Гл. 11. Это ничего не значит

http://proza.ru/2020/05/12/2053

И хотя я ожидала его появления, спина, одеревенев, напряглась, руки засуетились, бессмысленно помешивая кофе. Шаг легкий, мягкий, словно на ногах пушистые подушечки.

–Вы должны понимать, что это ничего не значит, – сказала, не поворачиваясь.

Шаги замерли, почти явственно цокнули по ламинату когти.

–Не понимаю. Что ничего не значит? То, что ночью было? Ты же не пьёшь с сахаром, –голос спокойный, обидно будничный.

–Ничего не было, – в тон ему ответила я.

–Ничего не понял. То, чего не было, ничего не значит? Сделай и мне кофе, дорогая, – поддержал мой тон Иван.

Я промолчала.  Сделала кофе и развернулась, замерев с чашкой в руках. Иван стоял в проходе, прислонившись к дверному косяку, и рассматривал меня. Без улыбки и, как мне показалось, равнодушно. Надо было переместить куда-нибудь взгляд, хотя бы на высверленный вчера третий глаз, волосатую грудь, прямой нос или хищные желтые глаза. Но взгляд никуда перемещаться не желал, уперся ослом и смотрел в одну точку. Я нервничала и бледнела, Иван щурил глаза и усмехался, розовея лысиной.

–Вы бы оделись, – получилось просяще жалобно.

–Я у себя в домике не догадывался, что то, чего не было ночью, стало ничего незначащим утром, – миролюбиво огрызнулся Иван.

Я промолчала.

–Хорошо. Пойду приму холодный душ, – не тронувшись с места, продолжил Иван.

–Ладно. Не пропадать же добру…– неожиданно сказала я, порозовев в тон его лысине.

–Добро-то не пропадет…А эффект может исчезнуть, мы, мужики, дюже к стрессам чувствительные. Я предлагаю, пока мы посредством заинтересовавшего тебя эффекта будем заниматься  тем, что ничего не значит,  давай вернемся к обращению на «ты», а то я ощущаю себя конюхом, домогающимся вашего величества, а после того, как в очередной раз случится то, чего не бывает никогда, если захочешь,  перейдем на «вы»…

Мне захотелось его укусить… сильно, до крови.

               
                ***    

–Почему? – спросил Иван, допивая третью за утро чашку кофе.

Вопросу ничего не предшествовало. Мы завершили завтрак в молчании, да и до завтрака практически не разговаривали, ограничившись парой общих фраз, но я не удивилась. Объяснять не хотелось.

–Зачем? – ответила я.

–Тебя интересуют только альфонсы? Хорошо. Хочешь, я стану твоим альфонсом? –спросил Иван, добавляя металла в голос.

–Нет, – ответила я.

–Почему?– пошел по второму кругу Иван.

–В агентстве надо было соглашаться, сразу,– попыталась отмахнуться я. Вышло топорно.

–Молодой был, неопытный. Исправлюсь,– попытался пошутить Иван. Вышло неловко.

Самочувствие после вчерашнего затянувшегося ужина, трех бутылок вина на двоих и скомканной ночи было неважным и не располагало к затяжным бессмысленным беседам. Но из захолодившейся груди чертом из табакерки выскочила жалость: к себе, к нему, к нам. Противно пересохло во рту. Мерзкое в своей тягучей липкости беспокойство усилилось, как колпаком накрыв меня ощущением неправильности то ли произошедшего, то ли происходящего, то ли того, что уже никогда не произойдет.

–И ты не сможешь, и я не смогу. Ты не альфонс, Иван. Я устала всю жизнь пытаться ее устроить. Сказала и самой стало неловко за себя, свою то ли бездарность женскую, то ли невезучесть бездарную… Все одинаково красиво начинается и одинаково некрасиво, и лишь в редких случае печально, заканчивается, нюансы сути не меняют. Я не имею права над собой издеваться до бесконечности, нет сил…

–Если не пытаться, то и не получится. Ты боишься глупо, смешно, по-детски. Думаешь, если спрятаться, то тебя жизнь не найдет? Пройдет мимо и не заметит? Так это не чья-то жизнь сторонкой, это твоя мимо пройдет. Скажи, что мне сделать? Нет не для того, чтобы ты поверила мне. Я не могу тебе поклясться в вечной любви, я не могу обещать смерть от любви в один день в глубокой старости, я не могу тебе гарантировать безмятежность и мармеладность будущих отношений. Но я хочу, чтобы ты поверила в себя.  А еще в то, что мы, мужики, не так от вас, женщин и отличаемся, и мне, не меньше твоего страшно, но и преданность, забота, нежность, любовь нужны не меньше твоего.  Как мне достучаться до тебя? – сказал размерено, спокойно. 

Лучше бы голос повысил.   

–Не надо...У меня вся жизнь примером, каким доводом ты можешь переубедить? В мире есть только один человек, кому я могу что-либо запретить– я сама. Я не могу запретить не любить меня, помешать меня разлюбить и предать, но я могу запретить себе ввязываться в отношения душевной оголенности, а на дистанции с тобой я уже не смогу быть... Мы границу перешли, и не вчера, раньше, перешли и не заметили, – сказала устало, откинувшись на спинку кресла и закрыла глаза.

–Ты сейчас себе жить запретила, – тихим голосом подытожил Иван.
 
http://proza.ru/2020/05/13/1083