Глава 11. Побег с генеральской дачи

 
Нотариус, приехавший вместе с генералом, привёз Кате на подпись документы. В присутствии главного и лечащего врачей и генерала Катя поставила все необходимые подписи, и нотариус отдал ей ключи, вернее повесил их на цепочке на Катину шею, велев ей никому их не отдавать и с шеи не снимать.
Катюша окрепла, выходила каждый день гулять в сопровождении психолога. Они сидели на скамеечках и наслаждались хорошей погодой и разговаривали. Психолог пытался вывести её хоть на какие-нибудь воспоминания.
Лето катилось к закату. Катерине сказали, чтобы она подумала, куда она поедет после выписки. Через 10 дней её будут выписывать.
Закончилось лето, сентябрь не обманул бабьим летом. А Катю надо было выписывать. Но куда? Надежда отмахнулась, мол, двое внуков замучили. Но лечащий врач настоял на том, чтобы Надежда и Катин сын приехали в день выписки.
Неожиданно проблема разрешилась. В больницу приехал генерал, который привёз Катю в день трагедии, с ним был его шофёр Николай с женой Татьяной. Николай выходил на пенсию, а родной его городок, находившийся в Казахстане, стал теперь заграницей, и ехать было некуда. Они с женой подали документы на получение гражданства.
А генералу как раз нужен был сторож на даче и экономка, чтобы следить за домом. По приказу бывшего командира Коля обустроил себе небольшой флигель в дальнем углу генеральского сада. К нему от генеральской дачи подвели все коммуникации, вплоть до телефона.
Николай и предложил взять к себе Катю, Татьяне дел немного, да и веселее зимними вечерами будет. С этой новостью они и приехали к Катерине в больницу. Но доктор попросил их посидеть в коридоре.
К 10-ти утра Надежда и Михаил, Катин сын, были уже в палате у Катерины. Из-за их спин выглядывала Щучка, несмотря на запрет доктора. Она приехала из Праги в отпуск, на свадьбу сына. Зная уже от Надежды, какие между Михаилом и Катей были отношения, лечащий врач всё-таки уговорил его прийти. Он надеялся, что это подтолкнёт Катерину к возвращению в реальный мир. Михаил присел на стул рядом с кроватью, взял мать за руку, протянул ей гостинцы и сказал: «Мама, поехали домой! Муська там тебя ждёт».
Катя удивлённо подняла брови: «Мама? У меня нет детей, ты ошибся, мальчик. А вот моя мама почему-то не приходит».
Врач махнул рукой, чтобы Михаил уходил. Он вышел, утирая глаза, отстранив метнувшуюся к нему тётку. На посту его остановила сестра, накапала валокордину. Он подержал мензурку в руках, покрутил её, поставил полную на стол и быстро пошёл к лестнице. Сестра пожала вслед ему плечами.
 — Катюш, может, ко мне поедешь? На Сокол? – сказала надежда, — Опять чай с вареньем будем пить после бани! – весело сказала Надежда Кате.
Катя с опаской смотрела на сестру. Было понятно, что она её тоже не узнала. Надежда вышла в коридор, где ждала её Щучка. Она вздохнула, поджав губы, и сказала в полголоса Надежде: «И зачем теперь ей эта квартира?»
Надежда взяла мензурку с валокордином, оставленную Михаилом, выпила, не морщась, и пошла к лестнице, так ни с кем не попрощавшись.
 — Кто это? — спросила Катя у вошедшего Николая, которого уже узнавала, потому что он часто навещал её.
 — Эти ключи никому не отдавайте и вот вам визитка с моим телефоном, — сказал Кате доктор.
 — Не волнуйтесь, мы приглядим, — сказал Николай, он взял Катины сумки, а выписные документы доктор отдал генералу.

*   *   *

Осень продолжала радовать теплом. Катя помогала Татьяне сгребать листья в саду, собирать яблоки. Кормила двух генеральских псов, которые, словно чуя несчастного человека, лизали ей руки, когда она наливала варево им в миски. Заигрывали с ней, если она сидела на скамейке у домика Николая.
Листья, собранные в небольшие кучки вдоль дорожек сада, дымились потихоньку. И этот горьковатый дымок отзывался в сердце непонятной тоской, иногда до боли щемящей, а иногда – какими-то непонятными чувствами. Катя задумывалась, поставив на землю корзину с яблоками, и только слёзы блестели в глазах. В голове иногда гудело, вроде там поселился целый улей пчёл. Всплывали отрывки каких-то фраз, мелькали какие-то улицы и дома.
