Гертруда. Глава 1. Герман Гессе

Глава 1

Когда я оглядываюсь с этих пор на мою прошлую жизнь, она выглядит не слишком счастливой. Но ещё менее я смею называть её несчастной, несмотря на все заблуждения. В конце концов, глупо спрашивать о счастье и несчастье, ведь мне кажется, что несчастливые дни своей жизни я отдал бы тяжелее светлых. Когда человеческая жизнь подходит к тому, чтобы примирить неизбежное с сознанием, чтобы как следует вкусить хорошего и плохого и рядом с внешним принять внутреннее, особенное, неслучайную судьбу, тогда моя жизнь была не бедной и не плохой. Внешняя участь прошла надо мной, как над всеми, неизбежная и занавешенная богами, поэтому моя внутренняя доля стала моей собственной работой, чья сладость или горечь приходят ко мне и за что я думаю брать на себя ответственность сам.
Иногда в юности мне хотелось стать писателем. Если бы я им стал, я бы не выдержал соблазна раскрыть свою жизнь от нежных теней детства до ласковых скрытых источников ранних воспоминаний. Однако это занятие свято и мило для меня, и я не хотел бы испортить что-то сам. О моём детстве можно сказать лишь то, что оно было прекрасным и светлым; мне оставили свободу самому развивать свои склонности и таланты, самому создавать внутренние радости и боли и видеть будущее не как чуждую силу сверху, а как надежду и приобретение собственных сил. Так я прошёл школьное обучение: как нелюбимый и малоодарённый, но спокойный ученик, о котором в конце концов поняли, что он не выносит сильного влияния.
Лет с 16-17 я осознаю, что мною стала управлять и овладевать невидимая сила музыки. С этих пор у меня появился собственный мир, своё прибежище и небо, которое у меня никто не мог забрать или сузить и которое я ни с кем не желал делить. Я был музыкантом, хотя до 12 лет не умел играть ни на одном инструменте и не думал, что позже захочу зарабатывать свой хлеб трудом композитора.
С тех пор это так и осталось и ничего существенно не изменилось, поэтому когда я бросаю взгляд назад, моя жизнь не кажется мне пёстрой и многоликой, а напротив, настроенной на основной тон и основанной на собственной звезде. Как бы хорошо или плохо не шла жизнь внешняя, внутренняя оставалась неизменной. Я долго хотел заниматься другими вещами, не трогать нотную тетрадь и инструмент, но мелодия текла по моим венам каждый час и порхала на губах, а такт и ритм мне давало дыхание жизни. Я так жадно искал решений, забвения и освобождения на других путях, так жаждал Бога, знания и мира и находил это всё только в музыке. Не нужно быть Бетховеном или Бахом: музыка – повсюду в мире, сердце человека стучит в такт музыке, через него протекает гармония, и это для меня всегда – глубокое утешение и справедливость всей жизни. О музыка! На тебя обрушивается мелодия, ты поёшь её про себя, лишь внутренне, пропитываешь ею своё существо, она овладевает всеми твоими силами и движениями, и на мгновения, когда она живёт в тебе, она освобождает всё случайное, злое, сырое, трагичное в тебе, мир звенит, она делает тяжёлое лёгким, а неподвижное – крылатым! А в первую очередь – гармония! Уже каждый звучащий чистый звук и тон насыщают настроение радостью и наслаждением и возвышают тон, могут порой зажечь сердце и заставить дрожать от наслаждения, как никакая похоть.
Из всех представлений о чистой святости, о которых мечтал народ и писатели, мне кажутся самыми высокими и глубокими те, которые слушают гармонию сфер. Этого касаются мои глубочайшие золотые мечты — слушать стук сердца в строительстве вселенной и общности всей жизни в общей врождённой гармонии. Ах, как может быть жизнь быть такой спутанной, приглушённой и лживой, как могут быть ложь, зло, зависть и ненависть между людьми, но каждая маленькая песня и каждая самая талантливая музыка так отчётливо проповедует, что чистота, гармония и дружеская игра предлагают небесам ясный определённый тон! И как я сам люблю ругаться и сердиться, что я сам, со всей доброй волей из моей жизни не смог создать песню и чистую музыку! В глубине я чувствую настоятельное напоминание, жажду чистого, блаженного, в святых тонах и звуках; однако мои дни полны случайности и разлада, и куда я ни повернусь, куда ни постучу, мне не отвечает громкий и ясный звук.
Больше ничего об этом, я хочу рассказывать. Когда я вспоминаю, для кого я пишу эти листки, кто, собственно, имеет надо мной такую власть, что требует знать обо мне и может разрушить моё одиночество, тогда я должен назвать любимое женское имя, в котором для меня воплотилась не только большая часть жизненного опыта и судьбы, но оно для меня — как звезда и высокий символ. (12-14.05.2020)