По склону

Виктор Матюк

По склону

По склону движемся мы, там только горные отроги, долы и холмы,
Нет ни толпы, ни суеты, неказистые горные и деревянные мосты,
Только множественные тени, и дребезжащие звенья чудовищной тишины!
Слышен трепет прозябшей на холоде листвы, листья прежнего одеяния лишены,
Их обе поверхности отмороженные, на вид все они неухоженные,
Их страхи надвое умножены, кусты обезвожены, здесь не было два месяца дождей,
Среди горных ущелий дул ветер-суховей, трава измельчала, природа людям внушала,
Что жало острого горного кинжала пронзило природу-мать насквозь,
Был ранен локоть молодого горца, плоть пронзила похоть,
Его одурманил белокурый женский локон, кто-то вылил на стезе дёготь.
Спазм сдавил горло, дыхание в зобу тотчас же спёрло, до селений далеко,
Угодишь в беду – не найдёт никто! Идёшь по скользкому горному склону,
Потные ладони держат крюк сучковатый, взятый когда-то взаймы у отставного солдата!
В голове спутались числа и даты, аты - баты, шли солдаты, будущие кандидаты в депутаты,
У них же просроченные мандаты, у них каждое утро начинается с чтения «Кама сутры»,
В радостном порыве всплывают сразу образы милые, податливые и горделивые,
На память приходят кабаки и припортовые пивные, винные ряды, там же местные бабы
Все в губной помаде, статные и спереди и сзади, да, так было когда-то,
Сейчас там буквально всё – намного иначе! Иные задачи стоят,
Заснеженные горы вдалеке блестят, ручьи звенят, деревья шумят,
Солнце затмевает обезумевший взгляд, и только стая молодых орлят
Не отводят от мужчины настороженный и слегка встревоженный  взгляд!
Орёл над ним завис, и вот он стремительно падает вниз, через миг или два
 У него кругом пойдёт голова, и словами делу не поможешь,
На свою голову схлопочешь, но что? Этого загодя не знает никто!
Крутится дней веретено, то быстро, то медленно, разматывая клубок событий постепенно,
Всё – тленно и грешно, а что же в этом мире свято? Этого не знает большинство
Из населения того, что обитает в столь отдалённых местах, где страх на первых порах
Всегда тебе звучит, как приказ небес, в нём страшная сила есть, а мощь такова, что всегда
Высшая воля выполняется вприскочку, то есть спрыгнул с пятки на носок, сделал кувырок
И бежишь прямо или вбок, чтоб, невзирая внимания на собственный чин,
Сбить с толку незнакомых тебе мужчин! Ты один и помощи не откуда ждать,
Не знаешь, куда идти, куда бежать, или же продолжать на прежнем месте стоять?
Здесь кровью пролита каждая пять чужой ему земли,
Враги продолжает о ней небылицы сочинять,
И вставлять рукоять своего кинжала в сердце гор,
Уже занесен над седыми вершинами острый топор соседней страны,
Вот-вот затуманится взор, и поблекнет купол старинного храма,
 С которого открывается изумительная по красоте панорама!
Опыт учит нас подумать лишний раз, прежде чем принять небес наказ,
Всему – своё время, всему – свой час! Тропа вьётся среди оврагов пустых,
Ныряет среди холмов и низин, здесь не встретишь ни женщин, ни мужчин,
Лишь невзрачный путник один улыбнётся тебе бессердечно,
Та встреча не продлится бесконечно, уходит и любовь, и ревность,
Остаётся на веки только свирепость в груди, но она умело заметает свои следы!
Стоит только пристально в себя всмотреться, как сильнее забьётся уставшее сердце,
Вдруг каменные овальные дома показались из-за близлежащего холма,
За спиной раздался копыт, их никогда ты не сможешь забыть, когда твоя жизнь
Почти уже над пропастью висит, прекрасный облик плоти, и души в безвестной глуши 
Превосходно выглядит в сиянье яркого и тусклого света, на дворе пасмурное и промозглое лето,
Что за всадники появились на краю белого света?