Катя закрывала глаза руками и стояла так посреди сада, пока Татьяна не забирала её домой, прижав к себе и гладя по голове, словно маленькую девочку. По вечерам, сидя под старым большим абажуром, Таня и Катерина вязали себе носки на зиму. Катя сидела молча, быстро работая спицами, а в голове у неё проносились опять чьи-то голоса, чьи-то лица мелькали перед глазами. Иногда она опускала вязание и задумывалась.
Кто она, откуда. Только и помнит, что зовут Катериной. Начинало ломить лоб над глазами, мушки чёрные мелькали.
 — Что ты, Катюш, — спрашивала Татьяна.
 — Не помню, ничего не помню, — из Катиных глаз катились слёзы, — Только чувствую, что потеряла что-то. Или кого-то. Кого, Таня?
 — Давай уж чаёвничать, новости смотреть да спать, — уходила от ответа Татьяна старалась не глядеть в глаза Катерине. Николай в это время обходи владения хозяина, минут десять курил на завалинке, а потом, как раз к 22-00 приходил смотреть программу «Сегодня».
Сентябрь заканчивался, и приближалось восьмое октября, Катин день рожденья. Об этом ей сказала Татьяна, собираясь в город и намереваясь узнать, что Катя хотела бы получить в подарок.
 — День рожденья? Мой день рожденья? – удивлённо спросила Катерина и заплакала, — даже этого не помню.  А какой день? Число какое?
Татьяна напекла пирогов, Коля купил шампанское. Катя удивилась, если это её день рождения, то там, в той жизни, всё было не так. Она не помнила, как это было, но откуда-то из глубины остававшихся недоступными воспоминаний, словно голос чей-то подсказывал, что всё было не так. А как?  Вспомнить она не могла.
С равнодушным лицом она посидела за столом, глотнула шампанского, ковырнула салат. От пирогов отказалась, хотя очень любила бабушкины пирожки с капустой и плюшки. Но разве их пекли на её день рождения?
Чего-то не хватало на праздничном столе. А чего? Чёрное пятно, скрывающее прошлое, не пускало её назад. Хотела бы вспомнить да не могла. И опять слёзы текли по щекам. Несколько дней после дня рождения Катя была молчалива. Только «да» и «нет».  Или, вообще, кивок головой. Ей казалось, что в голове у неё, словно в бабушкиной огромной бутыли с квасом, что-то пенится, шипит. Ей даже казалось, что колючие пузырьки молодого кваса иголочками колют всё её тело. Она сказала об этом Татьяне.
По вызову приехал врач, поговорил с Катей, померил давление. Пошептался потом у дверей с Татьяной. Велел увеличить дозу лекарств, которые принимала Катя.
После визита врача Катерине немного стало легче. Она даже стала улыбаться, правда, только одними губами. А глаза всё так же грустили. Закончилась осень. Закончилась в один день. Ночью ударил мороз, и насыпало прилично снегу.
Ночью Катя снился сон – она на качелях в старом дворике Собачьей площадки, папа раскачивает её и хохочет вместе с ней. Они вместе – Катя и папа. У Кати – день рожденья, посверкивает на пальце перстенёк, подаренный отцом. А руки такие сладкие после съеденной ташкентской дыни, что просто прилипают к качелям. Кате щекотно и смешно. И дворик их дома наполнен запахом этой дыни, которой они с папой угощали всех Катиных друзей. Вот, что оказывается, она никак не могла вспомнить, когда они отмечали её день рождения. Дыня! Конечно же, продолговатая душистая ташкентская дыня!
Этот дынный аромат и разбудил Катю. Она проснулась оттого, что очень светло было в комнате. Проснулась и побоялась открыть глаза. Вдруг Павлова не будет рядом.
Прошедшая ночь вернула ей память, но многое оставалось непонятным. Кто эти люди, которые заботятся о ней? И как она попала сюда, к ним в дом. Катя собралась уж  открыть глаза, но услышала, что за столом разговаривают Татьяна с Николаем.
 И притворилась спящей.
 — Если не вспомнит в ближайшие два месяца, — сказал Николай, — будем оформлять опекунство. Хорошо, что командир подсказал, как это сделать. Сестре ничего не скажем, да она не особо и интересуется. Нужна была бы ей Катька, давно бы уж прискакала, она дамочка резвая.
