Моя любовь

Так вышло, что жизнь я проходил не по учебникам,  к двадцати пяти годам имел за плечами Чечню (пулеметчик), полгода в СИЗО (превышение пределов необходимой обороны) и работу в столичной полубандитской конторе по оптовой продаже водки (в том числе паленой) на должности помощника приходящего юрисконсульта. Документ о среднем юридическом образовании я купил.

Денег платили мало, я, можно сказать, бедствовал в тот период (2001 год), и ко всему прочему влюбился в свою, типо, начальницу – этого самого приходящего юрисконсульта Евгению.

Поскольку моя биография (деревня в Калужской области, армия, потом уголовка) не дала мне научиться деликатно-вежливому обхождению с дамами, в их обществе я чувствовал себя неуютно, и если это происходило долго, нередко заканчивалось конфузом.

С Евгенией я такого допустить не мог, поэтому напросился в гости к И.И., моему единственному культурному и интеллигентному (на тот момент) знакомому, очень деликатному человеку, что бы он научил меня, как обходиться с приличными девушками.

Познакомились мы в больнице, где ему дробили камни в почке. Там после процедуры надо было какое-то время стоять на голове. Он, будучи довольно полным, не мог этого делать, поэтому нанял меня (я в той же больничке спасался от уголовки, симулируя психа), что б держал его за ноги, да еще и тряс при этом.

Приехал к нему. Консьержка не хотела пускать даже в подъезд – потому как видок у меня лихой: кепчонка в стиле «прощай молодость», другая одежонка из секонда, расплющенный нос (память о СИЗО), и как вишенка на торте, синяк под глазом – результат терок с конкурентами по водочным делам - кавказцами.

-  Расскажи мне вообще о своем опыте с дамами, – осторожно поинтересовался И.И.

- Практически только, как ты их мудрено называешь…, жрицы продажной любви, - признался я, - сам-то прикинь, кто на такого позарится.

- Не такой уж ты и Квазимодо. Только почему ты волосы спереди чуть повыше не стрижешь, лба совсем не видно.

- Так я сам себя перед зеркалом стригу раз в два месяца машинкой налысо. А что за пацан этот Квазимодов?

- Неважно...  Так что без денег тебе и не удавалось ни разу?

- Первый раз только. Мы, короче, взяли в плен чехов. Пока в штаб не доложили, за их численность никто не отвечал. Пришла русская девица и предложила мне себя, если я одного из них убью. Его брат вместе с друганами сестру ее …, ну, очень сильно обидел еще в начале 90-х. Я их по одному в сортир выводил, так что через полчаса кончил его при попытке к бегству на глазах у девицы, чтоб без обмана. А вечером она меня к себе в подвал привела.

- Почти как у Ремарка…  Эрих Мария Ремарка. Ты мне об этом не рассказывал …

- Я тебе не рассказывал, и как мы пленную снайпершу-прибалтку с вертолета скинули без парашюта. Короче, Игорь, есть у меня шанс с таким багажом общения с дамами добиться Женьки. Я ее фотку с паспорта надыбал, глянь внешность.

 - Отложим пока Евгению, - ответил Игорь, изучив фотографию. Тебе надо с чего попроще начать. Зарегистрируйся на каком-нибудь сайте знакомств и попытайся завязать отношения с девушками. Наберем статистику. Через месяцок встретимся, обсудим результаты. 





На следующий день мне сказали, что наша компания увеличивает уставный капитал, поэтому я как обычно взял в бухгалтерии деньги под отчет и поехал за тазиком и мешком с цементом. Покупать приходилось в разных магазинах во избежание насмешливо-ехидных вопросов.

 - Ваше общество планирует срочно произвести увеличение уставного капитала, - спросила у меня Евгения, как только я вернулся с покупками. - За счет кого?

- Походу за счет Рябокобыленко.

- Это начальник отдела закупок? Очень представительный и видный мужчина. Решили сделать его участником общества?

Когда Женя была у меня перед глазами, мозг напрочь отказывался работать, из-за чего тридцать секунд назад я чуть не спалил всю тему.

- Большой любитель откатов на самом деле, - ответил я, уже мучительно ревнуя ее к этому старому козлу, - на хозяина делаем увеличение.