Откуда прискакали они, витязи смерти  или любви?
Не время говорить об идеях, не по мне рознь сеять,
Легче пахать, сеять и жать, чем булавой размахивать!
Сияют белоснежные вершины, с ними диссонируют бородатые мужчины,
У них нет заведомой причины что-то негативное мне сказать в глаза,
Отблеск красной рябины виден в глубокой долине, а здесь на склоне хребта
Только тлен и маета, дребезжание зелёного куста, безмолвная тишина пока ещё пуста!
Холмы, холмы, холмы, стремнины, стремнины, стремнины, остатки сгнившего бревна,
Да трава, что густа, будто небес синева! Лошади остановились у последней хаты,
Там спешились конные солдаты, на груди автоматы, к сёдлам приторочены вещмешки,
Они тяжелы и велики, все мужики как на подбор, один из них, как дядька Черномор 
Уложил на голове пробор из пряди собственных волос, и подал командный голос:
«Ну, что, братва, пришла пора закатывать по локоть рука, надо впрягаться в тяжкую упряжку,
Потом каждый выпьет одну рюмашку, на большую поблажку никому надежды нет,
Здесь недалеко живёт один степенный и умный аскет, ему немало лет, он не молод и сед,
Но домосед, он готовит очень вкусный винегрет, к его жилищу ведёт вот тот едва заметный след!
Его судьбу нам не изменить, самим бы выжить и дни своего бытия продлить,
С выводами не хочу спешить, нам с ним по соседству придётся долго жить!
Мы пришли сюда на временный постой, со своей жратвой,
Еды у нас мало, есть в загашниках сухари и даже солёное сало!
Будем трудиться весь день, кому, конечно же, не лень,
Вот такая хрень будет продолжаться каждый день!
Здесь не будет ни парилки, ни бани, меж нами огромное расстояние,
Мы выполняем секретное задание, и потому отлучаться из селения нельзя
Без разрешения никому! Можно попасть не только на губу,
Но и на лавку скамью подсудимых, уж лучше пройти мимо соблазна,
Дабы избежать оргазма и душевного спазма и не без толики сарказма
Взглянуть на свою службу со стороны, природа к нам благообразна,
Выбираем свободные хаты и размешаем в каждую по два или три солдата!»
Ветер гудел и выл, разум от студёного ветра стыл, не спал стоячий воротник,
 Здесь смерть ждала на них, парней простых и чужих среди этих гор,
Не они принесли сюда топор войны, и не им его отсюда уносить,
Им приказано выжить и порядок здесь восстановить!
Когда-то все узрят – кто был прав, кто виноват? Сейчас не им решать,
Куда идти, куда шагать? Сон кошмарный проник через колючий кустарник,
Солдат и его напарник полезли по косогору собирать для растопки очага кизяк,
Огромные лепёшки были видны из узкого окошка, до них рукой подать,
Но шагать и шагать, и мешки за плечами таскать, хочется жрать,
Местные обычаи им не дано: одним махом понять!
Есть закон в горах, что в чужих стенах ты должен вести себя смиренно;
Не блудливо и не надменно, то есть степенно, чтобы уберечь свой род от зла,
Нельзя без спросу даже подстрелить горн6ого козла, иначе останется только пепел и зола!
Здесь практически никогда не звонят на всю округу золотые купола,
Лишь пот капает с чела, крутой выдалась гора даже для местного скота!
Двигаться солдатам помогала крючковатая жердь, без неё уж точно смерть,
А так можно уцелеть, страшно сверху вниз с покатой горы смотреть!
Кто недостоин высоты, тому уже не повторить судьбы всех за Отчизну павших, 
За правду и веру пострадавших, и свои жизни ей безвозмездно отдавших!
В любой державе, в любом доме, в любом окне и любом дверном проёме
Тебе кажется, что в этот мир пришёл бессрочно, укрепившись в памяти потомков прочно!
