Баллада о стариках

Колышет волной
                отраженье заката    
И, 
        давно исключённый из списков, 
колышется
                старенький  катер,
привалившись устало
                к пирсу.            
Он всё ещё 
                грудь выпячивал,
но не пенился 
                след за кормой. 
Понимающе
                рубкой покачивал, 
как понятливый 
                глухонемой. 
А двойник его,
                старый вояка,
щуплый, морщинистый капитан
по уши в краске,
                выкрашивал якорь
и надпись новил 
                по бортам;
Изливал перед катером 
                душу,
к общей памяти 
                тихо взывал,
говорил,
               что не сможет на суше. 
Изливал, изливал, изливал…    

Я  узнал,
                что прошлась блокада 
по их судьбам 
                с бессмысленной злобой:
был он ранен, 
                а новенький  катер 
повредила  авиабомба; 
что они –
                целиком из латок,
укороченных труб,
                укороченных вен,
но гордятся судьбой 
                залатанной
катер 
            и человек;   
да, – хлебнули они   
                немало
да, – была в их судьбе
                блокада,
гнула судьба и ломала, 
но другой судьбы
                им не надо!
Вечер синий
                над бухтой высвечивал   
звёзды – иллюминаторы ночи. 
На теплоходе,
вдали,
                до позднего вечера 
пьяно пели
                про чёрные очи
Тишина,
                как угрюмый конвойный, 
за ночью идёт по пятам. 
О  чём  то  там вспоминают двое – 
                катер и капитан?   
                1983г.