2

      Петр Михайлович ждал Седова к десяти часам. Егор добирался троллейбусом, благо общественный транспорт рядом. Иванова он в лицо не знал, но увидев на месте, где они договорились встретиться солидного полноватого мужчину в темной спортивного типа куртке и темных брюках, понял, это Иванов.
      – Петр Михайлович, здравствуйте. Я Егор.
      – Приветствую вас. Я так и понял, вы Седов.
      Иванов кивнул головой, протянул руку для пожатия.
      – Ну и рука у вас, однако! Моя не хилая, с железками всю жизнь тружусь, а у вас, словно клещи – не руки.
      Егор усмехнулся.
      – В батю пошёл, у него руки мощные.
      Кивнул на площадку, где стояли три легковых автомобиля.
      – Так это ваше хозяйство?
      Петр Михайлович взял Егора под руку.
      – Не совсем. Пройдёмте, всё покажу. Вон наш бокс, там два подъёмника. Там же выгородка для мастеровых и мой офис. А площадка… Да, вот здесь, чуть правее, наше место. Машин пять разместить вполне можно.
Конечно, то, что Егор увидел, не радовало. На этих двадцати метрах,  автовоз вряд ли развернётся. Ну, допустим, заехал, встал. А как разгрузить? Непонятно. А ведь это ключевой момент. Он осмотрелся. В принципе, места здесь есть, но чьи они, вряд ли эти площадки бесхозные. Наверняка каждый метр немалых денег стоит.
      – Петр Михайлович, местечко конечно неплохое. Но…
      Иванов по разочарованному виду молодого человека понял: что-то тому не нравиться.
      – Никаких но. Пойдём в контору. Вариантов здесь масса. И движение есть постоянное – кто-то съехал, кто-то разорился и так далее, весь вопрос в деньгах и времени. Пойдём, потолкуем.
      В боксе всё  было не столь печально, как казалось с улицы. Оборудование конечно не чета немецкому, но и не старьё, толково размещёны рабочие посты, трудящийся люд на бомжей времён девяностых тоже не походил. Это бодрило. И «выгородка», как назвал небольшое помещение внутри бокса Иванов, не была захламленным сарайчиком, как ожидал увидеть Седов, помещение было чистеньким и уютным. А молодая симпатичная девушка, сидевшая у компьютера, вселяла надежду на то, что здесь есть цивилизация.
      Иванов подошёл к девушке, что-то пошептал на ухо. Та поднялась, кивнула шефу и вышла в маленькую боковую комнатку.
      Через пять минут стол для молодого гостя был накрыт. Егор ухмыльнулся.
      – Да, это по-русски. Теперь понимаю, я в родной России!
      Иванов рассмеялся.
      – А раз так, садитесь, уважаемый гость. По рюмочке за приезд в родные края не грех пропустить.
      – Только по рюмочке!
      Конечно, рюмочкой дело не обошлось. Через час стол перенесён во второй бокс, где шёл ремонт, и часть помещения была в принципе готова принять первый транспорт для обслуживания. Широкая душа истинно русского человека с замечательной фамилией Иванов, требовала простора. И именно в этом боксе – светлом, выложенным нежно-голубой плиткой помещении, душа Иванова почувствовала тот самый простор. Гонцы мчались за спиртным, закуской, откуда-то появился мангал, густо запахло шашлыком. В гости Петру Михайловичу подтянулись друзья и просто хорошо знакомые люди. В обед компания насчитывала человек пятнадцать, а к вечеру гостей ещё прибавилась. И вот что интересно, Егор понимал спиртное, хорошо разбирался в напитках, однако тяги к выпивке не имел абсолютно. Мог под хорошую закуску и с добрыми людьми грамм пятьсот-шестьсот вискаря принять, вином не брезговал, от водки не отказывал, но всегда знал меру. В кругу своих знакомых и друзей в Германии об этой самой «мере» не забывали и никого пить не заставляли. Не хочешь, дело твоё, не пей. Но здесь, каждый тост требовал особого внимания и тостующий, пусть предложивший выпить «просто за дружбу», требовал обязательно выпить горячительное. Умри, но выпей, а иначе ты «меня не уважаешь» и всё тут. И вот к тому самому времени, когда пир стоял горой, и собралось максимум гостей, он был пьян и, весьма прилично. Петр Михайлович не пьянел. Закалён человек! Но и ответственен. Он отвёл гостя в конторку, уложил на топчан, а надсмотрщицей посадил Ольгу, ту самую девушку, которую Егор увидел за компьютером.
      – Смотри на парня и не дыши, ясно. Но дай бог, что с ним случиться, с тебя спрошу.
      Девушка горестно вздохнула – опять домой придется в ночь идти. Но распоряжение шефа дело святое, она знала, он и жестко требует, и благодарить за послушание умеет.
      Часам к двенадцати пьянка сошла на нет. Народ разошёлся. Иванов  привёл в чувство Седова, было это не просто, парень явно принял на грудь лишку.
      – Давай-ка дружок по домам, а завтра и поговорим.
      Пока ехали, Егор протрезвел, пришёл в себя и даже пытался шутить, дескать, пиво было лишним, и водка не свежей. У подъезда он довольно твёрдо стоял на ногах и даже сумел улыбнуться встречающей его у двери квартиры Наталье Ивановне.
      Тётушку не проведёшь, она, во-первых, дежурила у окна и видела подъехавшую машину и обнимающихся у подъезда мужчин. Ну а во-вторых, нюх, в отличие от других рецепторов развит был у неё отменно, и уловить запах перегара вперемешку с ароматом жвачки было несложно.
      – Марш в душ!
      Егор, чуть покачиваясь, покорно пошёл в ванную комнату. Долго стоял под душем, переключал воду с горячей на холодную и обратно, отфыркивался, яростно тёрся мочалкой, а когда вышел из ванной был как огурчик, свеж и весел.
      – Что, Наталья Ивановна, по чайку сообразим?
      – Да уж, по чайку сообразим. Чай тебе сейчас как раз и нужен, но сперва надо бы тебе по заднице надавать. Где болтался и почему пьян?
      Егор, накинув на себя  огромное банное полотенце принялся яростно вытирать голову. Из под полотенца донеслось.
      – Тётушка, не береди душу! Нужно было выпить. С людьми знакомился, с будущим партнёром выпивал. Да что там говорить – нужно было, извини.
      – Ладно, садись, смотри чай горячий, не обожгись.