Хотя наше рождение нам не прибавляет заслуг, если мы не трудимся на ниве державы,
Не покладая рук, поступки дурные и мысли шальные исчезают враз,
Их в свои объятья тотчас принимает седой Кавказ! О сколько тот миг несёт открытий,
 О сколько в нём сошлось дрязг, склок и ярких событий! Злословить на эту тему не хочу,
Уж лучше лишний раз я вновь промолчу, чем что-то невпопад громко вслух скажу,
Не хочу тушить едва дребезжащую на промозглом ветру алтарную свечу,
Пусть догорает она, пусть пора времени холодна, душа, который день без сна,
Но всё равно дырявое солдатское полупальто почти не сохраняет тепло!
Солдаты не идут по горному склону, они едва ли на четвереньках не ползут,
Руки кизяк гребут в мешки, внизу их поклажу ждут бывалые мужики,
Без тепла им всем хана, глупо и опасно погибать так наивно и ужасно!
Едва добравшись до поникшего клёна, каждый солдат обнял часть своей кроны,
Путь видит всемогущий бог, как каждый божий инок, сбившись с ног,
Мигом произнёс из божьей молитвы несколько впечатляющих строк!
Вешние воды с гор неслись бурным потоком, чтобы ближе быть к болотным топям
И нехоженым лесным протокам, там же рос нарцисс, красовалась сирень и запоздавший ирис,
Поднять бы всю эту неописуемую красоту, приблизить её к оку,
Чтобы увидеть в лучах солнечного потока старика одинокого,
Здесь окромя него нет большего никого! Горы уходят вдаль,
Там край земли, лишь небо темнеет вдали,
Мимо горных отрогов не проехать, ни пройти,
Солдатам с ними не по пути! Каждый обязан сам свою поклажу на плечах нести,
Себя никому не удалось перерасти, крик и рыданье послышались на расстояние,
Мысли то там, то тут, они куда-то постоянно бегут, натянув себе на шею хомут,
Они, будто хищные коты, стоят, разинув огромные рты, в позе ждут,
Когда же им к столу пищу подадут, сказать смешно,
Но в обработанную землю брошено совсем не то зерно,
Что уже давно проросло! Уходит прочь земное бытие,
Все мысли остаются при тебе и даже во сне они не дают покоя мне,
На этой грешной и обездоленной земле, в дома всякий час стучась,
Они не спускают с грешков глаз, вот и сейчас досужая мысль,
Как напасть не даёт возможности заскучать, ей нет пути назад,
Впереди – преисподняя иль ад! Без труда в горном ручье течёт ледяная вода,
мысль, как егоза напоминают слова божьего раба о том, что убивать солдатам нельзя,
Но у него одна стезя: насмерть стоять, чтобы не отдать ни пядь завоёванной земли!
Ой, куда же страну безголовые политики завели? Они трепещут силой ратной,
Довольствуются судьбой благодатной, но от войны благо уж точно не для тебя,
Ты в этом мире, будто на деревьях мелкая тля, после тебе не останется ни дыма, ни огня,
Только пепел и зола, не у тебя и не у меня венец и трон, никто из нас счастьем не озарён,
Не мы общаемся с царём, все наши встречи отложены на потом, мысль несётся вскачь,
Оставаясь без счастливых удач, только скул и плач приходят вместе с небесными дарами,
Входят в душу и плоть задними дворами, отбиваясь руками и ногами, кивками головы
И изгибами состарившейся спины от беспроглядной темноты, ведь мы – не мы,
Мы лишь жалкие признаки былого естества, да, судьба во многом не права,
Хотя она сбивает со стези толпу хитро, суля ей загодя добро, но возвращает только зло
И что? Исчезает пламень чистый, лишь голос старца летит по горному склону, 
Сперва его слова первой улавливает людская молва, она пытается объяснить сперва
Его мысли и слова, но нет ни слов восхваления, ни восклицаний восхищения!
Только возмущение тропами судьбы, мятеж супротив дорог беды,
Смесь дум и слов из рода безродных и богу неугодных!
