Неравный брак

Вместо предисловия:

На фото – знаменитая картина «Неравный брак», автор – художник Василий Пукирев, 1862 год.

Алла Спевакова:

«Лет 13 назад я ходила в галерею и тогда увидела эту картину впервые. Стояла и минут 20 глазела, не отрываясь; такое ощущение было, что я слышала, о чём они там шепчутся. Потом подошла женщина лет сорока и спрашивает меня:
– Вы их тоже слышите?»


***


Если б я был экскурсоводом, сказал бы так: перед вами – примерно четверть сюжетов классической русской литературы. Потому что христианство на Руси, начиная с истории взаимоотношений Адама и Евы было проповедовано, но en masse до сих пор принято, в лучшем случае, на уровне Ветхого Завета.

Думаю, впрочем, что после таких слов меня бы выгнали с непыльной работы.

Эту заметку я пишу под впечатлением от мракобесия (для меня – самое точное слово) в фейсбуке Худиева. Это кошмар, который будет множить разочарования и разводы. Что привычно припишут развращающей западной пропаганде.

Нет в людях глубинного осознания, что всё не только прекрасно, но и насущно, но в своё время. Без осуждаемой ревнителями взаимной влюблённости не выстроить и более прочных и глубоких отношений. Если нет искры, то она не разгорится и через 30 лет упорного трения (родное и языческое «стерпится-слюбится»). Ибо брак, если он стремится к союзу, сочетание уникальных и тонких нюансов, неизбежное и, подчас болезненное и конфликтное соприкосновение личностей, которое спасает именно что влюблённость. Или, как минимум, память о ней.

Но для секты свидетелей Худиева брак – это такая бесконечно-страдательная работа вне всякой романтики. «Анна Каренина» – отеческое предостережение заблудшим. «Дубровский» и «Евгений Онегин» – редкое просветление Пушкина, который, в кои-то веки, написал о христианских отношениях в финале своих романов. «Мы – произносят они всеми своими как бы благочестивыми каракулями – и сами не живём, и вам не дадим! Ишь ты, по взаимности, да влюблённости удумали отношения строить!».

Что, увы, привычно, эти же люди вполне могут жить по иным принципам – не тем, что так рьяно проповедуют. Участь Лариной и Троекуровой удобно воспевать, никак не примеряя её к себе. Но чаще, в их личной жизни что-то фатально не сложилось – подозреваю, из-за вот этих «духовных» установок. Ну, так и вам неча.

А уж недобровольные браки для меня – восьмой смертный грех. Нарушение Эдемского замысла о полноте отношений Адама и Евы. Язычество прежней Руси в одной из самых жестоких форм.

И ещё, меня всегда интересовал вопрос самоощущений «папика», который прекрасно знает, что этот брак – не по любви. Каково просыпаться по утрам с этим ощущением и причинять любовь за деньги десятилетиями? Это, впрочем, превосходно отобразил Островский – не менее убедительно, чем Шекспир.

Нет большей трагедии в жизни, чем взять «не своё» – по личной ли слепоте, или (чаще) под давлением иных людей и обстоятельств. Что вывели и Пушкин, и Толстой, и уже упомянутый Островский, и ещё многие классики. К слову, Александр Сергеевич так и не спустил курок в финале «Выстрела» в любимых мною «Повестях Белкина». И совершенно не случайно завершил цикл рассказов внешне легковесной «Барышней-крестьянкой».

Он, слава Богу, намного лучше, чем думают о нём унылые скрепоносцы, воспевающие слепое послушание. Людям, а не Божией воле.

PS: Кстати, на этой картине художник Василий Пукирев (правее всех, с аккуратной бородкой) отобразил… себя. Вот такой не восточный намёк…


***


PS: В карантин, именуемый на Руси «режимом самоизоляции», я получил множество вопросов о новом романе «Дети Декабря». Просто, у людей появилось больше вынужденно-свободного времени для чтения. На один из них отвечу здесь.

Да, двое близких людей, знающие сюжет на стадии замысла, меня дружески спрашивали: Что ты делаешь? Ты уверен? Она, пусть ещё и молода, но на 9 лет старше его. Она. Не он, что нормально, в восприятии общества. Ты делаешь это, чтоб не искали ассоциаций с тобой лично?

Нет. Этот подсознательный мотив, если и присутствовал, то на самом распоследнем месте. Я ломал через колено нормы с этикетом 30-х годов. Умышленно. Ничего не смягчая. Вне всякой пощады.

Мне было важно рассказать о Встрече, уничтожающей все нормы и условности. Это – единственная сверхзадача романа, после чего я вытащил из себя потоком фрагмент «Когда…» и воспоминания Михаила в лагере о встрече в кафе. И многое другое из межличностного: скажу прямо, если кто-то когда-то пожелает вспомнить обо мне, читайте эти фрагменты, в них весь я, как на ладони.

Какое значение, в этом контексте, имеет возраст – мой ли, главных ли персонажей?

Увы, на картине художника всё обстоит иначе. Совсем скоро, развратный старикан насладится юным телом. А под утро продолжит акт похотливого эгоизма и тщеславия.

Нет, лично для меня, никакого примирения с этой «моралью» надругательства над самой человеческой природой. И не случится.