 — Да, Коль, а там, глядишь, и в квартиру эту пропишемся. А маленькую сдавать будем.
 — Так и сделаем. Давай, ты за молоком собиралась что ли, а я пойду, дорожки почищу.
Они не знали, что квартиру на Яузе Павлов почти сразу перевёл на дочь.
Катерина с ужасом слушала всё это, боясь пошевелиться, чтобы не выдать себя.
Хлопнула дверь, и в доме стало тихо. Катя приоткрыла глаза и чуть повернула голову. Татьяны и Николая не было.
Видно Татьяна уже ушла в деревню за молоком – вечером должен был приехать генерал с внучкой, которая осталась сиротой после гибели родителей. А Николай рубил дрова для бани: раздавался стук топора с улицы.
Катя потянулась и руками задела оранжевого, апельсинового кота, которого Николай привёз из Москвы и усадил на стул рядом с Катиной кроватью.
Она схватила его и села. Сразу заломило надо лбом. Она не могла понять, как она и эта её игрушка попали в этот дом. Мало того, над кроватью, на стене висело фото, самое её любимое, где они с Павловым целуются, сидя на сёрфе.
И опять возникла та же мысль — почему она здесь, в этом доме, как попала сюда?!
Вспомнила вдруг, как бежала вниз по лестнице и бросила фартук на перила, села в машину. А дальше – пустота.
Она приложила руку к груди, зная, что там на цепочке висят ключи. Теперь она знала, от какой двери эти ключи.
Какой сегодня день? А, конечно же, сегодня Покров, 14 октября, вот и снежок лёг на сухую землю. В этот день они с бабушкой ходили в церковь на Пресню, в Предтеченский переулок. Там купила ей бабушка маленькую иконку Покрова Пресвятой Богородицы. Это был первый большой православный праздник после Катиного дня рождения, и бабушка объяснила, что эта икона – Катина заступница.
Катя спустила ноги с кровати на пол. Где моя сумка? Ага, вот, стоит у зеркала. Она открыла её. Иконка была на месте. Катя поцеловала её, перекрестившись, и положила опять в сумку.
Кто они, эти люди, почему её из больницы привезли именно сюда? Что с Павловым, почему он ни разу не навестил её? Почему она убежала тогда из его дома? Лучше не думать, так начинает кружиться голова. Господи, надо бежать, пока никто её не хватился. Скорее, скорее. Может быть, её напоили чем-нибудь и похитили, чтобы продать потом на органы? Стало жутко от одной этой мысли. Катерина быстренько встала и оделась. Взяла свою сумочку. Проверила, паспорт на месте, деньги – три тысячных бумажки, остаток от пенсии. Так сказала Татьяна, когда отдавала ей эти деньги. Какая пенсия у неё? Откуда, ведь ей только сорок три. Непонятно. Запихнула в пакет кота и фотографию.
Скорее, скорее домой, пока не видит никто. Накинув подаренные Павловым пальто, шапку, быстро застегнув сапоги, он потихоньку выглянула из дома.
В саду было пусто. Пробежав до калитки, она снова огляделась и припустилась к остановке: там как раз подходил автобус, идущий к станции. Так говорила Татьяна.
Откуда взялась эта женщина? Кто она? Сестра, тётка? Нет…Нет. Сестру ведь зовут Надей, Надеждой. Это Катя вспомнила сегодня утром, когда услышала, как Николай обращается к жене по имени –Таня.
А где моя машина? Угнали? Ничего не понимаю. Она поднялась на платформу, прочитала название станции – «Софрино». Сразу перестала кружиться голова, Катя сориентировалась, где, приблизительно, она находится. Даже расслабилась немножко. Купила билет, вскоре подошла электричка. Катерина вскочила в тамбур, двери закрылись.
Вагон был полупустой – середина дня. Катя села к окну и прислонилась лбом к холодному стеклу. Голова перестала болеть. В электричке Катя задремала. И в этом полусне вдруг пришли к ней все остальные воспоминания. Что и как говорил Павлов, как прилип у неё к небу язык. Как бежала вниз по лестнице.
Поезд привёз её на Ярославский вокзал.

=========================
Купить книгу бумажную или электронную вы можете перейдя по ссылке внизу страницы
или на сайте магазина Wildberries