Этот мир многолик, его нельзя забыть в один нелепый миг,
Этот образ до самой кончины в памяти торчит, словно старый тын,
Долу склонившись, слегка затмившись в тени, прошли проливные дожди,
Но и они не смыли наземь все нераскаянные заранее грехи!
Где-то запели петухи, под сапогами скользили огромные зелёные лопухи,
За спиной болтались огромные солдатские мешки, наполненные кизяком,
Дома стояли особняком, лишь один маленький и неказистый дом,
Немного скрывшись от чужих глаз за лысым холмом,
Вниманием бывалого солдата овладел, он пару фраз напарнику прохрипел,
На террасе старой хижины старик как мула сочным басом суры из Корана запел!
Свет и безмерность живого мира – не были честью его святейшего мундира,
Его мысль парила выше небес, он сохранил чистой и лучистой свою совесть и честь!
Ему аллах с младенческих лет внушал, что мир важнее чести,
Надо корень мести вырывать из сердца со злостью вместе!
Его уста готовы были пронзить естество врага, словно тополиная стрела,
Он никогда не выносил сор из холодной и одинокой избы,
Ему бы не потерять в горах свои следы, чтобы уберечься от порочной судьбы!
На противоположном уступе огромной горы  стоял златоглавый храм,
Он к небу золотыми куполами взывал, там был вырыт подземный скит,
Там тоже привык в одиночестве жить одинокий старик!
Когда война в горах забушевала, они между собой враждовать не стали,
Свои службы раздельно отправляли и наветы друг на друга никогда не насылали!
Каждый жаждал тишины и величия собственной страны, хотя им не привыкать
Двигаться в конном строю на кровопролитную рать! Его чело – в морщинах,
Голова – в сединах, лишь в ярости душа, тяжело дыша, состарившийся инок
Свою телесную боль превозмог и решил спуститься с гор в долину,
Зайти к местному муле, поговорить о совместном боге и о его рабах,
Который с путами на ногах грех вершат впопыхах, но ими движет страх!
Собрав в рюкзак свои пожитки, старик не стал подсчитывать убытки,
Запах трав здесь был и пряный и дик, как и сам одичавший старик,
Он внимал небосводу, ведь мир земной нёс невзгоду простому народу,
Ничего вслух своим инокам не говоря, он пошёл в сторону от монастыря,
Стал спускаться по крутой стезе, держать трость в одной руке,
Он шёл почти что налегке, он размышлял о роке, боге и судьбе!
Тропа извивалась среди горных ущелий, вспомнилось много местных поверий,
Кто их станет слушать, ожесточись, никто не станет искать существенную связь
Между принятием решения и начавшимся сражением!
Болели ноги, язык путал слова и слоги, местные лачуги были убоги,
Часы тревоги не миновали, они постоянно между селениями дрейфовали!
Дурное – справа, спереди и слева, никому нет дела до обездоленной толпы,
 Увы, все дома полны убожества и нищеты, а тут к ним на помощь освободители пришли
В тоге гражданина, господина и всевышнего судьи!  У каждого интересы сугубо свои!
Душу и плоть даже голод и холод бросают в пот и даже в озноб,
Они жгут душу медленным огнём, страсть расправляют в сердце твоём,
И вот он отправился в тяжёлый путь, в пути медлительным не будь,
Пусть при виде старой мечети сердце сжалось, и появилась к священнику некая жалость!
В немощном теле усталость, всему виною старость, в голове всё смешалось,
Детская шалость, жадность и душевная слабость, он шёл в чужую обитель,
Его душа и его святость, будто его давнишний и правдивый путеводитель!
Каждый мыслитель обязан осознавать, как с противником в прения легко вступить,
Чтобы огонь из искры истины для себя или толпы добыть? Кряхтя и спотыкаясь,
Едва по крутому косогору с вершины спускаясь, старик смотрел на зелёные склоны холма,
Изредка кружилась его больная голова, а с кончика языка легко срывались разно чтимые слова!