Оставив Женю оформлять документы, я поднялся на четвертый этаж уточнить у хозяина размер вклада и стал свидетелем, как «служба безопасности» доставляла к нему в кабинет Тараса Степановича. Он вначале шел спокойно, потом походу стал что-то понимать, сделал попытку броситься вниз по лестнице, тогда его повалили на пол и за ноги потащили по коридору. Тарас дергался всем телом, мотал головой, пытался цепляться за стены, что-то визжал,  полы пиджака задрались к шее, пряжка с ремня отлетела, брюки сползли ...

Я машинально поднял пряжку, не зная, что с ней делать, сунул в карман и пошел глянуть, что происходит на стоянке. Там возле «Бентли», принадлежащего Рябокобыленко, сновали казахи-покупатели, осматривали двигатель, открывали и закрывали дверцы.

Когда я вернулся в кабинет, Евгении уже не было, а на столе лежали отпечатанные документы, в которые от руки надо было вписать только сумму и дату.

Я расстроился. Потому что всегда старался затянуть с ней общение, задавая дурацкие юридические вопросы, потом предлагал чаю или чего покрепче. На вопросы она отвечала очень подробно, от угощения всегда отказывалась и быстро уходила.

Не знаю, насколько комфортно она чувствовала себя в моем обществе, а для меня каждое общение с Женей было наполнено теплым чувством светлой радости и я считал, что этот день был прожит мной не зря.





- Ну, докладывай, - сказал мне Игорь, когда через месяц мы встретились обсудить результаты моих странствий по сайтам знакомств.

- Установил контакт с 31 женщиной возрастом от 20 до 45 лет. Свидание назначил пятнадцати. Пришли тринадцать. Шесть убежали, едва меня увидев, одна минут через десять. В кафе со мной согласилась пойти всего одна.

- Фотографию, стало быть, ты свою размещал, - заметил И.И., сделав ударение на слове "свою".

- Свою, в отличие от некоторых из них, - буркнул я.

- Ну и как ты выкручивался?

- Издали через оптику рассматривал. Если совсем крокодилица являлась, не подходил.

- Ты бинокль, что ли купил?

- Через оптический прицел смотрел. Помнишь, я тебе рассказывал про снайпершу. Я его потом с винтовки снял.

- Так у тебя с той единственной срослось что-нибудь?

- Она с самого начала показалась мне странной… Необычно так говорила, немного пришептывала.

- Наверное, полячка. Они симпатичные.

- Пришли в кафе, я заказал еды. Она как бросилась уплетать, даже головы не поднимает. Я сижу, жду, что бы как ты учил, начать непринужденный светский разговор… Тут, бац, она закончила есть, икнула так громко и говорит: «ну што пообшаемся што ле», и тут я замечаю, у нее передних зубов нет.

- Не похожа на полячку, - засомневался Игорь.

- И сверху и снизу нет, прикинь.

- Точно не полячка, ну а ты что?

- Расплатился и ушел.

- А она?

- Пошла за мной, что-то говорила, а мне противно стало. Я вдруг совершенно отчетливо понял, что люблю Женьку совершенно безумно. А эта рядом никто, понимаешь, никто.

Игорь долго молча глядел на меня, подперев рукой щеку, потом сказал:

- Ну, ты и попал. Значит тебе остается завоевать ее симпатию через какую-то совместную деятельность. У нее хобби есть какое-нибудь?

- Она благотворительностью занимается, - оживился я, вспомним один ее телефонный разговор в моем присутствии.

- Вот с этого и начни!

- Так я же почти нищий, откуда у меня бабло на благотворительность?

- Вот это и станет темой твоего первого с ней общения. Других вариантов пока не просматривается.

Перед тем как уйти, я, естественно, спросил о шансах на успех.

- Ничего нельзя предсказать, - ответил Игорь. - Один может потратить годы, пытаясь завоевать женщину, писать ей стихи, засыпать дорогими подарками, признаваться в любви и ничего не добиться. А с другим она пойдет через час после знакомства.

Применительно к моей ситуации эти слова показались мне не лишенными оптимизма.





В следующий визит Евгении состоялся наш разговор на тему благотворительности.

- Благотворительность может носить самые разные формы и доступна практически каждому. Вот, например, видели ли вы людей, раздающих у метро рекламные листовки?

- Конечно, видел, - ответил я, хотел, было, добавить, что и сам этим занимался пару лет назад, но решил промолчать.

- Так вот, беря у них листовку, вы тем самым совершаете акт благотворительности. Об этом еще Юлиус Фучик писал. Вы читали Юлиуса Фучика?

