Тунцеловы. Глава 12

                12
      И вот уже половина рейса позади. Теперь с каждым днем все большая часть рейсового времени будет позади. Вот теперь бы на освободившиеся пустые трюмы да большой улов. Но это вряд ли. Ночью теперь полнолуние, и стаи тунцов рассыпались. Соберутся в косяки только в середине месяца при новолунии. Но, все же, из правил бывают исключения. Вечерний замёт был удачный. Среди тунцов попался парусник. Я взял у боцмана пилочку и отпилил у рыбы нос. Высохнет – будет сувенир.
       В этот же вечер ко мне заходил лебедчик Лысенко. Он попросил кожную мазь и что-нибудь от изжоги. Проговорился, что лечил язвенную болезнь и вылечил ее. Когда я стал спрашивать его, когда и где он лечился, то он почти рассердился:
– Да что ты меня пытаешь? Как будто я тебе скажу.
      Я дал ему мазь и флакон Альмакса для желудка. Он ушел довольный. В это же время я раздал в некоторые каюты средство против тараканов.
      Уловы в начале этого месяца небольшие, не больше 10 тонн. К больному в каюту я больше не хожу: теперь он сам приходит ко мне в санкаюту. Он всё еще не может полностью отвести руку в сторону. Поначалу я думал, что там перелом клювовидного отростка лопатки, но при детальном осмотре перелома не обнаружил. Просто у него там в глубоких слоях мышц, связок и сухожилий еще не полностью рассосалось кровоизлияние. Я дал больному тюбик Менавен-геля, содержащего большое количество гепарина.
       Был еще один замет – и опять же скудный: 2-3 тонны. Но зато там был парусник, и я отрезал еще один нос. При его отрезании, сидя на корточках и держась левой рукой за отпиливаемый нос, когда я его отпилил, то не удержался и
чуть не сел на грязную палубу и испачкал руки. А рыба всё не ловилась. В одном из заметов, хотя внутри окружности балберов тунцы всплывали, но не поймали одного. Они поднырнули под сетью, и вышли на свободу. Рыбаки с сожалением смотрели, как эти тунцы-беглецы подымали фонтаны брызг за пределами балберов, как будто насмехаясь над ними. Больной сейчас отмечает боли в пояснице справа и помутнение мочи. Возможно, у него был ушиб почки, осложнившийся её воспалением. Я сделал ему укол антибиотика гентамицин. А вечером сделал укол новокаина в область плечевого сустава. После укола ему стало лучше, и он смог поднять руку.
      Я разговаривал с капитаном по поводу больного. Сообщил ему, что у него также имеется повреждение почки. Может, он ушиб ее о балберы при падении или по другой причине, но сейчас у него воспаление почки.
– Надо было его отправить в Калининград с командой “Навигатора“, – сказал капитан. – Сейчас через неделю партия будет отлетать из Конакри, но специально из-за него я не пойду туда. Пусть будет здесь до конца рейса.
– Я ничего не имею против этого.
       Улов снова был неудачный: промахнулись с замётом. В невод попалась только одна огромная Манта (скат), с размером плавников около 6 метров и весом, наверное, больше тонны. Она забиралась своими ластами в сеть, но её подъёмом невода сбросили вниз, а потом сделали ей “ворота” – и она уплыла. Всё же она находится в Красной книге и её ловля запрещена. Вечером я сказал больному, чтобы он больной рукой не поднимал ничего тяжелого одну неделю. Я все же подозреваю наличие у него перелома отростка лопатки.
      Утром всегда одна и та же картина. Серые волны с мелкой рябью, тускловатое солнце с золотой дорожкой и множественные белые облака на фоне синего неба. Чуть белеет над головой полукруг месяца, готового растаять, как льдинка. Вокруг нашего судна на небольшом расстоянии собралось восемь тунцеловных судов. Два из них чужие. Здесь для тунцов было много мелкой скумбрии и анчоусов, и поэтому было много их косяков. Два чужих, похоже, испанских судна проводили замёт. Наше судно тоже сделало замёт. И вот к нашим балберам приблизилось испанское судно и застыло неподвижно.
– Что они делают? – спросил я у акустика.
–   Пойдите на мостик и спросите по радио у них, – засмеялся он, и тут же добавил. – Выщелкивают высокочастотными звуками рыбу из нашего невода.
      Мы выбрали пустой невод, и второй раз повторилось то же самое.
– А что с ними сделаешь, – сказал четвертый механик.
      В полдник приходил по поводу грибка стоп матрос Покалюк. Попросил розовую краску фукорцин. Всем на этом судне она полюбилась. Как мода стала какая-то: красить ею ногти стоп.
