Мамочка-мама

     Сашка убежала, Мать вытерла слёзы... "От Юры тоже, ни   весточки..." Когда перед пасхой уведи из хлева коровку и зорьку-кобылу, её как подкосили. Теперь в доме, ничего. Матрёна достала вентеря,нашла заломленный куст ивы, и метка, от острого ножа. Здесь. Она сбросила платье, чтоб зря, не мочить, пока шла по кочкам, как Юра учил, вот и бочага. Тут лины добрые водятся, поддела   вентерь
шестом, завела, к осокам и оставила.Возвращалась так же, не торопясь, прощупывая шестом каждую кочку... Сняла рубашку, выжала, как могла, одела платье, поймала в    луже щуку, оставшуюся от половодья.
- Поджарю...
Только заявилась  в тёмную хату, как явились два полицая и   "гренадёр" с вылуплеными на лоб глазищами.
- Матка, яйка, матка млеко - шнель-шнель!
- Чего, сука советская, заклякла? Шевелись! И для верности ткнул штыком в руку  повыше локтя. Она остолбенела...
- Ты что, обезьяна, забылся, что общество выгнало навсегда?
- А,б....дь!!! Вот я тебя!...
- Не кипятись, Косой. Торопиться некуда. Давай жрать, Матрёна, да самогонки.
- Где я вам возьму. Ты, Никифор, знаешь, как жили, а когда худобу увели - совсем ничего..
- Ладно, запри в кладовку,сами с усами, но уж. не взыщи тогда...
Заперли... "Ишь..." Она отодвинула две доски, протиснулась в проход, по тесному лазу добралась до   берега, отодвинула еле  известняк и была такова.... снова подалась той же тропой, нашла  добрую ветку, снова раздела сорочку и оставила на кусту дошла, выволокла вентерь полный линов, еле тащила  по болоту, чтоб. не оставлять следов...
 К утру  была, под Бондаревкой, у деда Карпа, отца Юрия.
- Дед, мне надо исчезнуть, тропу посыпь махрой и дома тоже... Они поплыли Деговой, болотистым притоком Десны. Тут сразу и не определишь русла - болото верст на десять... Только в одном сухом месте росло три куста лозняка, меж ними было много сухого мха и кусок брезента.
- Там, у основания, увидишь - фуфайка, сыро тут, детка. Часто не придётся, так что звиняй, потерпишь. Не знаю, как справишься, вон, там,у кустика, затоплен  липовый челнок. Хлеба тебе на пару недель хватит, а что в вентерях?
- Лины, деда, с десяток.
- Это добре, соль там привязана, в целлофане. Ну будь, не то , перед соседями врать придётся...
Попрощались и дед уплыл.
Мотя ознакомилась с местом, вспомнила, что два дня, ни росинки, во рту, не было.. Достала, привязанный на пояснице, кухонный нож, достала линя, чистить, не стала, распорола по спине, вывалила кишки, вставила распорку, посолила немного и повесила к солнышку, пусть вялится...
Так прошла неделя, дед не появлялся, Скучновато было, пока она не нашла, на  болоте добрый шест.
Теперь она свободно летала нал бочажками. Собиралась страшная туча, утро было хмурое, ветреное, но погремело, покапало и убралось...

Кончался позеленелый давно хлеб, она растянула на месяц., наступал сентябрь, дед так и не появился, она ставила свою сетку, но рыбы не было, а голод, не тётка. под вечер, Мотя достала притопленный челнок, взяла  брезент и  выплыла, к Едутам, там жыл родич, Василь, троюродный брат Юрия, но добрый знакомец, часто захаживал, когда ещё, не гремело... Она долго сидела, разглядывая обстановку. Наконец, под вечер, вышла к болоту молодица, с вентерями.
"Товарка" - улыбнулась Мотя. Тихонько позвала.
- Не пугайся, я своя...
Та подошла вплотную..
- Матрёна?
- Ты, Галя,
- А кто ж ещё... Как тебя сюда занесло?
 Мотя в кратце рассказала свои приключения.
- Как всё схоже...
- О дедушке, никаких вестей?
- Не знаю... О нём ли говорили, что собаками порвали старика...
- О, господи...
- Так ты зачем, к нам? Не к Василию часом?
- К нему.. Хлеб кончился, а я уже месяц в болоте...
- Не вздумай! Христопродавец он... Тьху, шкура. Половину  села положил и коммунистов и активистов.
- Может, не тот?
- Ага. Юрка брат ему? Хуже фашиста.
- Вот незадача...
- Ничего...перебьёмся. Счвас вентеря заменю и             ..
- Я помогу.
- Давай, веселее будет.
Они доплыли до  большой бочаги, даже лягушки концерт давали  ещё, когда они заменили вентеря, и подняли старые. Из-за  осок выплыл чёлн, в нём был Васька. друг ситный.
- Ишь ты, кто тут светится! Ну здрастуй, активистка!  Вот я тебя приголублю... Он наклонился, челнок вильнул, он взмахнул руками и Мотя выбросила вперёд свой шест...
Тот бултыхнулся, вынырнул, вдохнуть, а Галя надавила шестом, с другой стороны жала Мотя...
- Хреново дело, подруга, надо уходить. Пойдём домой, заберём всё, что можно жевать. Наносили полные челноки, только, что не черпают бортами воду. Добрались до  Мотиного  места, переночевали...
- А теперь гайда отсюда, слишком близко и место сырое, а мох заберём, свежий уже, не высохнет. Они плыли, почти весь день, на шестах челноки шли быстро, но и устали порядком.
- Что видишь впереди?
- Так горб какой-то и куст растёт.
- Глазастая, а раскоряку справа, не заметила.
- Так она  в глаза, не бросается.
- Вот... Потому правь туда.. Вот и приехали панычи, голой попой по печи... Выгружаемся. Тут и зимой, не замерзает  и землянка, хоть низка, но тепла. До весны нам хватит, а там, может и этих прогонят.
Ужинать уже, не хотелось, залезли в землянку, укрылись брезентом... Проснулись, уже расело.
- Привет, подруга.
- Здравствуй, Галя... всю ночь, почти, не спала, всё думала, что за подход с тыла?
- Познакомишься, перекусим и пойдём.

