на подводных крыльях вернуться обратно в Судак, на съемочную площадку. С киногруппой, правда, не без труда, удалось договориться.
    Изначальный план был предельно  прост, а именно: прибыть «вечерней лошадью» в Симферополь, заночевать  там  и утренним рейсом вылететь в Новороссийск. Увы, как говорится: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Родственников, на кров которых я легкомысленно  рассчитывал, на месте не оказалось. На тот момент они отбыли в Евпаторию. Сообщение об этом было получено из Москвы(по межгороду), когда мои «мокасины» уже ступили на пыльные мостовые  крымской «столицы». Имея в голове запасной вариант, неунывающий пилигрим кинулся разыскивать дом знакомой начальницы археологической экспедиции, у которой останавливался когда-то в школьные годы по завершению раскопок. К сожалению, надежды на зрительную память не оправдались. Блуждания по предполагаемым улицам,  ни к чему не привели, а точным адресом я не располагал. Сумерки неумолимо сгущались (а что им еще оставалось?). Купленные для подарка бутылка «Шампанского» и торт  теперь уже  бесполезной ношей  оттягивали руки. Патрулировавший  участковый с повышенным вниманием поглядывал на болтающуюся без дела и что-то высматривающую фигуру. Мои завитые и подкрашенные гримерами  кудри усиливали его подозрения.  Поскольку ночевка в околотке не входила в мои планы, я предпочел отправиться в аэропорт в расчете  на тамошнюю гостиницу.
 Но и здесь незадачливого вояжера ждало разочарование. Родимый аэрофлот не смог предоставить необходимых услуг своему потенциальному клиенту. Все обещания, как правило, источаемые сладким голосом при посадке самолетов, оказались пустопорожней болтовней.
   Однако мир оказался не без «добрых» людей. «Выручка» пришла со стороны вездесущих активисток частного сектора, которые за приличную мзду предоставляли полный набор ненавязчивого сервиса. Грозящая неизвестностью ночь тревожила и заставляла  быть сговорчивее. Недолго поторговавшись, я -- с толпой таких же горемык --  побрел к располагавшемуся неподалеку «караван-сараю». Спутники, посланные мне судьбой, своим внешним  видом не вызывали особого доверия и  казались какими-то «мутными». Приглядевшись, я выбрал паренька в морской форме и предложил ему, если что, держаться вместе. Оценив расклад, он с радостью  согласился. Дойдя  до места и  быстро сориентировавшись, мы заняли отдельную комнату с двумя койками. Изолировавшись, таким образом от остальной пестрой  компании можно было рассчитывать на более-менее безмятежный сон. Предосторожность оказалась не лишней и принятые меры с лихвой оправдались. За стеной еще долго шли шумные разборки между случайными соседями. Запив торт  теплым шампанским, мы погрузились в чуткий сон.
      Однако на этом испытания не закончились… Пассажирам, пришедшим ранним утром на регистрацию рейса «Симферополь -- Новороссийск», сообщалось о непредвиденной задержке самолета. Невозможность известить о случившемся, ждущих меня коллег, удручала и настораживала. (Научный мир в те времена еще не одарил человечество чудом мобильной связи).  Оказывается, местные «пчелки» порхали  в свободном режиме, не особо придерживаясь расписания. Цепочка неудачно сложившихся обстоятельств,  грозила завершиться срывом спектакля. Было от чего прийти в отчаяние.  Лишь в  четыре часа дня (это вместо восьми-то утра!), вконец издергавшийся артист  воссоединился с остальным коллективом. Опуская подробности, скажу, что выступление благополучно состоялось, и нам  даже присудили какой-то приз. Полагаю, мне удалось справиться с накопленным за время пути  стрессом и «переплавить» его в сценические переживания своего  героя.  Правда, в список,  поданный на награждение, наш режиссер внес только фамилию исполнительницы, отводя остальным полноправным участникам  роль  «гарнира».  Недовольный таким решением «Марат», тогда же изыскал  возможность в  далеко не парламентских выражениях изложить «Главному»  суть своих претензий,  после чего тоже попал в желанный список лауреатов.  Не обладающему  подобными качествами «бедному Леонидику», пришлось довольствоваться почетным званием участника фестиваля.
   Столь не корректный поступок коллег не помешал мне в дальнейшем сохранить  интерес к исполняемой роли и спектаклю, но на тот момент  ощущение было мерзопакостное. Несколько успокаивало то, что впереди ждали съемки в веселой компании и путешествие  по морю, в пучине которого  предполагалось  утопить остатки негатива.  Однако, капризная фортуна не спешила повернуться ко мне лицом…
   Ранним утром, оставив вчерашних партнеров «почивать на лаврах», я прямо из гостиницы отправился в порт. Приобретенный  билет сулил роскошную  двухчасовую прогулку до Судака на борту быстроходного «Метеора».
    Когда мы отчалили,  сквозь радужное  стекло я мог наблюдать, как мимо проплывает величественный  мемориал, посвященный защитникам Малой земли. После бессонной ночи и от  легкого покачивания на волнах  нестерпимо клонило ко сну, и  уже   сквозь дрему различался   удаляющийся  силуэт города. Из боязни пропустить свою пристань, через какое-то время я очнулся. Часы в салоне судна  извещали о скором завершении  рейса. Попеняв себе за то, что проспал красоты древней  Киммерии, воспетые  в стихах  Максимилианом Волошином, я взглянул в иллюминатор и оторопел… На секунду  показалось, что пробуждения еще не наступило…  Пейзаж за бортом  не изменился…  Оказывается, во время моего короткого  сна пассажирам сообщили о вынужденном возвращении на базу, в виду поломки одного из двигателей. Уже ничему не удивляясь, я принял и этот  вызов судьбы. Оставался  прежний проверенный  вариант  -- через воздушную гавань.  Но по прибытию в аэропорт стало известно, что пока я  без ощутимого результата бороздил прибрежные воды Таманского полуострова, все авиарейсы, следующие в нужном мне направлении, закончились. Стараясь не растерять остатки оптимизма, кинулся в справочную и там  узнал об автобусных маршрутах,  пролегающих в Крым через Керченский пролив. Разумеется, водную часть пути в данном варианте  предстояло преодолеть на пароме. О нынешнем чудо-мосте  никто тогда и помыслить не смел. Третья попытка  оказалась зачетной, и моя нога наконец-то  ступила на землю солнечного полуострова. Вынужденная ночевка в феодосийской гостинице, отнюдь не блещущей комфортом, и прочие мелочи,  уже не в силах были омрачить моего настроения, поскольку в график съемок я укладывался. Утром  следующего дня мой киногерой рекила Голуб, согласно расписанию, вошел в кадр исторического фильма «Русь изначальная». Все испытания и неурядицы остались позади, а успешное их преодоление, только прибавило уверенности  в свои силы. Дай нам Бог и теперь выйти из создавшейся ситуации с подобным чувством!