Вдруг кусты перед ним распахнулись, будто на них широкие листья стремглав проснулись,
И всё вокруг изменилось, что-то с природой случилось, прошёл возрастной недуг,
Закончился перед очередным испытанием испуг, он отмахнулся от стаи назойливых мух,
И тут как тут он услышал дятлов перестук, перед ним стоял старинный бук,
Там виднелось огромное дупло, в нём было и вправду темно!
Внутри не видно никого, над ним ли небо, а слева чья-то звезда,
Старику трудно найти нужные слова, чтоб описать чувство то,
Что у этого древа возникло давным-давно, когда он ушёл от стыда и срама
И угодил в свой подземный грот иль скит,  земля здесь только дремлет,
Но не спит, метель кружит, и дождь в стекло стучит, думы его душу уже истерзали,
Одолевали грусти и печали, но не забылись ни розни, ни скандалы,
Они всю его семейную жизнь постоянно сопровождали!
Он отправился в эти богом забытые места с раннего утра,
Прихватив с собой горсть отцовского серебра, пережил жару и холода,
Собрал братию вокруг себя, сообща обустроили быт,
Вот теперь на видном месте златоглавый храм стоит,
Его купол сияет и блестит, словно в тумане яркий луч!
Он, будто ключ к страждущей душе, остановившись на заповедной меже,
Напоминает богу о себе, судьба сделала огромный крюк, вначале отбилась от рук,
И вот на тебе: появились нужные мысли в голове, а государь вселенной
Преподнёс  общине дар сокровенный, он горд, что теперь ему даже чёрт не страшен,
Старик по-прежнему и смел, и отважен, вот только со здоровьем проблемы,
При разговорах он вообще любит казаться этой злободневной темы!
Не время и не час! Пыл страстей давно угас, он следит за бегущими днями,
Распростившись с давнишними своими мечтами, пусть в долине муэдзин вещает с башни,
Что не стоит нам жить днём вчерашним, надежды юношей питают,
А боги их на путь истины наставляют! Спуск был долог и тяжёл,
Но монах неспешно брёл, по ка за холм не повернул и не вошёл в пустой аул!
Когда-то он был велик и богат, теперь пытается заплаты на прорехи жития неспешно класть!
Нам жизнь родители дали не спросясь, собственных чад, и здесь такая катавасия началась,
Что была потеряна связь времён, молодевшую душу радует только колокольный звон!
Тот, кто хотя бы раз был в жизни влюблён, уж точно знает,
Какую мелодию промозглый ветер за окном напевает,
Когда твоя душа скорбит и до утра рыдает, мучается и стенает?
Ямы на пути ему удалось с трудом, но всё же обойти,
Он пришёл сюда, чтобы местного мулу от болезни спасти,
У него странные колики в левой половине груди при нагрузке,
Что-то шумит в голове, хотя внешне он держится вполне возрасту своему,
Вот почему он спокойно относится к неизведанному,
Как грешник к очередному греху! Кто его обвинитель?
На защёлку закрыта его обитель, а где же её обитатель?
Городской обыватель  сразу бы в чужую избу без спроса вошёл,
И сразу бы вышел, если бы хозяина дома не нашел,
Здесь не принято так думать и поступать!
Бог, наполнил будничную жизнь соблазном дней,
Преисполнил плоть огнём полыхающих страстей,
Теперь у двух стариков совсем иная цель: перед ними терпкая чаша,
Она просто так – для эпатажа, потому что пуста, там нет ни чачи, ни вина!
Ничьих ему не хватит сил, коль он грешников душой и сердцем возлюбил,
Здесь много нет ни монастырей, ни мечетей, земля  три трети  в камнях и льдах,
То есть, покоится в горах, здесь нет ничего кроме овец, коз и скота,
Одна лишь голая душа на откуп богу была судьбой и роком отдана!
Тайным пламенем справедливости горя, инок и мула сообща вспомнили творца,
Поговорили, поседели, друг друга дружески пожурили, и внезапно заплакали,
Слёзы крупными каплями долу капали минут десять иль пять, как считать,
А потом пошли шутки по пустырям гулять и стали солдат примечать,
 А тем отваги не занимать при виде женских прекрасных глаз!