Рядом была гнилая старица так воняло разным перегноем, что воротило...
- Чего это тут такое.
- Не знаю, но рыбы тут нет, зверя нет, никто никогда, не наведуется.
- Ишь ты, как нам везёт...
- Погоди был, тут - вон в том конце, рыбачит старик, если жив ещё. Посочим, проверим, где-то кубло его должно быть...
Поговорили и забыли.
Надо бы продукты сберечь, как можно дольше. соленое сало, пролежит, колбасы в смальце, тоже, а вот кровянка и потрошковая...
- Надо крапивы насушить. Мама пересыпала батьку, когда тот уходил надолго. Испытано.
- Слыхала и я.. Хлеба у нас, до но вого года дотянем, потом кукуруза и маис есть клунок. Пшена фунтов десять, а оно сытное, можно хлеб поберечь
У них оказалось много свободного времени. Мотя выгнула крючок, из булавки. Высушила лозину плавника, ссучила втрое нитку.
- Забросим?
- Пробуй...
Неожиданно  Мотя наловила   пол ведёрка плотвички и карасиков.
- О! Да это же какое подспорье, на зиму. Посолили, выдержали, развесили сушиться . Октябрьское солнце плохо сушило, только вялило, но и этого было достаточно..
Пришли на заводь туманы, росы выпадали такие, что одежду приходилось просушивать каждый день.
Но куда податься? Мирились.
Зима легла в начале ноября, ударили морозы. Но, как ни странно, они обходились без печки. Своего тепла хватало. на двоих. Плохо было сидеть взаперти, дверь, лишний раз, не откроешь, когда там под сорок мороз, но в феврале стало припекать сонышко, а март затопил все протоки и хода, ещё пол метра и придётся уходить на высокое место. Они даже вещи погрузили в челноки, но обошлось, вода, как прибыла, так и убыла, за пару дней И почти сразу наступила весна..

Они ещё спали, когда в дверь постучали... Сердечки ёкнули и опустились в пятки. Мотя превозмогла страх, взяла нож и открыла дверь.
- Спите, птицы поздние, а я по ваши души - бубнил старик, улыбаясь беззубым ртом. Хоть не голодные, могу хлебом поделиться, могу рыбкой накормить .
- Спасибо, дедушка, здоровы ли? Власть таже? Али советска?
- Та же, хай ей чёрта лысого!  А вы заскучали, поди? Можа в лес, к партизанам?
- А кто это, дедушка?
Тёмные вы, девчата, а ужо бы разум иметь...   Это наши мужики, что не попали на войну... Бьют проклятого. Медсёстры нужны, повара, разведчики, на машинке писать. да мало ли?
- А как попасть, к ним?
- Просто, мои хорошие, за вами наблюдал, наши вы, поручусь.
- Так поплыли!
- Не сегодня, путь длинный, пока туда-обратно. В среду.
- А седни что, у нас.
- Так понедельник, девоньки. Ждите, но будьте готовы....

Подплыли, к крутому берегу Десны, там уже поджидали, двумя верёвками подняли Галин челнок, потом Мотин, после самих обвязали и вытащили... На верху поджидали два воза, на один погрузили добро и челноки, на другой уселись дед и они.
- Паняй, Иван, да не растеряй по дороге... Груз ценный...
Дороги было чуть да маленько, нырнули в лес прибрежный и к вечеру были на месте.   Встретили молодух приветливо... Накормили, чем могли, стали расспрашивать, кто кем хочет быть.
- Я буду убираться, стирать, наводить чистоту - заявила Галя.
- А мне сподручней у печки,
Так и  прижились молодицы ,  у партизан.  Когда те уходили бить немцев и возвращались с раненными, Мотя становилась и нянькой и медсестрой...


Читайте "Деснянские байки. Саша и Шура."