- Что конкретно? – я изо всех сил старался не выглядеть профаном.

- Ну, самое известное, например, «Репортаж с петлей на шее».

- Читал, - не моргнув глазом, соврал я, - и знаете, эта тема мне очень близка. А еще можно собранные листовки сдать в макулатуру, а деньги отдать нуждающимся.

На этом как бы и порешилось. А у меня созрел план.

План был совсем уж стремным, но другого в моей голове не родилось. Короче, я решил, что набью листовками коробку из-под компьютера, покажу ее Евгении, она придет в хорошее настроение, и тут-то я приглашу ее кафе или в кино.

Набрать целую коробку листовок оказалось задачей не из легких, потому что я старался делать все честно. Выходил из метро и проходил мимо каждого раздатчика. Некоторые, было, не хотели давать мне свои бумажки под предлогом, что они могут заинтересовать только женщин, тогда приходилось проявлять настойчивость.

Постепенно я стал замечать, что с моим появлением некоторые раздатчики прячут листовки, а другие сами скрываются за ларьками и рекламными тумбами. Особенно неправильно вел себя здоровенный негрила – распространитель рекламных проспектов пиццы «Мафия». Как-то раз на мое вежливое предложение дать мне еще парочку буклетов для друзей, он спрятал всю пачку за спину и залопотал на незнакомом языке. Я посчитал это конкретной издевкой и хотя в итоге вся пачка пополнила мою коробку, ситуацию это не улучшило. Анализ деятельности по сбору бумаги показал, что текущими темпами коробка окажется наполненной не ранее, чем через три месяца. Ждать так долго было выше моих сил, поэтому пришлось ускорить процесс путем извлечения рекламы из почтовых ящиков близлежащих к конторе домов.

Вот, наконец, коробка набита под завязку и даже с верхом. Я готов к встрече с судьбой. Куплены новые джинсы и рубашка. Состоялся поход в парикмахерскую за модельной стрижкой. Я сижу как на иголках, открывается дверь, появляется Евгения, как всегда грациозная, элегантно одетая, с прической, которой прежде у нее не видел.

Я с гордостью показал весь бумажный мусор, который по моему наивному расчету должен был в итоге привести Евгению в мои объятия.

- Это вы за какое время собрали, - спросила она удивленно.

- За три недели.

- Зачем вы это здесь храните?

- Хочу сдать в макулатуру, в деньги отдать на благотворительность.

- Так что ж не сдали? – спросила она с мягкой усмешкой, потом на секунду задумалась и продолжила, - мне кажется, у вас тут рубашка испачкана.

Она подвела меня к зеркалу. Пятна на воротнике я так и не увидел, но потом уже, много лет спустя, понял, что она, догадавшись о моих намерениях, тактично показала, что мы очень разные люди и рассчитывать мне в отношении нее, в сущности, не на что.

Тогда в зеркале я увидел угловатого неуклюжего парня, почти на две головы выше Евгении, одетого в порядком поношенный самосвязанный свитер с кожаными накладками на локтях, один воротник рубашки выбился из-под свитера, второй затерялся где-то под майкой.

- Что у нас на сегодня? - деловито спросила она, усаживаясь за компьютер.

Я с обреченным видом достал блокнот и начал перечислять вопросы.

- Прежде всего срочное задание прямо от хозяина. У его хорошей знакомой под окном торговая точка появилась. Мешает парковаться. Надо придумать, как от нее избавиться.

- Движимое имущество или недвижимое?

- Вчера было движимое, а сейчас уже нет.

- Это как? – искренне удивилась она.

- Это такой, знаете, торговый модуль на колесиках, буксируемый автомашиной. Прошлой ночью хулиганы ему три колеса отломали, а четвертое повредили, так что теперь его только бульдозером и то не сдвинешь.

Когда в конце рабочего дня Женя покинула кабинет, я открыл дверь в коридор и слушал, как затихает звук от ее каблучков.

Все сорвалось, мой план не осуществился. Мне не удалось пригласить Евгению в кафе или кино, что делать дальше я не знал, потому что у меня было ощущение, что Женя отказала мне в самом праве сделать попытку пригласить ее куда-нибудь. Дико расстроенный я на автомате брел по раскисшему снегу, не замечая луж. Возле станции метро мне на глаза попался тот самый негрила, не желавший добровольно расставаться с листовками пиццы. 

