Глава 2. В ожидании любви

Глава 2. В ожидании любви

Снова потекли дни, до тошноты похожие друг на друга. Обычная школа, потом – «музыкалка», домашние уроки. Ее пробовали водить на хореографию и в бассейн, но к одиннадцатилетнему возрасту мама Полины устроилась в ателье, и времени катастрофически не хватало.
Пробовали сагитировать дедушку, но он отвел пару раз, и отказался. Ему было не до внучки: в Ялте у него случился курортный роман, и он общался письмами с бойкой хохлушкой, мечтающей переехать в Москву. Бабушка тайком выпивала и даже принимала таблетки, которые ей давали медсестры, принося в регистратуру поликлиники.
Мама и суровый отец Полины тоже были заняты собой. У папы – приятели Саша и Коля, мама любила пройтись по магазинам в центре Москвы, завиться и пойти в компанию потанцевать. Бабушка Катя в основном смотрела хоккей и футбол по телевизору, не интересуясь литературными штудиями внучки или музыкальными успехами. А та, старательно наигрывая гаммы, мечтала стать поэтессой…И с обидой думала о Марии Петровне, внезапно охладевшей к стихам девочки, да и вообще к преподаванию, поскольку была вся в любви к статному офицеру. Через три месяца они расписались, и в музыкальной школе стало на одну учительницу меньше. Сменившая молодую девушку пожилая Алевтина Викторовна придерживалась сухой методе и неукоснительному следованию учебной программе. Эмоции и вольные толкования музыкальных произведений не поощрялись. Полина в значительной мере потеряла интерес к учебе в «музыкалке», правда, выполняла все домашние задания, побаиваясь сурового отца.

Единственным лучом скучной жизни стал приезд поляков к родителям. Девочке сказали, что это друзья папы по переписке. На самом деле это были спекулянты, торгующие подержанной фирменной одеждой, так как в Советском Союзе был острый дефицит качественных товаров. Павел Николаевич, сверяясь со словарем, общался с красивой парой – Мареком и Анной – на польском. К слову, Полинин папа к этому времени увлекся польским языком, и овладел им на разговорном уровне, конечно, с плохим произношением без практики.
Один раз в гости приехала семья, в которой был симпатичный юноша – Радек. Полина, знакомясь с ним, ощутила участившееся биение сердца, и странное томление. Ей польстило внимание парня, увлеченно описывающего Варшаву и жизнь в Польше. Для Полины это было окно в другой мир, и, хотя ее отец шутил, что «курица не птица – Польша не заграница», культура и уровень жизни в братской республике отличались от советской действительности.
Подростки решили переписываться, и на пять лет Полина увлеченно описывала события своей жизни в письмах веселому Радек. Увы, хорошее нередко быстро заканчивается, и в 1968 году, после польского восстания, переписка прекратилась.


Папа, видя расстроенное лицо дочери, сухо сказал:
- Дочь, перестань писать письма Радеку. Они не отправляются по…э…политическим причинам. Тебе пока рано это знать. Лучше приналечь на учебу, поскольку тебе через два года поступать в институт. Кстати, в какой ты хочешь?
- Я в сомнениях…Мне хочется стать филологом – нерешительно произнесла Полина.
- Это несерьезно! Неужели ты думаешь, что на основании детских стишков, у тебя есть талант? Да и конкурс в литинститут огромный…Не считая необходимости публикаций, который у тебя нет. Лучше устрою тебя к Юре Климову…Это муж нашей родственницы. Он библиограф, заместитель декана библиотечного факультета Московского института культуры. Ты ведь любишь читать! Работа библиотекарем, конечно, не сильно выгодна, зато совместишь с хобби. К тому же для женщины важнее семья и дети, чем карьера…Впрочем, пока ты не осознала это… - внушительно произнес папа, оторвавшись от изучения словаря английского языка.
«Почему же не осознаю? Я неглупая…А библиотечный…Что же, по крайней мере, я буду читать и развиваться…А потом…может, и поступлю в филологический» - подумала девушка, потирая кончик косы. Эта привычка у нее появилась в детстве, когда она не могла заснуть, и осталась на всю жизнь. Еще Полина любила тереть краешек наволочки подушки. Это успокаивало и помогало думать.
- Да…Это хороший вариант – ответила Полина.
- Замечательно! Конечно, ты умненькая у нас, сама поступишь. Дядя Юра подстрахует. Кстати, он заместитель декана, и профессор. Сам достиг этой вершины. При том, что детдомовский…У тебя неплохие стартовые возможности - сказал папа, изобразив подобие улыбки.
На семейном совете все согласились с папиным вариантом устройства Полининой жизни. Это было неудивительно, ведь судьба девушки мало волновала домашних…А что? Хорошо учится, спокойная. Закончит институт, устроится на работу, выйдет замуж. Все как у людей…Единственное, что беспокоило родителей – выдать замуж и наличие своей жилплощади у будущего зятя. «Хорошо бы у него была своя квартира, или хотя бы комната…Хочется пожить для себя» – надеялась Ольга Федоровна, не без задней мысли кроя красивые платья дочери.

К 17 годам Полина превратилась в красивую, худенькую девушку с задумчивым взглядом. Скромность и замкнутость, самокритичность, развившаяся с годами, мешали девушке наладить отношения с противоположным полом. Юноши пытались познакомиться с ней, но часто наталкивались на холодный взгляд и неласковые слова, в которые, словно в броню, пряталась мечтательница. Она была одиночкой, по характеру и образу жизни, погруженной в себя. Характер – это судьба, и Полина познала в полной мере справедливость этой сентенции.
К вступительным экзаменам девушка готовилась на даче, точнее, садовом участке, купленном два года назад. Добираться на участок было непросто: метро, электричка, автобус, и пешком, часто по грязи, около километра. Отец строил дом, а пока жили в кухне, сооруженной годом ранее. В то время лето было дождливым, и Павел бурчал: давай, давай поливай. Мало воды, еще надо! Раздражение папы было понятно: не очень-то помашешь молотком, когда сверху льет как из ведра.
Полина не любила дачу. Она была урбанисткой, ценила комфорт, тепло, а не сырость и кваканье лягушек по вечерам. Тем не менее, послушно приезжала, помогала мама полоть и сажать, мыть посуду и готовить.
В сырые дождливые вечера читала, погружаясь в мир Англии девятнадцатого века, романтику Дюма-отца, ироничную прозу Войновича. Литература была прекрасным дворцом, убежищем от серости бытия и ограниченности окружающих. Конечно, думала она, где-то жили и общались писатели, композиторы, художники, вели интересные споры. Полину несло по течению жизни, как многих и многих... Нерешительность и мораль сдерживали ее романтичную натуру. Влияли и косые взгляды родных, бросаемые на яркую помаду или слишком короткое, по их мнению, платье.
Но молодость брала свое, и хрупкая девушка, ежедневно игравшая на пианино, радовалась всему, чем так щедро одаривает нас природа и общество: ослепительным лучам солнца, пробуждающим по утрам, щебетанию птиц, красно-голубым закатам, шуткам подруг и грубым комплиментам сокурсников…
Жить на Земле – это значит дружить
С неприметным дождём и цветком прекрасным,
Жить на Земле, так ведь хочется жить,
Чтоб летящие дни не терять напрасно
(Леонид Дербенев).