Помидорный романс. Глава 15. Новая жизнь

Сегодня Адель сотый раз пересказала свою историю Ларе. И та, вжбанив стакашек из подаренной красивой бутылочки, роняя слезу и подтирая ее кривым грязным пальцем, в сотый раз внимательно слушала, не перебивая, с открытым ртом и остановившимся взглядом красноватых от пьянства глаз.

Особенно ей нравилась Агния. Она заставляла снова и снова повторять эпизоды о ее колдовстве, шевелила потрескавшимися губами, как будто учила наизусть.

- А что! Есть такие! Любую жизнь перекроят, как нечего делать, и не мумукнут. У меня на родине, у бабки соседка – тоже ведьма была. Цыганка. Так она мне чего нагадала – говорит сначала будешь в золоте, потом в дерьме, потом в воде… Я вот и думаю – русалкой, что ли стану? А че. Нормально.

- Дура! Русалкой! Капитаном будешь. Дальнего плаванья!

За это время (а прошло уже полгода, с того дня, когда Лара притащила полуживую беглянку в свою халупу) Адель очень изменилась. Стала крепче, сильнее даже, циничнее и спокойнее. Быстро и умело пряталась от полиции, ловко мыла посуду в бургерной у Жорика (благо ее было немного, все больше одноразовая), научилась не думать о будущем и не вспоминать прошлое. И только иногда, когда не спалось, лежа с открытыми глазами, слегка морщась от ставшей уж постоянной боли в пояснице, она вспоминала Вячеслава. Причем даже не Вацлава – тот далекий и почти забытый молодой парень, уже не смущал душу усталой Аделаиды – она скучала именно по Славе. Пожилому, спокойному, мудрому и доброму – с ласковыми круглыми глазами на полном, румяном лице старого деда Мороза, по его еще сильным, морщинистым рукам, пахнущим сосновой смолой и дегтем, по запаху флоксов из палисадника и чуть терпковатому вкусу вишневого варенья. И по прохладной воде Карая, обнимающей усталое тело женщины тепло и нежно.

В эти минуты она бы отдала все, чтобы вернуться. Вот только отдавать ей было нечего. Дозвониться Ляльке не получилось – номер абонента больше не существовал. Накопить на билет было нереально – с тех копеек, которые они с Ларой зарабатывали, им хватало только на самое необходимое, часто даже приходилось перехватывать до получки у толстого Жорика.

Да и страшно было – а вдруг там, в этой деревне, где Адель была так счастлива, Вячеслава больше нет. Оставила-то она его как? Молодым и сильным, тем – ее Вацлавом… и что? Вдруг он так и живет там - таким. И заявится его Ада – сморщенная карга с красными от постоянной горячей воды, распаренными клешнями? Седая, встрепанная, тощая… Нет…пусть лучше так…

- Ну, чего ты? Уснула, что ли? А что, если этой, Агнии позвонить? У нее же есть телефон какой-никакой? Поможет, а?

- Да на что я ей сдалась, Лар? Ну, ты скажешь… Бомжиха, без документов. Сбежавшая из дома призрения. Да и презирает она меня, думаю.

- За что? С ума сбрендила совсем? Чего ей тебя презирать? Какого ляда?

- Так я сбежала, Ларис. Испугалась. Она что – говорила – ты должна идти до конца. А я струсила. Теперь вообще не знаю, что там… Может он умер давно. Из-за меня

- Знаешь, Адка. Я денег раздобуду. Сядешь на поезд и тутуту к нему. А как же! Там судьба твоя, а ты тут чахнешь. Я так не могу.

- А паспорт? Паспорт как? Его Лена не отдаст, она на мою квартирку глаз положила. И бугай этот ее. Они меня живой не выпустят

- Разберемся! У нас тут своя армия. Не боись!

…

- Слушай, бабк. У меня тут дружбанок один есть. Занятой чел, денежный. Домишко у него тут в окрестностях, нехилый. Баб не водит, у него ориентация, ента, нетрадиционная А работниц, старушек уважает, говорит чистые они, аккуратные. Не то что профуры эти, прости Господи. Так вот, на той неделе его старушенция ласты склеила. Десять лент у него дом держала, а тут рачокс. Пойдешь к нему? Платит – закачаешься. Я тебе рекомендацию выдам по лучшему классу.

Жорик стоял, облокотившись пухлой спиной на пластиковый стол и почесывал пузо. Оно у него вечно выглядывало между короткой майкой и низко опущенным потертым ремнем псивых джинсов. Жорик был хамом и циником, но к Адель почему-то относился хорошо, подкармливал и называл – «Бабк» или «Мамк».

Адель растерялась. Прислугой она себя даже в мыслях не представляла, но, эта перспектива позволяла ей приблизить мечту. Деньги! Деньги могли решить все. При той сумме, которую озвучил Жорик за три-четыре месяца она бы могла не только купить билет, но и выкупить паспорт.

- Я пойду, Георгий Аранович. Пожалуйста, замолвите словечко.

- Окейно, мамк. Собирай манатки, через два дня отвезу. Он в курсах уже. И да! Эту свою, бабу Ягу в тылу врага - сюда тягай. Я плачу в два раза больше, чем она метлой намахивает. А новую каргу мне искать недосуг.

Жутчайший мат Лары Адель выдержала стойко. Поток изысканейших выражений, которые достойны быть изданы отдельным словарем, иссяк через полчаса, потом была канонада из французских фраз, потом пару китайских росчерков и, наконец, подруга устала, села на кушетку рядом с Адель и, совершенно спокойно, сообщила –

- А ладно! Бабла насобираешь, паспорт взять будет раз плюнуть. Мы там уже почву подготовили в этом твоем бабушатнике дорогом. Есть там одна корова, согласилась. Только жадная, сука. Ну ничо. Справимся.

- Ты к Жорику -то пойдешь?

- Пойду, а че не пойти. Я и там и там – пусть башляют Тоже свалить хочу. На землю предков. Там прабабкин дом еще не свалили, отремонтирую, козу возьму, кур, уток. Жить буду. Достало все.

…

Низкая, старая как мир, Тойота Жорика, провихляв по узкой проселочной дороге, круто завернула у высоченного забора из дикого камня, вдоль которого шеренгой выстроились высоченные кипарисы.

- Надо же. Смотрите, как на юге. Красиво…

- Ну, ты мамк, наивная. Там под каждый ствол труба с горячей водой врыта. А на зиму их таджики в специальные одеяла закручивают. Один сверзнулся в позапрошлом годе – так всмятку. А ты говоришь, кататься. Мужик – царь-король. Давай, чумадан хватай и поперла. Он ждет.

Адель аккуратно перебирая ногами в еле приведенных в порядок туфельках посеменила по тропинке к воротам. Два дня они с Ларой приводили в порядок ее интернатский костюм – стирали, чистили, латали, гладили. И теперь новоиспеченная горничная выглядела почти прилично. Она подняла руку к старинному звонку-колоколу, но калитка отъехала в сторону с легким мелодичным звуком.