Помидорный романс. Глава 18. Элеонора

Из глубин сна тревожные молоточки застучали в висках, да так больно, что сон все-таки слетел, сполз, как тяжелая ворсистая ткань, согревающая до этого ласково и надежно. И тут, разом, холодный страх сжал голову и Адель, шустро, ящеркой, вроде и не мешали ей достойные годы, скользнула за огромную кадку, в которую вчера посадили молодую банановую пальму, и притаилась там, сжавшись, втянув голову в плечи. Её надежно прикрывали растения со всех сторон – кадка, ствол фикуса, стенка вьющихся орхидей, создавали хорошую преграду для посторонних взглядов, но зато она, сквозь заросли хорошо видела лестницу и перголу, за которой прятался запретный диван. Колокольчик замолк, ярко вспыхнули лампы подсветок, замаскированные повсюду и сад превратился в сказку. Однако любоваться этой красотой явно полагалось не прислуге. Поэтому, забившись еще глубже в вынужденную нору, Аделаида боялась даже вздохнуть.

Послышались голоса – сначала тихие, как будто из бочки, потом они разом проявились, так бывает, когда долго сидишь, засунув в уши беруши, а потом их выдернешь. Аделаиде даже показалось, что она оглохла от резких звуков и, сжав уши ладонями, она осторожно подняла голову, всматриваясь в ослепляющие переливы света. Оттуда, со второго этажа спускались. Видно было троих – два крепких мужика, один спереди, другой сзади, между ними женщина. Процессия спускалась медленно, было видно, что женщина идет с трудом, опираясь на плечи первого, а тот, кто сзади, слегка прикасался к ее некрасиво расставленным локтям, подстраховывая.

«Надо же», - подумала Адель, - «Зачем так ползти, коль ноги не ходят? Сидела бы уж у себя, или комнату ей на первом этаже, что ли организовали. Странные они здесь»

Додумать она не успела, потому что чудная группа уже добралась до нижней ступеньки, и тут дама вдруг резко оттолкнула первого охранника, да так, что он отлетел в сторону и резво рванула под арку. Аделаида только успела рассмотреть метнувшийся подол белой рубахи, высунувшийся из под шелкового оранжевого халата и неопрятный клок седых волос, высоко собранных на затылке.

- Катьку сюда. Где эта корова? Опять сопли жует с врачихой. Быстро, козел. Сюда ее.

Визгливый, скрипучий голос снова резанул по перепонкам, второй охранник развернулся и птицей взлетел вверх по лестнице. Буквально через пару минут он волоком протащил вниз толстую блондинку, румяную, причесанную настолько гладко, что можно было подумать, что она лысая. У блондинки была недовольно оттопыренная нижняя розовая губа, и вся пухлая физиономия выражала крайнее недовольство.

Внизу, у самой арки, толстуха вырвала руку, с трудом натянула задравшееся платье на толстый живот, пригладила и без того незаметные волосы и павой проплыла внутрь. Незамедлительно послышался вопль и грохот, старуха чем -то залепила в горничную, та завизжала, охранники засуетились, тоже вбежали внутрь, видно разнимать. Наконец стало потише. Свет чуть притушили, включили нежную музыку, вдали, показался мальчик – кухонный служка. Он катил по аллее столик, и, когда проехал совсем близко, Адель разглядела бутылку шампанского, вазу с фруктами и тарелочку с миндальным печеньем. Это печенье она узнала, его выпекали особо, работал сам шеф, не подпуская никого, и оно получалось тончайшее, похожее на розовый лепесток, и пахло совершенно одуряюще – миндалем, медом и свежестью.

Минут двадцать ничего не происходило, если не считать, что мальчишка покатил свою тележку обратно. Охранники топтались снаружи, женщины, видимо, пили шампанское вдвоем. У Адели так онемело тело, что она уже была готова вылезти из своего укрытия и будь что будет, как вдруг разрумянившаяся толстуха выкатилась колобком из-за завесы орхидей.

- Черная. Подавай ей черную. Где эта дрянь?

Она явно не осторожничала, старуха была или пьяна до состояния риз, или глуха, как тетерев.

- Что стали, как два барана? Черную орхидею, говорю, волоките сюда. Придурки.

Катерина (так ее звали, как поняла Адель), смешно затопала ногами, надула щеки. Живот у нее подпрыгивал, обтянутые тесной юбкой ляжки колыхались.

- Как они ее туда отнесут, интересно? Я же их посадила уже. Выкопают, что ли?

У Адель жутко зачесался нос, но от мысли, что черные орхидеи находятся прямо рядом с ее убежищем, ей стало так плохо, что нос моментально успокоился. Она попыталась отползти дальше, прячась за кадкой, в принципе сейчас у нее был шанс метнутся между стволами и, одним прыжком проскочив бамбуковый лесок, затаиться в зарослях у пруда. Но, возраст уже не тот. В любой момент подведен больное колено или бедро, и - каюк. А что будет с нею, если хозяин ее выставит, она даже не представляла.

- Катька. Дура. Прибью.

Старуха высочила, как черт из табакерки, злобное морщинистое лицо было белым, как мел, длинный хрящеватый нос казался клювом и только странно молодые, пухлые губы оживляли ее внешность, делали человеческой. Она подскочила к гувернантке, пнула ее острым кулаком в бок и завизжала

- Тебе сказано, я орхидею посмотреть хочу. Или тебе эту орхидею сраную в глотку вбить, фря безмозглая. Платят идиотке, а она толстой задницей не шевелит. Корова.

Элеонора ( такое имя, - вдруг подумала Адель, и такая ведьма. Бывает же) совсем зашлась, аж позеленела от злости. Потом захлебнулась на самой высокой ноте, замолчала, вращая бешеными глазками и, в неожиданно наступившей тишине, Адель чихнула. Громко, так, что у самой зазвенело в голове.

В наступившей паузе, как в дурном сне, она видела, как медленно, заторможенно разворачиваются в ее сторону охранники, как приседает и бледнеет Катерина, а у старухи округляются глаза.

«Конец. Всему конец. Теперь Елена точно упечет меня подальше. Хорошо, если не в сумасшедший дом», - эти мысли вязли в распухшем мозгу Адель, когда первый охранник, здоровенный, как медведь вытаскивал ее наружу.

Старуха изумленно разглядывала эту картину, морщила зеленоватый лоб так, что даже шевелился кончик носа, потом ткнула пальцем в грудь приблизившейся Адель и оглушительно, тоненько захохотала.

- Ты кто, чудо? Бабка! Откуда взялась?

Отсмеявшись, Элеонора пристально рассматривала находку, и в ее глазах совсем не было зла.

- Я тут работала. Орхидеи сажала.

- Орхидеи? Ты садовник, что ли?

- Я посудомойка.

- А…. я про тебя слышала. Как тебя – Ираида, вроде…

- Аделаида…

- Во как… есть такое имя. Знаю. Ада… что-то помню. Давай, пошли.

Элеонора махнула головой охранниками, зашипела в сторону горничной и, подхватив Адель под руку, не обращая внимания на то, что испачкала свой шикарный халат об ее грязный фартук, потащила к дивану.