На передовой в тылу

Шигаров проснулся от холода, сырости и потоков дождя в воде, палатка промокла насквозь. Сквозь полудрём команда офицера: «Всем подъём! За работу!» .

А работа была не из лёгких, в сосновом бору, рубить и сплавлять лес по реке Бия, спасая замерзающий город Бийск. Молоденькие рядовые солдаты срочной службы запасного полка Сибири. Невыспавшие, продрогшие и насквозь промокшие, они выползали из палаток.

 Командование, в какой-то степени, берегли последний призыв набора солдат ,1927 года рождения, на службу Советской армии, и, следовательно, на фронт.
Там то, рядовой солдат Шигаров , и научился курить папиросы, от голода, чтоб табачный дым ,забивая желудок, обманчиво утолял это бесконечное чувство голода.


Шли долго, по густому лесу, вверх по течению реки, до предполагаемого лагеря. А на противоположном берегу, так же карабкаясь вверх, шли зэки: уголовники и политические, все перемешались. Под свист, гогот, улюлюканье, с пошлыми шуточками в наш адрес и ржач, они выполняли тоже задание, под окрики конвоиров и красноармейцев.

На привале, достав железную ложку из голенища сапог, мы хлебали суп из шрапнели, так, в шутку, солдаты называли перловку.

Мысль, что город замерзает, нас терзала всё больше и больше.
Поваленные брёвна, сбрасывали хаотично в бурлящий поток, и они плыли невпопад, толкаясь и образуя заторы.

 Во время перекура, я услышал от капитана : «Шигаров! Остановись! Живот раздует! «Я замер. Очнувшись понял, что я стоял возле мешка с овсом, предназначенным для лошадей, от союзников, сбивая и сдувая шелуху в горстях, ел сырой овёс. На холщовых мешках чёрной краской крупно напечатано USA. Я, окончивший татарскую школу 9 классов, затем в 15 лет поступивший в артиллерийскую школу, спортсмен, комсомолец, был среди своих сверстников самый грамотный.

 Офицеры меня ценили и уважали, соблюдая иерархию строго военного времени.
Отскочив от мешка на два метра, отрапортовал: «Слушаюсь! Товарищ капитан! Больше такое не повторится!»

Многие солдаты болели, от травм, переохлаждения, простуд и недоедания.
Мне тогда казалось, что кашляли все солдаты. С больными не церемонились.
Сооружали плот, привязывали больного верёвками и пускали вниз по течению.... Доплывёт, не доплывёт?

Крещённый в раннем детстве, своими родителями, военными фельдшерами, и бабкой с дедом-лесником, а в молодости – шахтёром; молясь и глядя в небесную высь, вдыхая запах сосен, я молился!

 Молился как мог, никто не учил, своими словами:"Господи, спаси и сохрани меня, чтоб я не умер на этом плоту-гробу, дай мне Господи силы и веры в тебя! Помоги мне добраться до города, до людей!»

 Слёзы текли по моему лицу вместе с водой, от любого шевеления или удара, сломанные рёбра давали невыносимую боль, смахнуть слезу не позволяли привязанные руки и ноги, я был бездвижен, только стук брёвен о плот, шум бурной воды и брызги, не давали мне забыться и погрузиться во тьму...

Судьба была ко мне благосклонна, и Бог услышал мои мольбы и просьбы! Услышав голоса людей и свет фонарей, слёзы из моих глаз, от радости потекли по щекам с большей силой: «Я спасён!».

Алтай моей юности.

Посв.моему отцу подполковнику Советской Армии Скрябину В.М.
Алтайский край,Бийск,Юж.Сибирь.