В час поздний и глухой инок стал собираться поспешно домой,
К нему мула обратился с мольбой переждать часок-другой,
А то не ровен час - буря разразится через час-другой,
Холодный шквал пронесётся над горной грядой,
Что-то непоправимое может случиться с тобой!
Старик был упрям, будто конь Буян, трезв и не пьян,
Облекаемый судьбою, он взял воды и лепёшку в дорогу с собою!
Он отошёл от аула версты две, его сопровождали орлы, парящие в вышине,
Солдаты остались в низине, он же едва не застрял в болотной трясине,
Но удержался за огромный куст, душу стремглав одолели тоска и грусть!
Бог инока осчастливил и вновь на горную тропу поспешно вывел, ушат помоев вылил,
И дорогу освятил, было темно даже днём, нужно идти с зажжённым фонарём,
Начался затяжной подъём, пошёл мелкий и жёсткий снег, время ускорило бег,
Он же немощный, хотя и волевой человек, но прежних сил и мощи нет!
Прошёл его золотой миг, позади осталось веселье, хохот и неистовый крик! 
Одним словом, старик к тяжестям мирской жизни привык, ему же хочется дойти скорей
До одинокой хижины своей, она стояла в стороне, прижавшись к ледяной горе,
Здесь дикий холод даже в жарком сентябре, прежде чем  проследить за тем,
Как старик будет нахрапом очередной перевал брать, хочу пару слов ему в напутствие сказать!
Надо полагать, что алый дух живого огня  вместе с собой давно уже унесла сокровенная мечта!
Наконец-то старец дошёл, присел за старый выскобленный дубовый стол,
Себя в порядок привел, снял постолы, оставшиеся как память от бывшей жены,
Вымыл руки, обмыл от пыли и снега лицо, от очага повеяло теплом,
Но в оконный проём бился снежный буран вместе с промозглым дождём!
Сколько судеб разбросанно по полям. По горам и долам, так было угодно небесам,
Средь великих не могу сыскать такую величавую и своеобразную стать,
Которая могла бы годы своего детства когда-то забыть, и мысленно в отчий чертог не вступить!
Божье творенье жаждало не розни, а примиренья, вне всякого сомнения, в душе людской
Главенствует покой! Уставший взгляд едва-едва скользит по всем предметам,
И мысль не мучается при этом, как её богу ответить за всё, что было и что прошло?
Тени сгущаются на лице, смешение мыслей в голове, его родина вдалеке,
Здесь же в его костлявой и исхудавшей безвинно руке только деревянный крест,
Привезенный сюда из дальних мест! Егор отъезд был тих и прост,
Никто не скал прощальный тост, он тогда пообещал, что, предвидя собственный финал,
Приедет с родными проститься, в местном монастыре  ещё раз помолиться,
Чтобы в справедливости небес лишний раз на личном примере убедиться!
На следующий день он решил уединиться, ему вспомнились семья и дом,
В душе произошёл надлом, он встал с трудом, подошёл к алтарю
И тихо произнёс богу своему: «Господи, благодарю за тяжкую долю и судьбу!
Мы жили здесь вдвоём, Ты был мне Избавителям и Отцом!
Я мужал на твоих глазах, преодолевал рознь и страх,
Нынче я, кажись, зачах, уже целый год борюсь супротив невзгод!
Небось, уже пришёл и мой черед оглянуться на Запад и на Восход,
Я со странником схож, сегодня я – здесь, а завтра Ты от меня уйдёшь,
Хотя ты - мой Бог, твой мир воистину велик, я же - немощный и грешный старик!
Мне другая жизнь не нужна, мне по душе святость, боже, Твоя!»
Снег был виден из узкого окна маленького горного монастыря,
Внизу стреляли солдаты, трещали автоматы, люди несли невосполнимые утраты,
По горам неслись орудийные раскаты, прежние грехи остались без расплаты!
Никому из нас не дано - загодя знать, где и когда торжествовать
И где тебе придётся этот бренный мир и когда покидать? 

г. Ржищев
13 мая 2020г. 11:11