Записки нимфоманки

Было бы неплохо нахуяриться. И в ночной клуб завалиться, забыв надеть трусы. Будто самая конченая падшая девка. И в пьяном угаре дать кому-нибудь по-быстрому. В туалете. Под мерзопакостный попсовый хит. Да, обожраться, как скотина, чтобы совсем потерять стыд, если он вообще был. И, желательно, с провалами в памяти: чтобы не помнить, как покой моей вагины нарушит первое попавшееся обдолбанное быдло или какой-нибудь инфантильный мажор.

Хотя есть идея получше: в публичный дом устроиться. В нетипичный, где есть отдельная категория клиентов с особенностями: инвалиды, люди с уродством, с психическими отклонениями. Я смогла бы подарить им своё тело и душу. Эти люди (кто-то даже впервые за всю свою жизнь) смогли бы испытать оргазм и насладиться со мной любовными утехами. Абсолютно бесплатно! Это была бы своего рода благотворительность, которая стала бы моим смыслом жизни, которая отчистила бы мою грешную душу и сделала счастливыми тех, кого общество несправедливо и жестоко отвергло. Жар моего тела стал бы для них «домом», где их принимают слепыми, контуженными и умственно отсталыми. Я бы стала там почти святой: даже свечки в церквях с моим появлением больше бы не тухли, а Святой Отец не закашливался посреди литургии, как раньше, когда я приходила на исповедь в колготках в крупную сетку и с красной помадой на губах.

Но ещё больше мне хотелось бы познакомиться с цыганами. Чтобы они меня в свой табор взяли. Я бы им золото воровала, стала бы гадать людям на улице. Всем бы рассказывала, что счастье их ждёт: богатство, там, любовь настоящая. Юбку в пол бы носила. Люблю такие. И под гитару песни, чтоб про очи чёрные. Потом в меня бы цыган с серьгой в ухе влюбился, со страстью жаркой, похлеще, чем в «Кармелите». И мы бы сбежали ото всех далеко. За нами гнались бы всем табором, но тщетно. Потому, что любовь сильнее бега лошадей гнедых

Или можно с дикими пиратами на корабль. Чтобы ром бухать вместе под развивающимся флагом. Пусть иногда я зеленела бы и рыгала в пучину морскую, но зато простор, свобода — красотища же! Я бы тельняшку на голое тело носила. А пираты бы радовались и кормили меня с рук морскими сухарями и подкидывали сокровищ из сундука. С капитаном в карты резалась бы, с портовыми шлюхами за жизнь болтала, и попугая научила бы говорить: «Секс - не повод для знакомства!»

Ну, или можно было бы автостопом путешествовать. Всегда хотелось на своих двоих проходить десятки километров, а когда из сил выбивалась бы, тогда можно и с дальнобойщиками доезжать. Чтоб через занавеску цветастую выглядывать, как вечер сменяет утро. Бутерброды жрать засохшие, из рюкзака. Слушать тюремную лирику Миши Круга и «Бутырки» по радио «Шансон». И рассказы водителя, записывая себе в блокнот самые смачные выражения. Для личного словарного запаса. Если водитель с понятиями и «купола» у него на груди есть, тогда придавались бы дорожной романтике на обочине автотрассы.

А ещё круче было бы грабить банки. Я нашла бы где-нибудь на байкерском слёте своего "Клайда". Узнала бы по дерзкому взгляду и духу приключений.
У нас бы была одна цель и одна жизнь: прожить в удовольствие. Мы бы трахались друг с другом до потери пульса и ругались до потери сознания. Награбленные деньги мы спускали бы в никуда, перемещаясь по планете так быстро и хитро, что ни один коп нас бы не мог словить. Он бы научил меня стрелять и драться. Я его — любить и страдать. Отвлекала и соблазняла бы сотрудников банка, пока он готовит ограбление. Потом бы он душил меня и впивался в губы до крови за мои ****ские выходки. А, когда остывал, то брал бы меня как маленькую девочку к себе на коленки и тихо шептал, такие не свойственные ему, нежные словечки. А я бы таяла.

Неплохо было бы и стать натурщицей для престарелого художника. Я жила
бы с ним за еду, а он бы писал мои округлые бёдра и маленькие сиськи.
Он, может, даже любил бы меня. Ну, или хотел. Без разницы. Я бы жалела его: гладила седую голову и лицо, покрытое глубокими морщинами. Делала
бы минет. И его счастливым. На картинах он бы чётко прорисовывал мои стоячие соски и весь тот «траур по душе» в чёрных очах, который с юных лет поселился во мне и живёт. И родинку под грудью. И на щеке тоже бы прорисовывал. Я бы себе на картинах нравилась. И этого бы мне хватало для счастья.