Странная отчаянная веселость внезапно овладела мной, вдруг захотелось смеяться, веселиться, делать всякие глупости, главное, что бы забыть эту ужасную неудачу и саму Женю, хотя в глубине души я понимал, что сделать это, наверное, будет невозможно.

С таким настроением я осторожно подкрался к негриле и рявкнул ему в ухо «Мафия». Он обернулся с выражением дикого испуга на лице, толкнул меня грудь, я от неожиданности упал, а он пулей понесся вдоль улицы, выкидывая из карманов какие-то бумажки. Я вскочил, догнал его через два квартала, сбил с ног и начал топтать. Внезапно откуда-то появились менты, повалили меня на асфальт, одели в наручники и вместе с негром затащили в «канарейку». Потом, как водится, был "обезьянник", протокол, административный арест. В итоге все разъяснилось, этот негрила оказался нехилым дилером кокса и другой наркоты на районе, мне даже дали грамоту за помощь милиции (я ее заключил в рамочку, повесил в туалете и, бывало, подолгу на нее смотрел).

Но когда я снова появился на рабочем месте, меня ждал настоящий удар: Евгения уволилась.




Целый месяц я бродил по конторе в дурном расположении духа, ругался по пустякам с новым начальником отдела закупок и другими бандитами, подозревая, что кто-то из них мог обидеть «мою» Евгению грубым словом или пошлым намеком, отчего она и вынуждена была уйти. Отыскать ее адрес я не мог, так как никакого договора с ней не заключалось, зарплату нам платили черным налом. У меня была только ксерокопия первой страницы ее паспорта, необходимая для составления доверенностей.

Но в конце декабря в мою жизнь ворвалось чудо: открылась дверь кабинета, я увидел Евгению и услышал знакомый голос, буквально вдохнувший жизнь в мою измученную неопределенностью душу.

- Здравствуйте, Иван.

- Здравствуйте, Женя. Очень рад вас видеть…

- Иван, у меня к вам очень важное дело. Понимаете, одному мальчику необходима операция в Германии. Мы уже договорились с клиникой, собрали деньги, но нужно еще четыреста долларов. Причем очень срочно, сегодня до десяти часов вечера их нужно отвезти матери ребенка, потому что ночью они улетают. Вы единственный, кто может мне помочь… Я у всех спрашивала… Вы моя последняя надежда.

Прошло много лет, но я помню все, как будто вчера. Взволнованное лицо Жени, прядку волос, выбившуюся из под шапочки, пальцы, ее нежные пальцы, которые она разрешала мне пожать, прощаясь. А еще я помню свое ощущение. Валяясь после ранения в госпитале, я со скуки взял у сестричек зачитанный до дыр любовный роман, и ехидничал потом над вычитанной там фразой "ангел любви коснулся его сердца своими нежными крыльями"... Зря ехидничал, как оказалось. А еще я подумал, что судьба дала мне шанс: если достану деньги Жене, то в итоге она станет моей женой, потому что если она пришла ко мне, значит нет у нее человека ближе и дороже. Фраза "жена-женя, женя-жена" засела у меня в голове словно гвоздь.

Вот только денег у меня не было 

- Сколько у нас есть времени? - спросил я тогда.

- Сейчас пять, в десять я должна быть в Медведково с деньгами.

- Денег у меня нет, - просто сказал я, - значит нужно их достать. Продать мне нечего, просить не у кого, заработать за пять часов такую сумму нереально, значит нужно их отнять.

- Вообще-то я рассчитывала, что вы можете убедить вашего хозяина сделать спонсорский взнос в пользу мальчика. Для него это совершенно смешные деньги. Мы можем пойти к нему вместе.

- Вам не нужно знакомиться с моим хозяином, - сказал я, вспомнив, как заталкивали в багажник машины крепко побитого любителя откатов Рябокобыленко, что бы увезти за город к уединенному глубокому водоему, - к нашему хозяину вход стоит четыреста долларов, а выход сорок тысяч. Нам самим надо что-то придумать. У вас шуба теплая?

- Вы хотите продать мою шубу?

- Нет. Я хочу продать вас. Есть такой способ сравнительно безопасного отнимания денег под названием «чебурашка», рискованный, но работает. Не слышали?