      По радио слушал последние события о бомбардировке Югославии самолётами НАТО. Узнал от радиста, что через неделю к нам на судно прибудут три негра. Теперь уже ко мне в каюту кого-то из нашего экипажа подселят.
       Близился вечер. Бело-желтое солнце, без лучей на розовато желтой полосе воды, садилось в серо-фиолетовую краску неба. Кое-где блестела рябь океана.
       В следующее утро судно кружилось в поиске тунцов. В лицо дул теплый южный ветер. Солнце ярко горело над необозримой серой рябью. Ко мне зашел боцман и сказал, что старпом велел поселить ко мне матроса Покалюка в связи с
предстоящим приходом негров. Я ответил, что вселяемому матросу здесь негде будет разместить свои вещи: у меня все углы заняты коробками. В рундуке, прикроватном ящике и под кушеточкой – всё заполнено. Открыл и показал ему шкафчик, где полно коробок с лекарствами. Могу только снять с верхней койки и поставить внизу, на палубе, чтобы освободилось место для спанья.
– Короче, – сказал я. – Спать он может приходить, а вещи пусть держит в другом месте.
– Но это же не я придумал, – сказал боцман. – Меня прислал старпом.
– Вот пусть сам придет, и посмотрит, какие тут возможности, – ответил я.
– А куда же негров из Сьерра-Леоне поселить?
– В марсовую бочку, – ответил я. – Там есть две койки.
– Они туда не хотят. Требуют, чтобы им дали каюту такого размера, как у стармеха.
– Мало чего кому хочется. Надо исходить из возможностей.
       Боцман ушел. Вечером всё же матрос  Коля Покалюк поселился у меня. Я освободил ему верхнюю койку. Также освободил ему в рундуке пару вешалок и уголок палубы у двери, чтобы он мог сложить там свои вещи. Он принес свой саквояж в два раза крупнее моего и поставил его в уголке возле рундука. На стенных крючках появились мочалки, веники. На подоконник он поставил, правда, с моего
разрешения, свои банки чая, кофе, сахара и другие чайные принадлежности. Усевшись на стул, он сказал, что у меня столик маленький для двоих, намекая на то, что и ему надо будет пить чай за столиком.
– Этот столик рабочий, – сказал я.
– Тогда я буду пить чай на ящике, – ответил матрос.
– При проживании здесь вам надо будет учитывать, что это не простая каюта, а санитарная.
– Все вопросы к старпому, – дерзко ответил матрос.
– Я вам никаких вопросов не задаю, а объясняю суть обстановки. И  чтоб здесь не было никаких чаепитий с приглашенными друзьями.
– Нам надо найти компромисс, – ответил матрос. – Я не буду лезть к вашим медикаментам. К вам сюда я не просился, меня прислали.
– Я вас тоже сюда не звал. Здесь я хозяин.
– Хозяин чего? – спросил матрос.
– Хозяин санкаюты .
      Таким образом, я сделал новоприбывшему соседу по койке информацию, и сказал, что ключ от каюты будет у меня, а найти меня не трудно.
      Утром я умывался с каким-то напряжением, чувствуя, что сзади на меня смотрит матрос с верхней койки. Затем спустился в столовую позавтракать. Там в зале сидели три негра. Я поздоровался. Они спросили у меня по-английски:
– А ю кептин? (вы капитан?)
– Ноу, ай эм э докта (нет, я врач).
      Они понятливо закивали головами и спросили:
– Хау а ю? (как поживаете?)
– Соу – соу (так себе), – ответил я и добавил по-английски, чтобы они зашли после завтрака в санкаюту на медосмотр.
      Первым пришел их старший инспектор Бангура Байя. Он хорошо говорит и по-русски, и по-английски. У него высокий рост, атлетическое телосложение и круглая голова с мелкими черными курчавыми волосками, красными глазами и широким носом. У него я выявил гипертонию и грибок паховой области. Еще он жаловался на плохой аппетит. Второй – худенький высокий негр, тоже инспектор, по имени Ибрагим. Болеет хроническим отитом. Третий был небольшого роста, молодой. На здоровье не жаловался.
       Жилец моей каюты после вчерашней беседы со мной, договорился с жильцами соседней каюты о возможности чаепития за их столом. Благо, помещение там позволяет. Туда он перенес все свои чайные принадлежности и снял эту проблему. Из разговора с ним я узнал, что он почти мой земляк, родом из Винницкой области.
       Сегодня слишком долго выбирали невод, так как сломалась гидравлика. В укладке невода участвовали два младших негра. После обеда было очень жарко. Я и четвертый механик смотрели выборку невода, а потом пошли на верхний мостик, где попытались заняться физкультурой.
Но в такую жару занятие ею не подходит.                (продолжение следует)