Глава 4. Букет номер два. Фальшивый

Три оставшихся дня отдыха были словно другого цвета. Вернее — света. Внутри разрасталась беспричинная нежность и искала, куда бы излиться. Смотрю на Леру, а она вся из лучей соткана. Хочу ей сказать об этом, но нет объяснений. Ворчит на соседей Вера Афанасьевна, а я слышу в интонациях сплошную материнскую заботу и участие.

Камни, деревья, дома кажутся зыбкими как в лазерном шоу. Я прохожу мимо них и одновременно сквозь них. Где сон, где реальность — всё смешалось. А море вообще стало опасным. Оно вначале укачивало, а потом растворяло до прозрачности. С трудом выбиралась на берег и таяла на камнях как глупая счастливая медуза.

Еда превратилась в объект созерцания. Помидоры с базара все эти дни мирно пролежали в миске на подоконнике. Им ничего не угрожало, кроме моей улыбки и гнили.

В общем, диагноз налицо. Тотальный улёт на почве острой сердечной достаточности.

В таком слегка развоплощённом состоянии я сошла на перрон киевского вокзала. Поискала взглядом Толика. Вон он. Пробирается сквозь толпу с букетом в руках. Весь вспотевший и виноватый, Толик тянется меня обнять. Ловлю себя на мысли, что на него моё всеобщее обожание почему-то не распространяется. Отделавшись поцелуем воздуха, переключаю его внимание на чемодан и сумку. Нарочито восторгаюсь букетом.

Господи, как же надо меня не знать, чтобы купить такое! Несколько веток мелких кустистых хризантем, насильственно «накачанных» синим цветом. Листьям тоже не повезло — густо усеяны блёстками. Среди веток — красное  фанерное сердце на палочке.

— Спасибо за цветы, и что встретил.
— Да, я выбирал, чтобы под цвет твоих глаз! Соскучился очень!

Мы уже три года, как типа встречаемся. То у него жили, то у меня. Перехода к браку так и не состоялось. Последнее время виделись только по выходным. Наверное, он искренне хочет меня порадовать. Я вижу в букете своё — фальшь и искусственность. А он видит отражение моих глаз.

Пытаюсь разобраться со своим раздражением. И понимаю, что злится тот гурзуфский мужчина во мне. Похоже, он считает себя хозяином моих чувств. И не потерпит рядом соперника! Эта мысль меня немного развлекла. Чего только не придумаешь в своё оправдание.

Толик загружает вещи в багажник Ситроена и мимоходом замечает:
— Марина, ты в порядке? Выглядишь уставшей. Едем ко мне? Я блинчиков вчера нажарил. Поспишь. Отдохнём.

 Я уже подзабыла, какой он активный вопрошатель. Меньше всего хочу сейчас отвечать на вопросы. Любые. Мне бы домой в горячую ванну. Потом с музыкой в наушниках исчезнуть на пару часов под одеялом. Но соглашаюсь ехать на его родную Русановку. Вроде как в благодарность.

По пути прислушиваюсь к себе и понимаю, что уже на земле, а не в эфире. На мосту Патона привычная пробка. Душно. Толик рассказывает об удачной сделке в их конторе. Я поддакиваю. А в голове яркая картинка — живые цветы погружают в чернильную воду.

Он действительно дал мне поспать. Немного. Потом пристроился сзади и молча стал проникать в мой сон. Белоснежный цветок хризантемы вздрогнул, стал голубым, потом синим, потом растворился во тьме.