- Нет. Но я не хочу, что бы меня продавали…

- Способ такой. Вы раздеваетесь догола, оставляете только чулки и сапоги, сверху накидываете шубу. Мы подходим к мужчине на улице,  хорошо одетому, при деньгах, например, у ресторана. Я говорю ему «хотите посмотреть чебуращку», указываю на вас. Пока он недоумевает, что от него хотят, вы распахиваете шубку и показываете то, что она скрывает, потом запахиваете. В дело опять вступаю я, и предлагаю ему заплатить за просмотр «чебурашки». При удачном раскладе эти четыреста долларов можно заработать часа за три максимум.

- Нет, я совершенно не готова быть этой «чебурашкой», - решительно запротестовала она, - а может быть, ваш хозяин согласится купить билеты благотворительной лотереи, - с этими словами она достала из сумки увесистую пачку, - здесь как раз на четыреста долларов. Главный приз – автомашина Дэу Матиз.

- Мой хозяин ездит на бронированной БМВ последней модели, но если у нас есть билеты, можно сделать вот что: я двигаюсь шагах в десяти сзади вас, вы ничего с себя не снимаете, просто расстегиваете шубу, блузку и идете навстречу мужчине. Если он, миновав вас, обернется, я высказываю претензии, что он не уважает вас, нагло пялится на мою женщину, короче, найду, что сказать, и в итоге предлагаю купить билет лотереи.

Не без колебаний, но она согласилась. 

Перед уходом на дело я на всякий случай прихватил фальшивое удостоверение сотрудника ФСБ, мало ли что, ведь чем мы с Евгенией собирались заниматься, имело все признаки грабежа.




Первый час нашего мероприятия принес тысячу двести рублей, то есть сорок долларов по тогдашнему курсу, следующий еще шестьдесят. Мы катастрофически выбивались из графика, за оставшиеся неполных два часа нам нужно было получить еще триста баксов, что выглядело практически нереальным.

Было заметно, что Евгения замерзла. Видя такое, я повел ее в кафе отдохнуть и согреться. Пока мы ждали заказ, я не сводил с нее глаз, банально не мог насмотреться. А еще у меня было такое чувство, что мы знакомы уже тысячу лет.

Наконец принесли кофе и пирожные.

- Никогда не думала, что буду таким заниматься, - сказала Евгения грустным голосом.

- Я тоже когда-то не думал, а пришлось, - не очень удачно попытался приободрить ее я.

- Зачем?

- Деньги были нужны для отмаза, я тогда под подпиской о невыезде ходил.

- Что вы натворили, если не секрет?

- Уже неважно, просто не повезло.

- Иван, скажите, у вас есть девушка?

- Нет, - честно ответил я, - и никогда не было. Но я хочу больше жизни, что бы вы были моей девушкой.

- Значит, вы не знаете, как непросто, иногда, складываются отношения с любимым человеком, - пропустила она мимо ушей крик моего сердца, думая о чем-то своем.

- Знаю, - тихо, почти одними губами сказал я тогда .

Она ничего не ответила, только опустила глаза.

Наступила странная томительная пауза.

- Пойдемте, - сказал я, - нужно продолжать работать, - знаете, я подумал, что бы мужики чаще оборачивались, не могли бы вы показывать им язык или корчить рожи?

Через час мы сидели в таком же кафе, но в другом районе города. Нам не хватало ста пятидесяти долларов.

- А господин Рябокобыленко не может помочь нам, - предложила она, - мне кажется, он испытывал ко мне симпатию.  У вас нет номера его сотового?

- Я не думаю, что в том месте, где сейчас господин Рябокобыленко, работает сотовая связь. Он уехал очень далеко, оставив мне на память это, - ответил я, положив на стол пряжку, болтавшуюся с тех пор у меня по карманам.

- Красивая, - сказала Женя, повертев пряжку в руках. Внезапно выражение радости смешанной с удивлением появилось на ее лице, - мне кажется, она золотая!

- Почему вы так думаете?

- Видите тут проба. Она итальянская. Моей знакомой привезли из Венеции золотой браслет, там такая же.

- Так что мы сидим, я знаю ломбард, работающий круглосуточно. Оставлю вас у метро, а сам бегом туда и обратно.

Без десяти девять я осторожно постучал в полуподвальное окно. Через минуту рядом приоткрылась неприметная дверь, которая людям непосвященным казалась наглухо заколоченной.

