Ферма авантюристов. Окончание

Сараев второй день не мог оторваться от дневника. Судьбы людей в годы войны, бои на Дону, Восточная Пруссия и Приманычские степи, Германия и Россия в конце 20х годов. Вот, это и есть настоящая история. То, как оно случается в жизни, как бывает на самом деле. Такое ни за что не придумаешь. Чего стоит судьба этого донского паренька с концессии Маныч. Вроде бы Штальц-старший хотел сделать человеку лучше, а получается все наоборот. С таким трудом отправил русского парня в Буйлин, как репатрианта, спасая от репрессий, а его там забрили на фронт. На Европейский театр военных действий, под Арден, где он и пропал без вести.
Сараев что-то слышал про этого мальчишку с Дона. Штальц-младший рассказывал про этого Владимира Руднева, Лемана по отчиму. Руднев был родом из тех самых мест, где казаковали и его деды и прадеды. Северский Донец, великолепные места, необычайный простор радует глаз и бередит душу.

Витёк перелистнул еще несколько страниц и под обложкой дневника заметил пожелтевшие странички. Это была, какая-то старая книжица вложенная в дневник. Точнее, всего лишь отдельные страницы, касающиеся Восточной Пруссии. Зачем Шпинат-майору это довоенное издание о Первой Мировой, о сражениях Русской Армии в окрестностях Гумбиннена, в 1914 году.
Сараев даже не сразу их и заметил. Меньше десятка пожелтевших страниц готического шрифта, почти без обложки. Так тоньше картонки, с простенькой надписью на первой странице - Schlactfelder in Ostpreusen - «Сражения в Восточной Пруссии». Даже не вся книга, точнее сказать, вступительная статья какого-то военного чина и несколько глав о боях Русской Армии времен Первой Мировой войны и рукописные карты с пометками.

У нас о Первой мировой вообще ничего толком не найти, а тут целая книга. Писали военные спецы, офицеры. То-то краевед Мамлин обрадуется. Реальные участники событий того времени, не историки, настоящие служаки пишут. Витька читал и ничего не понимал. Почему, несмотря на настоятельные поучения историков и философов, никто так ничему и не научился, на ошибках той самой истории. Сто лет уж прошло, а все наступают на те же грабли... Переписывают итоги мировых войн, ставят под сомнения приговоры международных трибуналов.
Витька с детства поражали заброшенные старые кладбища с немецкими и русскими крестами. Павших в Первую мировую русских воинов немцы хоронили с почестями вместе со своими солдатами. Это те кладбища, которые в Калининградской области примирили все стороны, русских и немцев.
Сараева поразил слог нехитрого повествования. Кто мог так просто рассказать о  Мировой войне? Правильно, только живые участники. Кто сам шел в бой. Тот, кого в любой момент могли убить. В простеньком повествовании не было ни тени ненависти к врагу.  Участники боев Первой мировой будто о чем-то предостерегали.

  Нечто подобное Сараев видел на встрече ветеранов в Добровольске (до войны Шлосберг). Два дедка вместе выпивали, закусывали, а потом пошли по поселку. Один показывал, как они яростно наступали. Другой, с немецкой педантичностью, осматривал позиции где смертельными очередями строчили шмайсеры. Глядя в глаза друг другу они вспоминали, как воевали на этом Добровольском пяточке, а потом обнимались и плакали, вспоминая своих павших товарищей. Кляли войну и Гитлера...

«Мы поставили задачу - предать перу  сражения в Восточной Пруссии. Перед нами чисто военно-историческое произведение. И по сему, будут весьма разочарованы архивные исследователи всевозможных причин, следствий и взаимосвязи событий. Также и критики, выискивающие правду в необычайной точности воспроизведения  всего и вся, могут отложить сей труд в сторону.
 Это книга тех, для кого единственной правдой считаются святые слова: «Лишь тот достоин наивысшей чести, кто жизнь свою за друзей без размышления отдаст». Эта книга вместе с нами поведет вас по тем местам, где царило настоящее мужество и проявлялись невероятные чудеса героизма. Каждый клочок земли, лес, холмы и долины, реки и озера говорят нам об этом. И именно они порой придавали сражению своеобразный образ и существенные особенности, а порой становились их активными участниками, даже в большей степени, чем это можно было представить.
Имеющий уши, да услышит бряцание средневековых доспехов, свист картечи и залпы мушкетов. Имеющий глаза, да узрит, а возможно и по новому взглянет на сошедшихся в ближнем бою рыцарей в латах, разрывающиеся артиллерийскими залпами редуты и наконец сможет заглянуть в глаза человека, сраженного в современном бою пулеметной очередью или пушечным выстрелом.
И тот, кто сегодня проходит по тем местам, где шла в атаку первая шеренга, кто видит многочисленные кресты на могилах павших, их сердца  переполняет чувство благодарности от осознания того, какой дорогой ценой дается Победа. Вы сделали это для нас! Без вас мы бы здесь не стояли!
Кто прошел по полям сражений, которые вновь цветут и благоухают, кто маршировал по разбитым городам и сожженным деревням, которые теперь вновь возрождаются в своей красоте, тот знает почему эта земля на веки вечные должна оставаться нашей.
Надеюсь, этот вопрос вас не удивит, но неужели закончилась длинная череда войн в Восточной Пруссии? Никто не сможет с уверенность ответить на этот вопрос, как и утверждать обратное. Но он, как и всякий защитник родной земли, точно знает, что если час пробьет, то его долг перед Родиной,  найти этот путь к Победе».

Сараев поразили слова боевого генерала. Так сразу и не поймешь, кто пишет. Как будто про его родню написаны. Это его деды воевали в небе над Кёнигсбергом и протопали от самого Дона, через Восточную Пруссию до Берлина. Летчик, капитан Дьяков и минометчик, лейтенант Сараев.

Отложив дневник в сторону Витёк полез на шкаф, к антресолям. Где-то там среди книг был дедовский альбом с фотографиями послевоенной поры. Один дед Витька дошел до Берлина и с эшелоном трофейных станков вернулся домой. С роднёй по материнской линии все не так счастливо. Родной дед пропал без вести не то в боях за Кавказ, не то под Сталинградом. Дядьку матери Витек искал под Витебском, а оказалось, похоронен здесь рядом, в Космодемьянском. Воевал в Восточной Пруссии. Уже будучи Героем Советского Союза капитан  Пётр Михайлович Дьяков пал в неравном воздушном бою под Кёнигсбергом, 19 февраля 1945 года. Всего несколько месяцев не дожил, не довоевал до Победы.

Фотографию Деда-Ивана в Бессмертный полк Витёк хотел увеличить давно. Всё руки как-то не доходили. Пожелтевшее фото фронтовика, ростовского казака Ивана Сараева, нравилась всем родственникам. Каким-то домашним был на ней Иван Иванович несмотря на гимнастерку с наградами и лейтенантскими погонами.