Хозяин

Совершенно очевидно, что если у бабы Ксены были дети, то значит был муж.
Слово это, однако, никак не вяжется с образом нашего героического деда. Я никогда не слышала, чтобы его так называли.
Бабушка говорила о нем : “Хозяина нет дома… хозяин сказал…”. Или соседки спрашивали у нее: “Как твой хозяин?..”.
Односельчане же обращались к деду уважительно, на "вы" и по имени-отчеству.  Только мы, малые внуки звали его запросто и на “ты” - “деда Саша”.
Во времена моего раннего детства он уже был в зрелых годах, но еще сохранивший  силу и  красоту породы. Голубоглазый, с густым чубом и лихо закрученными казацкими усами. Высокого роста, по-военному подтянутый, мускулистый. Крепкое здоровье позволяло ему от рассвета до заката трудиться в саду и обслуживать огромный виноградник, из плодов которого он собственноручно изготовлял высокосортное сухое вино. Настолько качественное, что всю его партию ежегодно закупал городской завод вин. Затем, разлив ее в бутылки с фирменными этикетками, он поставлял вино в продажу, как свою продукцию.
Фантастика? Вовсе нет.
Дед наш в свое время закончил аграрный техникум и имел диплом по специальности “садоводство и виноградарство ”, который по тем послевоенным временам воспринимался с большим уважением, чем теперешние многочисленные “высшие”.
Местные мужики, ломая шапку, часто обращались к деду за советом по садоводческому делу. Виноградник же насадить не рисковал никто.
За глаза его звали “Мичурин” и было за что…
Помимо виноградника на территории более двадцати соток земли он насадил чудесный сад. Неведомо из каких питомников привез множество саженцев редких  сортов яблонь, груш, черешен, слив, абрикоса... Легче было перечислить каких плодовых и ягодных растений не было в саду деда Саши... 
 
Он был не похож на других и значительно отличался своим образом жизни от деревенских жителей.
Представьте, читал вечерами русскую классику, особо любил Толстого, Горького… и постоянно копался в своих толстых старинных "талмудах" по садоводству.
Каждое утро тщательно выбривал подбородок и шею опасной бритвой, которую точил на своем кожаном ремне. Мы, дети, затаив дыхание, с интересом наблюдали за этим процессом…
Кисточка, пышная мыльная пена, небольшое зеркальце на стене и тонкое стальное лезвие виртуозно скользящее по коже.
Дед был по-настоящему крут!
Он всегда знал что ЕМУ нужно делать и делал это...
Жил по собственному внутреннему распорядку и до преклонных лет в нем угадывалась  военная выправка. Это сквозило во всех его движениях и сдержанном темпераменте.

Деду довелось участвовать в трех войнах. Первой и Второй мировой. Не миновала его и Гражданская.
Были ранения и, конечно нашивки и медали, с которыми мы,  несмышленые дети, возились как с игрушками.
Дед Саша женился поздно. А отец мой и паче того, дотянул до тридцати. Поэтому, когда я появилась на свет, деду Саше было уже около шестидесяти. Жалею до боли в сердце, что упустила момент и не расспросила его (казалось еще успею!) о том, как воевал, как жил до нас, внуков…
Дед был неразговорчивым. У него не было друзей.
Молча кивнет через забор соседу “здрассьте”, вот и поговорили…
Сейчас сказали бы “некоммуникабельный”, а в те времена эмоциональная сдержанность была нормой мужского поведения.
Вывести его из этого состояния и превратить в “мальчишку” могли только внуки.
Он рассказывал нам разные байки , общался на равных, шутил и сам, за компанию, не раз смеялся звонким молодым смехом.
Мы очень любили его, он был большой и добрый. Подбрасывал нас вверх, катал бегом на двухколесной тачке, так что дух захватывало! Мы восторженно верещали и висли на нем как на дереве...
Но так непосредственно он вел себя с нами только наедине. Это было некое “время Х”! Сакральное пребывание “генетического предка и его потомков” в единой духовной реальности...
Мы как-то “знали”, что он "главный" и мы "принадлежим" не столько родителями,сколько ЕМУ...
Он был стволом, несущей ветвью рода, на которой крепились, на ту пору еще тонкими ветками, наши молодые родители... А на них - мы, детвора, мал мала меньше… ”цветы его жизни”...