Урсула Ле Гуин - Введение к переводу Дао дэ цзин

Книга Дао дэ цзин вероятно была написана  двадцать пять веков назад, возможно человеком по имени Лао-цзы, возможно  живущим в то же время, что и Конфуций.   Единственно достоверно то, что это китайская книга,  и очень старая, и воспринимается людьми так, как если бы была написана вчера.

Впервые я увидела Дао дэ цзин в издании  Пола Каруса 1898 г, желтый переплет из ткани, с красными и синими китайскими иероглифами.  Для меня это был загадочный, вызывающий преклонение объект,  и как я вскоре выяснила, внутри он был еще более чарующим.

Книга была моего отца;  и он ее часто читал.  Однажды я увидела, как он делает из нее выписки и спросила, зачем он это делает.

Он сказал, что помечает разделы, которые хотел бы, чтоб их прочитали на его похоронах.

Мы прочитали эти  разделы на его поминальной службе.

У меня осталась эта книга, теперь ей девяносто пять лет, с прикрепленной обложкой красной липкой лентой, с помеченными  разделами, и я хочу, чтобы их прочли на моих похоронах.

В Примечаниях я объясняю, почему мне так повезло обнаружить Лао-цзы в молодом возрасте.  Мне повезло  в том смысле, что это позволило мне прожить с этой книгой всю жизнь.

Я обсуждаю другие аспекты моей версии перевода в Примечаниях — как она появилась.  Здесь я кратко остановлюсь на том, почему она появилась.

Дао дэ цзин  написан частично в прозе, частично в стихах;  но поскольку мы сегодня определяем поэзию не по рифме или ритму,  а по характерной интенсивности языка, всю книгу можно считать поэзией.  Я хотела уловить эту поэзию,  ее редкую, странную красоту.  Большинство переводов схватывают смысл, пропуская мимо красоту.  А в поэзии красота - не украшение;  это смысл.  Это правда.  Поэтому мы верим автору.

Классические переводы Дао дэ цзин служили учебником для  правителей,  подчеркивая уникальность даосского  “мудреца”, его мужество и авторитет.  Этот язык укоренился и устарел в большинстве популярных переводов.  Я же  хотела, чтобы Книга Пути  была доступной нашим современникам,  не-мудрому, не-властному,  и возможно  не-мужественному читателю, и не ищущему эзотерические секреты, но слушающему  голос, обращенный к  душе.  Я хотела бы, чтобы мой читатель понял, за что люди любят эту книгу двадцать пять веков,  и почему она остается самым любимым из всех великих религиозных текстов. Я хотела бы, чтобы он, как и я, почувствовал, что она веселая, острая, добрая, скромная, невероятно смелая и бесконечно обновляющая.  Из всех глубоких колодцев, это самый чистый.  И для меня он также самый глубокий.

— Урсула К. Ле Гуин



vip12/05/20