Принц из Джангахора. Рассказ

МИХАИЛ АБЛАЕВ. «ПРИНЦ ИЗ ДЖАНГАХОРА» (рассказ).

Белый крашеный ял, увитый цветами, ткнулся в галечный пляж крымского города Глиста. На берег весело и надменно спрыгнул полный смуглый мальчик лет десяти, в шортах и маечке апельсинового цвета, с длинной китайской косичкой, отходящей от головы.
Высокий хлыщеватый вожатый в мятом галстуке, стоящий под  табличкой «Купание строго запрещено!», громогласно произнёс:
- Его высочество принц Джангахора Владимир Хажубетович Джангахор! Встречаем!
Девочки, прыгавшие в скакалочку, как испуганные овцы стали бегать от попастого мальчика, который хотел их закадрить. Пацаны оглушительно заржали и были удалены.

Город Глиста – всесоюзный лагерь для пионеров-отличников. Сюда съезжаются дети со всего Союза, чтобы две недели походить по плацу, поскучать на запрещённом пляже и попеть красные песни под аккорды аккордеона. Но фрукты здесь! Рожу оближешь!

- Мне здесь скучно! – выдавил Вова, давясь молочной лапшой в лагерной столовке. – Не сказал ли мудрец: пролетарий всех стран, объединяйся? Хочу мальчика-пролетария! Здесь все какие-то не такие, прилизанный, отличный, аккуратный. Не как у нас в Джангахоре!
Вожатому – вытирая пальцы о скатерть:
- Познакомь меня с мальчиком-пролетарий!
- Постараемся, ваше высочество! – вожатый куснул ласточку красного мятого галстука, и в голову его пришла замечательная идея.
«Гиреев!»

Гиреев сидел в украшенной цветами палате Владимира по-турецки, с цветком за ухом.
- Будешь, Гирей, как я, буддист?
- Конечно, Вова! Посвяти меня!
- Обрей голова и носи длинный майка! И повторяй мантра: ты-калум-бубул-кадра-мунда!
- Хорошо, Вова! Обещаю!
- Гирей, ты пионер?
- Нет, кто же меня примет? Я второгодник.
- А-а, у вас вот так!? У нас в Джангахоре всякий бедняк Ленин друг! Нехорошо! Сколько тебе лет, Гирей?
- Двенадцать!
- Кто твои родитель?
- Мать – уборщица в лагере. Отца я не видел никогда.
- Мой отец -  король Джангахора! Я быть вместо него лет через сорок!
- Долго ждать, Вовян!
- Будешь мой министр труда.
- Кто ж меня пустит туда? Меня на войне убьют!
- Какой война?
- Будет война, и меня зарежут штыком, и я буде в чистом поле под ёлкой гнить!
- Как страшно! Откуда то?
- Мне снилось, так отчётливо, так отчётливо!
- Снам верь – не верь! В нас демон сидит!
- Во мне точно – демон! Дрочить хочется!
- Как так «дрочить»?
- У тебя на писе волосы растут?
- Ещё как!  Показать?
- Пися встаёт, поднимается на женщину?
- Когда я за ваш девочки гонялься, у меня в штанах встало! Мне десять лет!
- Значит, пригоден, чтобы дрочить! Научить?
- А что это даёт?
- Наслаждение, блаженство.
- Нирвана?
- Нирвана, наверное.
- Хочу нирвану! Научи!
Гиреев снял трусы и научил.
… Владимир проснулся. Гиреев храпел на топчане в углу, а ему приснилась женщина с волосатой грудью.
- Прочь, демон из меня! Хулды-будры-бабэ-менде!
Он сел в позу лотоса и сделал глубокий вдох. Гиреев проснулся.
- Ну как, Вова? Как тебе онанизм?
- Очень приятно, Гирей! Я и не думала, что в человек есть такой источник блаженства! Буддист говорит: отвергнись себя! Я тем паче стал собой с помощью твоего ананизма!
- Вовак, пошли персиков пожрём? У тебя деньги есть?
Принц показал толстую пачку долларов, и они пошли.

Волосатый армянин насыпал кило персиков.
- Жрём?
- Ты что, Гирей, надо мыть ё!
- Я тебе расскажу, Вова, одну вещь! Когда персик мытый - он как попа у младенца. А когда он свеженький, с дерева, волосатенький, тогда кусаешь и сосёшь его, как писю у женщины!
- Недозволенное говоришь, пролетарий…
Гирей обиделся, надулся, отвернулся, пошёл ломкой походкой восвояси.
Принц с отчаянием смотрел на удаляющуюся походку пролетария умственного труда, держа в кулаке заветный кулёк детских попочек.
Он заплакал.
- Гирееей! Вернись, друг!
Пацан чванливо зачмокал губами.
- То-то же! Едим?
Владимир, давясь недозволенным, набивал желудочек сладостными впечатлениями.
- Бах, бах, бах!
- Жри ещё! Жри от пуза! Представь, как лижешь!
Слёзы катились по щекам Каджубетовича, и он чувствовал, как вторгается в недра самки.
- Бах, бах, бах!
Бактерии властно вторгались в детский организм.

В эту ночь Гирееву снилась голая демоница, дающая ему грудь, как младенцу, и овевающая Гирея своими синими крыльями. Мать храпела и чувствовала мужика.
Принц сидел в позе лотоса и, борясь с жаром, повторял буддистское заклинание: «Бах, бах, бах!» Внезапно надутый его живот очень хорошо расслабился, и на простыню хлынул поток жидкого кровавого  кала.
Мальчик завопил, чувствуя себе поверженным:
- Джезказган, Джезказган… Мне страшно! Я умру!
Лысый, пузатый слуга пришлёпал тапками.

Белый ял отчаливал спешно, уже без цветов, с серыми ленточками. Всех детей держали в палатах. Глиста замерла. Холера! По стране летели телеграммы, трещали зуммеры.
На белых санитарных носилках уплывал друг. В Новороссийске его ждал оранжевый аэроплан, а пока что стоящий на рейде белый пароход обещал тяжкие муки и предсмертную тошноту.
Гиреев шёл по воде вслед за уплывающим ялом. По пояс, по грудь, по горлышко. Никто не смотрел на подонка.
«Захлебнусь на хрен!»
Вдруг он почувствовал движение в трусах. Рыбка заплыла.
Гирей достал бычка и отчаянной ненавистью пробулькал:
- Пошёл к чёрту!
И свернул шею.

А. Михаил. 14 мая 2020 года.