Дуэль

***
Что побуждает нас к свершению того,
К чему и не было у нас предназначенья?
И не было души высокого стремленья…
Толкает нас на это кто?
Зачем однажды – звёздам вопреки –
Я начал вдруг писать стихи?
Верней, занялся рифмоплётством
И мыслей увеличивал сиротство,
Преумножая круг писак бездарных,
За то своей судьбе лишь благодарных,
Что могут «розы» и «морозы» сочленять!
И я туда же? Как сие понять?!
Как мне понять, зачем я ежеутренне
Строку к строке стараюсь подгонять,
И мысли как-то грубо, камасутренне,
Пытаюсь снова тщетно срифмовать?
Не есть ли это сотрясение воздуха,
Напрасное черкание листков?
Иль не хватает мне другого отдыха –
Поведай мне, любезный друг N-ов!
Ведь знаем мы, что слово – очень сильное
Оружие, способное вполне
Соорудить надгробие могильное,
Которое потом воздвигнут мне…
И на плите, под серой фотографией,
Какой-нибудь непризнанный пиит
Шутливую начертит эпитафию
И этим себе имя сохранит.
Но жив покуда я, сижу и мучаюсь:
Зачем же я пишу стихи опять,
Зачем бумагу мне приспичило марать
И рвать – лежат обрывки целой кучею.
Но я пишу, гоню за строчкой строчку.
Моей руке летучих мыслей не догнать.
Но, кажется, пора мне завершать…
На этом, милый друг, я ставлю ТОЧКУ.

С. К.

Ответ:

*** (назовите, как хотите)

Вы знаете, как кровоточат строчки,
Мой друг! К чему тогда сомненья,
Сожаленья? В конце концов поставить точку
всегда успеете. Где то предназначенье,
что нам дано? Известно ль нам? Тогда мы боги!
А строчки рифмовать – удел убогих
писак. Ведь есть, мой друг, такое мненье:
Кровопусканьем заниматься непременно
способен лишь дурак… А дуракам везёт:
Над суетой и смрадным дымом им сладостен полёт.
И пусть источник мутен, но осядет взвесь
(На это дуракам закон не писан здесь).
Свят тот, кто может полюбить и музу пропитУю!
На этом, друг бесценный, ставлю ЗАПЯТУЮ.

*Когда-то рифмы заплетать я стала лишь затем,
Чтобы по-русски услышать фразу жалкую je t'aime…
(Однако в этом деле есть большие риски,
Когда имеешь мозг, нескромный вес и небольшие сиськи).