- Вот пятнадцать тысяч, - сказал я Жене по возвращении, - возьмите все, разницу отдадите другому больному ребенку. И вот еще половина того, что мы заработали. Если хотите, могу вас проводить.

- Нет, спасибо, - ответила она, мило улыбаясь, - я и так злоупотребила вашим временем, а вы, наверное, устали. А мне еще рубли на доллары менять.

- Можно ли мне пригласить вас в кино?

- Я подумаю, позвоню, - ответила она, оглядываясь по сторонам.

Я, ничего не говоря, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. Она никак не отреагировала, а я окрыленный открывающейся перспективой отношений с ней, сказал «до свидания», повернулся и пошел по направлению к автобусной остановке. 

Уже на порядочном расстоянии мне в голову торкнула мысль, а не видел ли какой-нибудь подонок, как опрометчиво открыто я передавал Жене деньги прямо на улице. Воображение рисовало ужасную картину про удар ножом исподтишка, вырванную из рук сумочку и мою любимую медленно оседающую на тротуар.

Я почти добежал до места, где мы расстались, когда увидел Евгению, одиноко стоящую на перекрестке и, судя по всему, никуда не спешащую. К ней подошел какой-то парень, чмокнул в щеку, затем они двинулись к станции метро.

Смешанные чувства ревности, желания узнать, кто этот человек и непонимания происходящего повели меня за ними. Всю дорогу из соседнего вагона я внимательно наблюдал за Женей, теша себя надеждой, что ее спутник - это брат или какой-нибудь другой родственник.

Когда они поднялись по эскалатору и вышли из метро, было довольно темно, поэтому мне не составило труда оставаться незамеченным. Целью их поездки оказался  «Бутик часы Европы», в витрине которого красовался постер «Новогодние скидки до 50%». Внутри магазина царило предновогоднее феерическое изобилие, но народа возле прилавков почти не было. Оглядевшись, я обнаружил на противоположной стороне улицы рекламного Деда Мороза в полном облачении, с бородой и большим красным пластмассовым носом.

- Контрразведка ФСБ, - строго сказал я ему, ткнув в лицо удостоверение, - мне нужен ваш костюм на двадцать минут.

Когда в прикиде Деда Мороза я проник в магазин, то обнаружил Женю и ее спутника возле отдела мужских наручных часов. Продавец демонстрировал им различные модели, рассказывал о достоинствах. Молодой человек примерял часы, они с Женей оживленно их обсуждали. В итоге она достала тот самый конверт с деньгами, полученный мной в ломбарде, присовокупила к ним еще пару купюр и оплатила покупку роскошного хронометра. Я, неузнанный, стоял буквально в полуметре от них, видел, как Евгения поцеловала парня и сказала: «Мой новогодний подарок тебе, любимый».

Вы, наверное, сейчас подумали, что жизнь тогда остановилась для меня, небо обрушилось на землю, а еще вдобавок я возненавидел весь женский род. На самом деле ничего подобного не произошло - просто за время моей сознательной жизни я довольно часто становился свидетелем обмана, предательства и неблагодарности, поэтому, когда такое в очередной раз случилось и со мной, отнесся к этому без лишних эмоций, как к элементу неизбежного статистического процесса в человеческом обществе.

Я вышел на улицу вслед за ними, вернул атрибутику Деда Мороза владельцу и долго смотрел вслед Жене и ее спутнику. Они удалялись от меня счастливые, очень довольные жизнью и друг другом, мило щебеча. Я же вдруг совершенно отчетливо понял, что Женя мне никогда не позвонит, а в самой моей жизни надо многое менять, прежде всего, получить нормальное образование.

Через пару недель в гостях у И.И. я рассказал ему окончание моего неудавшегося романа. Игорь очень сильно возмущался поведением Жени, буквально метал громы и молнии, и даже пару раз использовал в отношении ее довольно резкие оценки. А я смотрел на него тогда и думал, что все равно благодарен ей, потому что впервые за двадцать пять лет испытал счастье, длиной в целых полдня, когда мы пытались насобирать жалкие четыреста долларов, которые сейчас я, бывает, оставляю за один ужин в ресторане совсем недалеко от того места, где последний раз видел мою любовь в тот декабрьский вечер 2001 года.


(Иллюстрацию к материалу можно увеличить, если кликнуть на нее правой кнопкой "мыши", в открывшемся окне выбрать "Открыть картинку в новой вкладке" и перейти на эту вкладку.)