Предисловие как жанр художественного свиста

Не так давно одно известное издательство решило позаботиться об интеллигентных потребителях и запустило серию мировой классики по приемлемой цене. Книги напечатали на качественной белой бумаге, красиво оформили, чтобы смотрелись на полке. А самое главное, снабдили предисловиями - в самых лучших традициях пресловутого советского книгопечатания.

Автора для сей важной миссии подыскали не кого попало, а человека с именем - звучным и известным - Клех. И к своей задаче этот критик и, как оказалось, писатель подошёл с энтузиазмом, пожелав сообщить непросвещённым читателям массу подробностей, к самим произведением не относящихся. Так сказать, в виде бонуса. Так в предисловии к "Утраченным иллюзиям" Бальзака Клех напомнил тем, кто забыл, что Маркс и Энгельс были прожектёрами, а перед "Патрицием" Голсуорси (которого Клех назвал вдобавок "подкаблучником" за чрезмерную, на его вкус, любовь к жене) посетовал вслед за Жванецким, что советские люди были лишены счастливой возможности на своей шкуре почувствовать, что такое банкротство.

Не желая опровергать эти заявления г-на Клеха (хоть со многими из них, думается, с радостью поспорили бы миллионы россиян всех возрастов), зададим лишь один вопрос: сильно ли сам Клех отличается от ненавистных ему советских "марксистско-энгельсовских" литературных знатоков, убеждённых, что всякое литературное произведение - всего лишь предлог для пропаганды "единственно истинно-верного учения"? Выходит, времена меняются, континенты движутся, гранитные монументы вождей и кумиров рушатся, вакантные "святые" места занимают новые, но мышление остаётся старым.

Правда, советские предисловия были всё-таки основательнее. Зачастую из них действительно можно почерпнуть полезную информацию о биографиях авторов и времени, в которое они творили. Если не обращать внимания на идеологию, в них не так много субъективизма - уж точно меньше, чем у Клеха с его претензиями Голсуорси за джентльменство и Бальзаку за романтизм. Тогда не смаковали личную жизнь и всевозможные "забавные" анекдотцы, которыми искрят клеховские заметки. Предисловия были в некоторой степени исследованием произведения в контексте творчества автора, а не простым перечислением "для галочки" мало значимых фактов биографии автора в перемежку с причитаниями о "плохом совке". Клех (и его коллеги вроде Быкова, подвизавшиеся на этой хлебной ниве) стряпают именно такие заметки из разряда "записки на полях", полезные лишь тем, кто только что узнал, кто такие Голсуорси и Бальзак. Быстро, дёшево, вроде бы эффективно, да и в знатоках литературы лишний раз засветился.

Называть Клеха "наймитом буржуазии и олигархов" (как это сделала, наверное, львиная доля его невольных читателей), разумеется, не стоит. Просто Клех, вполне искренне и непосредственно, продемонстрировал слабую сторону почти всех современных писателей от Полякова до Пелевина и всех остальных - они не могут жить без советского прошлого. Восхищаются ли они им, или поливают ядовитой слюной, раскалённой до кипятка - они живут им, питаются им и паразитрируют на нём. Никто из них не хочет писать о современности - что там писать, о ней и думать страшно! Зато какой-нибудь лагерь Прилепина или Яхиной - дело другое. Это безопасно, хлебно и модно. Всегда можно сделать умный вид и сказать: корни всех бед, мол, в прошлом, не зная прошлого, нет будущего или ещё какую-нибудь банальность. А за всем этим вроде как и не видно их творческой импотенции.

В отличие от них, Бальзак и Голсуорси вскрывали пороки именно своего времени. Первый мог бы писать о взятии Бастилии, а второй об Оливере Кромвеле. Но им это было не интересно. Потому что великий художник всегда принадлежит именно своему времени, а Клехам и иже с ними приходится лишь пинать мёртвых львов, подобно ослам из пословицы, и жалко биться в бессильной злобе.